процесс
Вчера в Пятигорске был вынесен приговор по делу известного полевого командира Саид-Магомеда Чупалаева. Полковнику ичкерийских вооруженных сил, который в начале 90-х годов фактически отстаивал интересы России, формируя отряды добровольцев для войны в Абхазии, подлежал амнистии за первую чеченскую кампанию и призывал боевиков сложить оружие уже после ареста во время второй войны, суд дал 16 лет заключения. Адвокаты утверждают, что вина их подзащитного не доказана, а посадили его только потому, что он был другом Шамиля Басаева. С подробностями — АЛЕКСАНДРА Ъ-ЛАРИНЦЕВА.
Последнее слово
Журналисты начали собираться у здания суда еще рано утром. В полдень, когда сказали, что заходить можно, представители СМИ заполнили тесный коридорчик и маленький зал судебных заседаний, находящийся в подвале Пятигорского суда. В результате немногочисленным родственникам Чупалаева, приехавшим на процесс из Чечни, едва хватило здесь места.— Подсудимый, вам предоставляется последнее слово,— обратился к Чупалаеву председательствующий.
— Раз мне дали слово, я должен что-то сказать,— начал свою речь подсудимый Чупалаев.— Если бы мудрость хотя бы снилась власть имущим, то и Сократ и Цицерон покинули бы эту жизнь естественным способом. Что я могу сказать? Я был счастливым человеком, никому не завидовал, не испытывал ненависти, жил по совести и никому не желал зла. То, что есть разница в моих показаниях на следствии и суде,— это результат давления. Я не перестаю удивляться другому, что прокурору оказалось достаточным нескольких грубо сфальсифицированных бумажек, чтобы написать целый том обвинительного заключения. А потом, разве любить свой народ и родину — преступление?
Далее подсудимый говорил о роли прокуратуры, которая по идее должна следить за выполнением законов, но в итоге сама их нарушает. Заключительная часть его речи звучала как политическое заявление. "От этой войны уже устали все и в Чечне, и в России,— сказал Чупалаев.— Но Россия ничего все равно не добьется силовыми методами. Ее руководству надо проявить политическую волю, сесть за стол переговоров. Война выгодна военно-промышленному комплексу и еще кому-то, а не народу. А о себе я могу добавить, что я — чеченец и горжусь этим, и ничего не делал, чтобы опозорить себя и свой народ. Я ни в чем не виноват".
Ждать приговора пришлось недолго — всего минут двадцать. Так же стремительно прошло и его оглашение. Как и ожидалось, приговор мало чем отличался от обвинительного заключения.
В основу обвинения Саид-Магомеда Чупалаева легли три статьи УК РФ: создание незаконного формирования, участие в вооруженном мятеже (вторжение в Дагестан в августе 1999 года) и незаконный оборот оружия. Доказательствами этих преступлений послужили ксерокопия приказа Аслана Масхадова о назначении Чупалаева на должность начальника штаба Восточного фронта; письмо Шамиля Басаева, а также фотография, на которой подсудимый в камуфляже со знаками различия полковника и пистолетом Макарова стоит в обнимку с Казбеком Махачевым. Кроме того, в деле имелись показания трех свидетелей, двух из которых уже нет в живых.
"Письмо друга нельзя считать криминалом"
На допросах в суде Чупалаев утверждал, что он не согласен ни с одним словом в обвинительном заключении. "Мне вот тут в обвинении написали, что я разделял цели и задачи мятежа по вторжению в Дагестан и так далее,— говорил подсудимый.— Я хочу подчеркнуть, что я не был уполномочен принимать какие-либо решения в тот период. Я уже был просто инвалидом и пенсионером. На заседания политсовета (чеченских сил.—Ъ) меня приглашали как ветерана, я там никогда не выступал, потому что во многих вопросах просто не разбирался".По поводу назначения его начальником штаба подсудимый сказал, что слышал об этом приказе, но лично его не получал: "Мне, как начальнику штаба, тогда должны были бы предоставить оружие, форму, транспорт, связь, помещение и, наконец, какие-то денежные средства. Но этого ничего не было. Я даже не приступал к своим обязанностям по непонятным мне причинам. Но думаю, что из-за здоровья они решили, что я не справлюсь".
В ходе допросов Чупалаев рассказал, что выходил с отрядом Басаева из Грозного, который был уже окружен, но оружия при себе не имел. "Там была тысяча человек. Думаю, они смогли бы меня защитить",— подчеркнул полковник. Потом он направился в Ведено, где всем заправлял брат Шамиля Басаева Ширвани. Оттуда — в Шатой, жил некоторое время в горах в блиндаже еще с одним Басаевым, по имени Халид. Местность была тоже окружена войсками, но вскоре к ним присоединился отряд Басаева и Хаттаба. В течение пяти дней они совершили марш-бросок и прорвали кольцо федеральных войск. После этого, по словам Чупалаева, он уже ни в чем не участвовал. Жил почти два года в родном селе Алхазурово. Уходил оттуда в горы только тогда, когда становилось известно о зачистках. Устав от этой беготни и решив, что для его односельчан будет безопаснее, если он оттуда уедет, подсудимый перебрался к своему брату в палаточный городок беженцев в ингушской станице Слепцовской, где его и задержали.
Как считает Чупалаев, задержали по ошибке: хотели найти каких-то подстрекателей, которые, по оперативной информации ФСБ, мешали проведению выборов в Ингушетии, а попали на него. Записку, которую у него нашли от Шамиля Басаева, он никогда и не скрывал, однако не думал, что письмо от "очень близкого друга" можно считать криминалом. Более того, вскоре после задержания Чупалаев обратился к землякам с призывом прекратить войну и заняться восстановлением Чечни.
— Скажите, Чупалаев,— обращался к нему адвокат Умар Хаяури,— а когда были выборы в Чечне, кто-либо до вас доводил, что Масхадов был избран незаконно или что его правительство было незаконным? Призывала ли вас Москва не выполнять законы, которые принимались этим правительством?
— Нет,— коротко отвечал полковник и цитировал договор, подписанный Борисом Ельциным и Асланом Масхадовым в июле 1997 года, в котором речь шла о взаимоотношениях России и Чечни на основах международного права.
— А о вооруженном мятеже и вторжении в Дагестан знали? — не унимался адвокат.
— Я знал о планах исламистов,— признавался Чупалаев.— Как старший по возрасту, а не как представитель каких-то правительственных структур, я даже приходил на шуру, где обсуждался этот вопрос. Услышав о мятеже, я предупреждал, что на чеченском хвосте в Дагестан войдут федеральные силы. Но участники шуры сказали, что я политически не созрел.
Стороне обвинения Саид-Магомед Чупалаев признался, что действительно участвовал в создании первого батальона национальной гвардии, но тогда это было не воинское подразделение, а нечто типа народной дружины. Затем он принимал участие в создании так называемой горно-пехотной дивизии. На это он даже потратил заработанные им коммерческой деятельностью собственные деньги. Потом заболел, а когда вышел из больницы, столкнулся с тем, что это подразделение развалилось и исчезли более 2 тыс. единиц оружия, которые были выделены со складов ушедших из Чечни российских войск.
О своей работе в начале 90-х в качестве координатора действий вооруженных сил конфедерации народов Кавказа в Абхазии он скромно сказал, что людей просто было много и нужно было ими как-то управлять. Но уже через полтора месяца он понял, что то, что происходит в Абхазии, не его война, и уехал оттуда.
"К его показаниям нужно подходить критически"
Для подсудимого Чупалаева прокурор Игорь Антонов потребовал 17 лет колонии строгого режима.— Так получается, что не только в 96-м, но и в 1999 году Чупалаев находился все время там, где шли бои. А какой смысл человеку, который ни в чем не участвовал, совершать переходы по горам, рассказывать с гордостью про свои встречи с Хаттабом, выходить с ним из окружения, куда вообще-то надо сначала попасть? — задавал риторические вопросы Игорь Антонов.— А потом, Чупалаев сам себе противоречит: то говорит, что с приказом о назначении его начальником штаба Восточного фронта не знаком, то говорит, что проводил совещание штаба. Я считаю, что к его показаниям нужно подходить критически.
Суд посчитал вину Чупалаева доказанной по всем пунктам предъявленного обвинения и назначил ему 16 лет заключения. Причем, как отмечено в приговоре, наказание было определено с учетом смягчающих обстоятельств: тяжелой болезни, отсутствия судимостей и наличия четырех несовершеннолетних детей.
Адвокат Чупалаева Лариса Дагаева заявила Ъ, что по закону ее подзащитного должны были бы оправдать и выпустить из-под стражи прямо в зале суда в связи с недоказанностью инкриминированных ему преступлений и что она будет отстаивать эту позицию до конца, даже если придется защищать бывшего полковника в Международном суде в Страсбурге.