|
Сильные Учкудуком |
 |
Ташкент — город трудный
Даже ничего не зная об экономической политике Республики Узбекистан, по ряду признаков можно догадаться, что речь идет о плавном переходе к рыночной экономике. Такая "плавность" наблюдалась в России в первые годы ее независимости — с ограничениями в валютных операциях (обменять сумы на доллары или рубли в банке иностранцу можно только при наличии справки из банка, полученной по предъявлении таможенной декларации, с одновременным процветанием черного валютного рынка), с высокими пошлинами на импорт (бутылка российского пива в магазине стоит от доллара и выше), со специфическими местными ограничениями (в стране запрещены казино и бильярд, увеселительные заведения работают до 24.00). Как водится, ограничения приводят к успешному существованию запрещенных видов бизнеса в подполье, а местный рынок напоминает типичный восточный базар, на котором понятия цены в принципе не существует — стоимость товара определяется в ходе человеческого общения покупателя с продавцом. Опыт корреспондентов "Денег" показал, что в Узбекистане можно торговаться даже с магазином, гостиницей и авиакомпанией.
Например, приезжаете вы в аэропорт, и на вас набрасываются таксисты с криком: "Говори, что тебе надо?!" Это не наезд — просто ребята пытаются решить сразу все ваши проблемы. Корреспонденты "Денег" стали жертвами сразу двух таксистов, каждый из которых предлагал наивыгоднейший курс обмена валюты, наилучшую чайхану и самую дорогую гостиницу. Мы попросили самую дешевую гостиницу (нам сразу предложили отличный вариант за $120 в сутки) и выбрали таксиста, опустившего цену отеля до $60. К нашему удивлению, второй таксист сразу юркнул в нашу машину, бросив свою.
— У меня сосед работает в минавтопроме, могу организовать поставки "Дэу" в Москву,— сказал первый таксист.— Откроете салон, богатыми станете!
Мы ответили, что не торгуем машинами.
— А-а, так вы хотите купить томатной пасты,— сказал второй таксист.— Могу устроить целый самолет пасты!
— Самолет много,— ответил я.— Хватит одной баночки.
— Э-ээ, кто тебе продаст, сам подумай? — сказали таксисты хором.
Но главный аттракцион начался в гостинице. Пока мы выгружали свои вещи, таксист-пассажир метнулся на ресепшн и провел там инструктаж. Когда мы явились с чемоданами, администратор и прочие служащие отеля стояли с каменными лицами, а переговоры от их имени вел таксист #2.
— Восемьдесят долларов. Отличная цена. Нет, вы не понимаете: это элитный отель, и всего за восемьдесят долларов!
Мы сказали "спасибо" и нагнулись за вещами.
— Стойте! Ладно, семьдесят. Но это специально для вас.
Мы поставили вещи на пол и сказали:
— Шестьдесят.
 |
| Узбекистан по праву считается крупнейшим в мире производителем бухарских халатов и тюбетеек |
Мы сказали "до свидания" и подняли чемоданы. Тут проснулся администратор:
— Хорошо, шестьдесят.
Мы поставили чемоданы. Таксист #2 схватился за голову и выбежал на улицу: $20 пролетели мимо кармана.
Дальше — больше. Мы попросили забронировать авиабилеты на Бухару. Администратор объявила счет: $155. Мы сообщили, что билет Москва--Ташкент стоит $170. Девушка замялась:
— Ну-у, если вам билет в одну сторону, то это обойдется всего в $90. Не устраивает? Погодите, давайте пересчитаем ваши рубли на доллары и переведем их в сумы... Вот, уже получается $70. Дорого? Погодите, тогда давайте пересчитаем рубли в сумы по рыночному курсу и пересчитаем в доллары по официальному — теперь $60. Отличная цена.
Мы поблагодарили и связались с человеком, которого у нас в советские времена называли барыгой. Тот посмотрел на наши рекомендации от "уважаемых людей", связался с "человеком в авиакассе", велел оставить паспорта и деньги: "Сколько не знаю, долларов по пятьдесят, а там видно будет". К вечеру мы получили билеты стоимостью $22 и сдачу.
К слову, аэропортовский таксист гордо отказался взять с нас деньги — его интересовало абонементное обслуживание. У других таксистов такса по городу составляла от $0,5 до $1,5 за поездку. Зато один индивид запросил за получасовую поездку $20. Это именно то, что называется "сделано в СССР",— отсутствие представления о справедливых ценах. Впрочем, традиции торговаться здесь сохранились еще с времен Великого шелкового пути, проходившего через Самарканд и Бухару.
Золото белое
Как и прежде, около половины дохода стране приносит хлопок. Это удивительная культура, из которой на выходе одинаково хорошо получаются и валюта, и текстиль, и масло, и корм для скота, и домашнее топливо, и даже взрывчатка.
В советские времена хлопком заведовало специальное министерство хлопкоочистительной промышленности. Сегодня на его месте образована узбекская ассоциация по переработке хлопка-сырца "Узпахтасаноатсотиш" ("Узхлопкопром"), в которую входят 130 хлопкоочистительных заводов и 500 заготовительных пунктов. Учредителями ассоциации являются территориальные акционерные объединения хлопкозаводов, в которых 51% акций закреплен за государством, по 7% принадлежит трудовым коллективам, а остальные 42% предназначены для реализации на фондовой бирже (приоритет отдается иностранным инвесторам).
Заготовительные пункты принимают хлопок-сырец от хлопкосеющих хозяйств — бывших колхозов, ширкатов (фермерских объединений) и дехкан. Хозяйства получают авансовые платежи на закупку семян и кредиты, а после реализации хлопка внешнеторговыми организациями получают окончательный расчет за вычетом долгов.
 |
| Сбор хлопка — нечастая возможность для селян заработать живые деньги |
Правда, республика пытается забыть о монокультурном сельском хозяйстве. Для обеспечения зерновой независимости от соседнего Казахстана было решено сократить хлопковые площади: если в 1991 году хлопком было занято 2 млн га, то сейчас не более 1,5 млн га, остальное отведено под зерновые. И сбор хлопка упал с 5,5 млн т в год до 3,25-3,6 млн т.
С другой стороны, конъюнктура на мировом рынке хлопка не самая благоприятная: если в лучшие годы тонна стоила почти $2 тыс., то в последние годы цена упала почти вдвое и сегодня составляет $1150. Проблема в том, что ведущие хлопкопроизводители — США, Китай, Индия — дотируют свое производство (в США дотации доходят до $166 на гектар), и сегодня на мировом рынке уже числятся "лишними" порядка 1,4 млн т хлопка. Для Узбекистана, второго в мире экспортера хлопка, остаются два варианта: переход на новые, высокотехнологичные сорта либо увеличение внутренней переработки хлопка. И то и другое требует больших инвестиций, но в республике уже поставлена задача: увеличить до 2005 года внутреннюю переработку в 2,5 раза.
Золотое золото
Кроме хлопка, в Узбекистане производят и "черное золото" — нефть, и "голубое золото" — газ. Но главное золото Узбекистана — просто золото. Подавляющую долю добычи золота контролирует Навоийский горно-металлургический комбинат (НГМК), а его основное производство сосредоточено в городе Зарафшан, где находится крупнейший в мире золотодобывающий карьер Мурунтау.
"Рудник-М" (Мурунтау) в этом году отмечает 35 лет. Площадь карьера — 3,5 х 3 км, глубина — 460 м. Общая площадь карьера вместе с отвалами — 20 кв. км. Производительность — 40 млн куб. м породы в год. В чаше карьера в смену работают 300 человек и 50 самосвалов Caterpillar и Euklid грузоподъемностью 136 и 173 т. Общая протяженность дорог внутри карьера — 70 км шириной 21 м. Всего карьер добыл 1,5 тыс. т золота — около 25% всей добычи в СССР.
Нам повезло — на карьере Мурунтау по субботам производят взрывы. Что-то вроде субботней порки. Правда, наш взрыв был слабенький — всего 250 т взрывчатки, тогда как в среднем тут взрывают по 600-700 т. А хорошим взрывом считается от 1000 т. Но уши заложило неслабо.
Взрывают потому, что иначе не подберешься: породы здесь крепкие, абразивные. В глубину разведанного золота — еще на пару тысяч тонн. Сейчас разведка под карьером ведется на двух горизонтах — 600 и 700 м, а конечная глубина составит не менее километра. Условия работы особо тяжелые: сплошная пыль и загазованность. Одно время пытались проветривать карьер с помощью движка от Ил-114, продувавшего воздух через две трубы. Результат несерьезный — сквозняка хватало на 150 м, поэтому перешли к индивидуальным защитным комплектам "Нива" и специальной защите кабин для водителей.
 |
| Легендарное кызылкумское золото добывается на молекулярном уровне с помощью урановых технологий |
Самое интересное, что местные золотоносные руды считаются бедными — всего два грамма золота на тонну породы,— при том, что местное золото считается одним из самых дешевых в мире. Зарафшанское золото вообще сплошная загадка. Столетиями ходили легенды о тайных золотых жилах бухарских эмиров (название реки Зарафшан, где и по сей день частные старатели моют золото, означает "несущий золото"). Однако вплоть до 60-х годов прошлого века ученые были уверены в невозможности промышленной добычи золота в Кызылкумах. И вот одна из геологических партий, копавшая шурфы на склонах Белой горы и уже собиравшаяся отбыть на зимовку, вдруг получила ошеломляющий лабораторный результат: "Ураганная проба!" Но высокое содержание золота осложнялось его мелкодисперсным состоянием — самородков здесь никогда не находили, добывать его приходится на молекулярном уровне с помощью особой технологии из пульпы. На заводе руду измельчают до 74 микрон (0,074 мм), смешивают с водой и цианистым натрием, после чего извлекают золото и попутное серебро с помощью ионообменных смол. Этот метод пришел из урановых технологий, разработанных под началом академика Бориса Ласкорина — бога навоийских горняков.
Дело в том, что первоначальной продукцией НГМК было отнюдь не золото. В 1952 году в пустыне Кызылкум радиометрическая разведка с воздуха засекла под барханами урановые залежи. Местность называлась Учкудук — если кто не знает, это означает "три колодца". Из этих колодцев кочевники годами брали голубоватую воду, ничуть не удивляясь ее странному вкусу — подземные воды в этих краях вообще солоноваты. Но в данном случае это был урановый рассол.
В начале 60-х по команде из Москвы здесь высадились строители Средмаша — могущественной корпорации советского ВПК, заведовавшей всеми ядерными технологиями СССР. Сегодня ветераны НГМК вспоминают романтику тех лет: раскаленная пустыня, 50 градусов в тени, которая зимой превращалась в ледяную пустыню. Ни воды, ни электричества, ни жилья. Летом на грузовики подвешивали брезентовые мешочки с водой, зимой — горящее ведро с керосином под бензобаком. В этой злой пустыне Средмаш решил всему назло построить город-сад. Так родились города Учкудук, Навои, Зарафшан — уникальный технополис с населением 200 тыс. человек, о котором мало кто знал в СССР и о котором только в конце 80-х стали доходить смутные слухи до "зеленых".
Между тем уже в 1994 году здесь закрыли последний урановый карьер. Советские ученые разработали метод подземного безреагентного выщелачивания урана, когда под землю закачивают слабый раствор серной кислоты, с которой уран вымывается из залежи и осаждается на тех же ионообменных смолах. Технология полностью автоматизирована, в процессе добычи не участвует ни одна живая душа — одни только километры труб посреди пустыни.
Сегодня узбекский уран, насыщавший российский ВПК, идет в другую сторону — в основном в США. Урановые технологии перешли в золотодобычу, которая за годы независимости Узбекистана возросла в 1,7 раза. Есть в Узбекистане и другие странные метаморфозы: Ташкентское авиационное производственное объединение имени Чкалова (ТАПОиЧ), монополист по производству военно-транспортных самолетов Ил-76, сегодня не может сбыть свою продукцию и находится на грани выживания. Зато весьма успешно стартовал автомобильный проект UzDaewoo на базе Андижанского тракторного завода — но тут весьма некстати обанкротилось головное предприятие, корейская Daewoo. Но это уже другая история, сделанная не в СССР.
ВЛАДИМИР ГЕНДЛИН, ДМИТРИЙ ЛЕБЕДЕВ (фото)