Жен вывели из тени

В Музее русского импрессионизма открылась выставка «Жены»: галерея женских портретов, созданных русскими художниками, впервые в таком масштабе — 48 произведений живописи и скульптуры — воздает должное их спутницам, зачастую остававшимся в тени славы знаменитых мужей. Рассказывает Игорь Гребельников.

Выставка охватывает солидный временной промежуток — от 80-х годов XIX века, начала периода эмансипации женщин в российском обществе, до середины ХХ века, когда гендерные права уже были уравнены. Работы ключевых фигур истории искусства соседствуют с произведениями малоизвестных художников, шедевры — с довольно проходными вещами, впрочем, в новом контексте обретающими новую ценность. Жены и возлюбленные, прославившиеся и безвестные, первые (и единственные) в биографиях художников и последующие (например, третья и четвертая, как в случае с Робертом Фальком). На этот своеобразный «женсовет» картины собраны куратором Юлией Ракитиной не просто ради любования: идея выставки — вывести жен из тени своих прославленных мужей.

Любопытен сам заявленный жанр (у нас к нему обращаются впервые), ведь жена — это еще и отзывчивая натурщица, которая всегда под рукой, и ей можно льстить не так, как в случае с капризными заказчицами: пусть даже портрет окажется не лучшим среди прочих женских изображений, он все равно будет особенным. А если жена и сама профессиональная художница (таковых немало среди героинь выставки), то и написание портрета сродни совместному творчеству: тоже вполне заслуживающий внимания сюжет.

Экспонаты проливают свет на биографии портретируемых, среди них немало одаренных, даже выдающихся женщин, которым, однако, не нашлось места в «большой истории», написанной преимущественно мужчинами. Роль жены художника долгое время ими самими воспринималась как определенная функция. Не без иронии эти «профессиональные» обязанности перечислила вторая жена Сергея Судейкина Вера. Причем она описала их уже после революции, декларировавшей гендерное равноправие: «заставлять работать художника хотя бы палкой», «любить его работы не меньше самого художника», «каждому порыву работы идти навстречу», «уметь смотреть картину часами», «быть физически идеалом, а потому быть его вечной моделью». Впрочем, Вера недолго придерживалась «устава», выйдя в эмиграции повторно замуж за Игоря Стравинского, реализовав себя в качестве художницы, а позже и галеристки. На картине Судейкина «Моя жизнь» (1916) — беспрецедентный для русского искусства любовный многоугольник: тут в образах комедии дель арте и сам художник, и обе жены, и его любовник поэт Михаил Кузмин.

Роль беззаветной служительницы делу мужа, даже вопреки собственным амбициям, типична для жен художников: выставка воздает им должное, комментарием к портретам воскрешая биографические подробности. До обидного мало известно о художественном творчестве Лолы Браз, Александры-Гермины Визель, Надежды Шевченко, Любови Бродской, Елизаветы Григорьевой, Веры Шухаевой. Зато мемуары жен — ценнейший источник биографий мужей, чье творчество хорошо изучено, а работы представлены в постоянных экспозициях музеев,— достойны всяческого внимания.

Скажем, дневники Марии Петровой-Водкиной, названные, что характерно, «Мой великий русский муж», переведены с французского и опубликованы лишь недавно, спустя полвека после написания. Обладательница сильного меццо-сопрано, мечтавшая выступать на сцене, она однажды застала мужа раздраженным из-за беспорядка в доме: «Я решила бросить свои занятия и все свое время посвятить мужу, создавая домашний уют. Кузьма Сергеевич обрадовался, узнав о моем решении». По воспоминаниям дочери художник и вовсе поставил вопрос ребром: «Либо я занимаюсь живописью, либо ты — пением». На выставке есть замечательный портрет Марии из Художественного музея Эстонии: за его созданием в 1906 году Петров-Водкин и сделал своей модели предложение стать женой.

Супруге Михаила Врубеля, певице Надежде Забеле-Врубель, вдохновившей мужа на множество работ (в том числе и на представленную скульптуру «Девушка в венке») повезло больше. Она успела получить музыкальное образование до брака, солисткой Мариинского театра она исполнила главные партии в операх «Снегурочка» и «Садко», а арии Марфы в «Царской невесте» и Царевны Лебеди в «Сказке о царе Салтане» Римский-Корсаков написал специально для нее.

Удивительно, что с начала прошлого века не переизданы книги, в том числе и мемуарные, Натальи Нордман, гражданской жены Ильи Репина, одной из самых эмансипированных и экстравагантных женщин своего времени. Феминистка, вегетарианка, противница мехов, писательница (автор знаменитой «Поваренной книги для голодающих», пропагандирующей богатым и бедным вегетарианскую умеренность в еде), сторонница свободного брака и сословного равноправия. В их имении «Пенаты» прислугу усаживали за один стол с хозяевами и гостями, все обслуживали себя сами с помощью вращающейся конструкции. В воспоминаниях знаменитых друзей художника Наталья Нордман предстает малоприятной, даже карикатурной особой, однако в современном мире она выглядела бы куда более прогрессивной персоной, чем ее прославленный муж. Репин восхищался ею и тем образом жизни, который она сумела ему привить: впрочем, после ее смерти художник изменил здоровым привычкам. В соответствии с феминистскими установками Нордман предпочитала видеть себя на портретах без прикрас: на выставке она представлена бронзовым бюстом (к этому жанру Репин обращался исключительно редко) и живописным портретом.

Экспонаты проливают свет и на удивительные факты биографии художников. Так, портрет с двумя женщинами, собирающими за столом васильковые букеты, Игорь Грабарь начал писать в 1904 году, когда его героини, племянницы, были еще девочками, а закончил десятилетие спустя, когда одна из них стала его женой. Позже второй женой художника стала ее младшая сестра с того самого портрета.

Есть на выставке и своя «Незнакомка» — замечательно написанный «Портрет жены» (1880) Николая Матвеева. Об этой красавице, изображенной на фоне моря, в алой шляпке с белым шлейфом и задрапированной поверх пальто полосатой шали ничего не известно, кроме того, что она жена художника. Но, даже будучи неатрибутированным, этот портрет из Симферопольского художественного музея лишний раз убеждает о том, что в способности вдохновлять есть что-то гениальное, хотя это и не так высоко ценится строгими феминистками, как возможность творить. Но, возможно, это тема уже другой выставки — «Мужья».