Чем могут быть опасны для конкуренции большие данные и ценовые алгоритмы, рассказал “Ъ” замглавы ФАС Сергей Пузыревский.
Фото: Пресс-служба ФАС
— На каком этапе находится разработка антимонопольного пакета для цифровой экономики?
— Публично мы текст законопроекта пока не обсуждали. Я буду излагать концепцию того, что мы будем предлагать, потому что предложения могут уточняться, но суть останется та же. Стоит обратить внимание, что один из принципов, который закреплен указом президента РФ об основных направлениях госполитики по развитию конкуренции,— совершенствование антимонопольного регулирования в условиях цифровой экономики в целях пресечения монополизации рынков.
Во-первых, нужно понимать, как антимонопольное законодательство применяется к объектам интеллектуальной собственности. Потому что если брать технологии, которые связаны с работой больших данных, то это не материальные объекты, а объекты интеллектуальной собственности, в отношении которых, к сожалению, в антимонопольном законодательстве установлены иммунитеты. Поэтому нужно правильно определить возможность применения антимонопольного законодательства к объектам интеллектуальной собственности с целью предупреждения монополизации товарных рынков.
Второе — это расширение критериев определения доминирующего положения. И здесь как раз вопросы, связанные с сетевыми эффектами, которые получают в том числе интернет-платформы, владея большим массивом данных от производителей и покупателей и используя эти данные в целях в том числе влияния на цену товаров. Они могут диктовать определенные условия производителям, манипулировать интересами потребителей, зная их предпочтения, и у них возникает рыночная сила, которая приводит к доминирующему положению, даже если они не владеют определенными материальными активами на тех или иных товарных рынках. И поэтому мы считаем, что у законодательства должны появиться дополнительные критерии, позволяющие отнести к доминирующим субъектам владельцев крупных инфраструктурных платформ, интернет-платформ, которые такую власть получают.
Еще одна тема — нужно понимать, что зачастую компании используют ценовые алгоритмы, которые анализируют рынки, подстраивают цену. И если эти алгоритмы используются для оптимизации взаимоотношений с конкурентами, то мы можем говорить в том числе о картельных сговорах. Поэтому в законодательстве появятся дополнительные критерии допустимости, когда антимонопольный орган может, проанализировав ту или иную платформу, сказать о наличии или отсутствии потенциала к антиконкурентному картельному сговору и что нужно сделать, чтобы этого не произошло.
Также в пятый антимонопольный пакет должны попасть дополнительные критерии, которые связаны с согласованием сделок экономической концентрации. Это приобретение технологий или иных нематериальных активов. В современных условиях приобретение нематериальных активов может быть основанием монополизации товарных рынков, поэтому и эти критерии должны быть усилены. Мы постараемся, чтобы это тоже стало предметом контроля антимонопольного органа.
— Какой вы предлагаете критерий по размеру сделок экономической концентрации, которые будут требовать согласования ФАС?
— Мы обсуждаем порог в 7 млрд руб. И если речь идет о нематериальных активах, особенно о технологиях ведения бизнеса, то этот порог также будет сохранен. У нас есть исключения: поскольку недвижимость, здания, строения, сооружения могут обладать высокой стоимостью, но с точки зрения концентрации никаких рисков не несут, то будут исключения по определенным объектам, чтобы они не учитывались в этих суммах.
— Подпадают ли под это сделки Monsanto—Bayer, «Яндекс.Такси»—Uber, а также между «Яндекс.Маркетом» и Сбербанком?
— Сделка «Яндекс.Такси»—Uber согласована ФАС с предписанием. Сделка Monsanto—Bayer глобальная и в настоящее время рассматривается антимонопольной службой. Сделка «Яндекс.Маркета» и Сбербанка сейчас не требует согласования, но с принятием законопроекта параметры контроля могут измениться.
— Поступают ли жалобы на интернет-платформы?
— Эти рынки сейчас находятся в стадии активного развития, и многие юрисдикции, в том числе европейские, обращают внимание на то, что они формально выпадают из антимонопольного регулирования. При этом многие видят возникающую рыночную власть этих субъектов, но отсутствие специальных норм, может быть, многим потребителям не дает возможности пожаловаться.
Здесь, скорее, жалобы в первую очередь могут пойти от производителей. Как правило, именно они делятся с платформой своей прибылью. Потребитель же оплачивает доступ к платформе не деньгами, а своими данными, то есть рассказывает что-то о себе, а платформа в дальнейшем использует эту информацию в коммерческих целях. Условно говоря, он говорит: я спортсмен и интересуюсь такими-то видами спорта. Эти данные могут быть агрегированы и переданы производителю спортивного инвентаря с тем, чтобы адресно к нему потом обратиться с конкретными предложениями. И в этом случае производитель будет делиться с платформой своей прибылью за то, что она оказала ему услугу в быстрой реализации товара. Плохо это или хорошо, однозначно сказать сложно, но регулировать это нужно, потому что могут быть злоупотребления, ущемления интересов производителей, неравный подход к ним и т. д. На сегодняшний день жалоб такого рода пока нет, но регуляторы практически всех стран с рыночной экономикой этим серьезно обеспокоены.
— Это касается только торговых интернет-платформ или под действие закона попадут компании из других отраслей?
— Здесь речь о том, что наличие определенных технологий является основанием для увеличения рыночной власти и, например, доступ к Big Data может усиливать доминирующее положение. Поэтому если говорить о самом сборе информации, то не исключено, что на это тоже может быть распространено понимание «сетевых эффектов» — компания, которая владеет большими объемами данных в определенных сферах, например, в сельском хозяйстве или промышленности, может дополнительно усиливать свое доминирующее положение, даже если доля у нее не очень большая. Поэтому я не исключаю, что сетевые эффекты будут относиться не только к платформам, но и к любым владельцам больших объемов информации.
— Насколько распространено использование ценовых алгоритмов в российском интернет-ритейле?
— Ценовой алгоритм используется практически всеми компаниями в определенных целях. Подавляющее большинство ценовых алгоритмов направлено на то, чтобы обеспечивать нормальное функционирование компании, и не приводит ни к каким негативным последствиям с точки зрения конкуренции. Но мы понимаем, что вполне возможно создание программ и распространение их среди определенных производителей с целью, например, вступления в картель. И от таких негативных проявлений должны быть адекватные механизмы защиты конкуренции.
— ФАС подозревает LG в использовании ценовых алгоритмов для координации цен на смартфоны. Почему это предлагается рассматривать как отягчающее обстоятельство?
— Ценовой алгоритм — это технология, которая позволяет при определенных условиях совершить нарушение. Исходно сам алгоритм не является правонарушением. Вы можете кухонным ножом спокойно готовить обед или ужин, резать продукты, а можете совершить преступление. Если алгоритм использован для оптимизации сбора информации и получения антиконкурентного результата, это можно сравнить с совершением правонарушения с применением оружия, что отягчает ответственность. Это механизм, который усиливает негативные последствия действий. Поэтому мы предлагаем рассматривать его в качестве отягчающего ответственность обстоятельства. Производители, которые могут находиться в любой точке мира и даже лично друг друга не знать, через такие алгоритмы могут вступать в картель.
— В законопроекте ставится вопрос более строгого исполнения предписаний ФАС иностранными компаниями. В случае нарушений ФАС может ограничить их в праве на защиту интеллектуальной собственности и ограничить оборот их продукции в России.
— Этот вопрос один из наиболее сложных и дискуссионных. В Гражданском кодексе РФ есть такое понятие, как принудительная лицензия. Если определенные действия правообладателя приводят к ограничению конкуренции, то только по решению суда, особенно обращаю на это внимание, возможна выдача принудительной лицензии на товар. Такой аналог подобного механизма за серьезные антимонопольные правонарушения нужно проработать и внедрять в качестве механизма защиты внутренних рынков. Он используется во многих государствах, и мы считаем, что следует внедрить и в нашей стране.
Это будет дополнительной защитой наших рынков от необоснованных действий иностранных правообладателей. Но нужно эту меру вводить очень осторожно. Такие решения, еще раз подчеркиваю, должны приниматься только судами и только в исключительных случаях, когда речь идет об угрозе жизни и безопасности граждан и государства и существенном ограничении конкуренции.
— Подходы к регулированию так называемых больших пользовательских данных также обсуждаются в администрации президента РФ. Вы согласуете с ними эту работу?
— С точки зрения подходов, когда речь идет об изменениях в законе, конечно, все положения будут проходить необходимые согласования и обсуждения в контексте общего регулирования цифровой экономики. Уверен, что единая политика будет сформирована.
— Когда, как вы ожидаете, законопроект будет внесен в правительство?
— Мы рассчитываем, что это произойдет весной, поскольку мы еще не начали официального обсуждения с нашими коллегами из других федеральных органов. В ближайшее время мы эту процедуру начнем, сейчас выработаем все юридические конструкции и будем надеяться, что в течение весны внесем его в правительство.
Как государство берет под контроль конкуренцию в новой экономике
Правила игры на российском рынке онлайн-торговли вскоре могут существенно измениться. Федеральная антимонопольная служба (ФАС) России разработала пятый антимонопольный пакет, целиком направленный на регулирование цифровой среды. Одна из его главных мыслей — чтобы злоупотреблять конкуренцией в интернете, не обязательно занимать монопольную долю на рынке какого-либо товара. Иногда достаточно поставить себе на пользу ценовые алгоритмы и «сетевые эффекты». До сих пор в российском законодательстве таких понятий не было.