|
Вскормленные в неволе |
Республика местного масштаба
Зверосовхоз "Салтыковский", расположенный неподалеку от подмосковной Балашихи, аборигены называют "республика местного масштаба". На охраняемой территории в 100 га за бетонным забором с колючей проволокой поверху — около десятка небольших ферм. Добираться от одной до другой лучше на машине, идти слишком долго. Мы отъезжаем от здания дирекции вместе с главой совхоза Александром Сайдиновым на его внедорожном Volvo XC-70.
Между тщательно запертыми фермами разбросаны жилые домики, есть и двух-трехэтажные. "Тут кто-нибудь живет?" — спрашиваю директора. "Сейчас практически нет,— с огорчением говорит он.— Раньше большая часть работников селилась прямо здесь. Теперь они в основном переехали в Балашиху. Еще остались сезонные рабочие — они уедут после того, как закончим забой".
Прямо за забором фермы виднеется свеженасыпанная гора земли. "Территорию нам слегка урезали,— кивает на гору Сайдинов.— Новый горнолыжный курорт строят". Кроме впечатляющей горы, жилых домов и административных зданий в совхозе есть еще заготовительные цеха, ветеринарная служба, помещения для приготовления кормов и холодильники для их хранения. В отличие от Европы в России нет специальных фирм, выпускающих и доставляющих еду для пушных зверей. Поэтому в "Салтыковском", как и в подобных ему хозяйствах, корма готовят сами.
Я замечаю, что большинство клеток в длинных рядах пустуют. Директор поясняет, что недавно в них еще кипела жизнь. Забой завершается через несколько дней, сейчас все силы брошены на переработку. За день через цех заготовки могут пройти путь от трупа до более или менее выделанной шкурки несколько тысяч зверей.
Другое дело летом, когда подрастает молодняк. В это время на ферме живут около 130 тыс. животных. Норки принесли в этом году "Салтыковскому" 82 тыс. щенков, лисицы — 9,6 тыс., песцовый приплод — 7,8 тыс., соболиный — 7,7 тыс. Выживают практически все. И съедают в день 50-60 т пищи. "Каждый вид требует индивидуального меню,— вздыхает Сайдинов.— Песец не станет есть то же, что и лисица. А соболь зачахнет на рационе норки. Поэтому мы ежедневно смешиваем минимум четыре типа кормов".
Как выяснилось, самый неприхотливый пушной зверь — песец. После одомашнивания он резко прибавил в плодовитости, уход требуется минимальный. Сложнее всех в разведении и обработке шкурок соболь. Это совершенно отдельное направление звероводства, с массой хитростей и подводных камней. Хозяйства держат свои соболиные технологии в секрете. Утаили их и от нас.
Александр Сайдинов говорит, что хотел бы разводить и других пушных зверей. Но пока не получится: "Мы просто не справимся с большим количеством рационов питания. При наших объемах четыре вида — это уже почти предел возможностей".
Не только ценный мех
Кроме шкурки пушной зверь дает мясо и кости, пух и навоз. В принципе мясо многих из них вполне съедобно и даже полезно. Но колбасный цех в "Салтыковском" открывать не собираются. "Наши ветеринарные нормы не позволяют использовать это мясо как пищу для людей,— объясняет Сайдинов.— Поэтому тушки продаем на мясокостную муку".
У норок есть еще одна ценная часть — пахучие железы, как у скунсов. Уже за несколько десятков метров до ворот заготцеха чувствуется острый запах. "Не боитесь заходить? Может дубленка провонять",— предупреждает директор. Продукт переработки желез применяется в парфюмерии — вместо амбры. Только в России этим никто не занимается.
Почти не используют у нас и норковый жир, служащий основой для многих кремов. Глава "Салтыковского" приценивался к оборудованию по переработке жира. Однако для организации прибыльного производства нужно не менее 100 т сырья в год. Звероферма же может поставить всего 20 т. Так что эта идея оставлена до лучших времен, как и расширение пушного ассортимента. Впрочем, уже сегодня в хозяйстве живут и размножаются более десятка видов животных.
Небольшая ферма отдана рысям. В вольерах находятся 17 самок, которые приносят примерно 20 котят в год. Рысь считается пушным зверем, однако рысят обычно раскупают падкие до экзотики предприниматели. Сотрудники "Салтыковского" уверяют, что приручается рысь хорошо, даже если попадет в дом в возрасте 4-5 мес. Взрослые звери агрессивнее и часто удирают. Еще говорят, что пока никто из них далеко не убегал, а одна, выбравшись из клетки, слегка "помяла" директора.
Состоятельные любители пернатых покупают в хозяйстве страусят — 3-месячный птенец стоит 10 тыс. руб. Продаются и страусиные яйца. А вот дорогие кожа и перья спросом не пользуются.
Кроме того, на ферме живут лошади, куры, гуси, фазаны, индюки, романовские овцы, еноты-полоскуны и сурки. Пока это всего лишь побочные увлечения руководства. "К лету следующего года я хочу сделать напротив ателье небольшой зоопарк",— рассказывает Сайдинов. Енотов мы не увидели: они впали в зимнюю спячку. Зато показали ручных лисиц. Они такие от рождения и для разведения не годятся — приветливый характер сцеплен с какими-то вредными для расцветки генами.
Еще один источник доходов зверофермы — меховое ателье. Там шьют шубы, жакеты, жилеты, шапки — в основном по индивидуальным заказам. Соболиное манто обойдется в салтыковском ателье примерно в $11 тыс. В хозяйстве уверяют, что дешевле не найти.
РЕНАТА ЯМБАЕВА