На Берлинском кинофестивале прошло уже несколько мировых премьер конкурсных фильмов. Среди них чрезвычайно достойно выглядел «Довлатов» Алексея Германа-младшего. Из Берлина — Андрей Плахов.
Режиссер Алексей Герман-младший
Фото: Hannibal Hanschke, Reuters
В первые дни фестиваля в конкурсе шедеврами и не пахло, а некоторые фильмы — как, например, «Девица» Братьев Дэвида и Нэйтана Зеллнеров — вызвали недоумение одним своим присутствием. Эта очередная пародийная версия вестерна оказалась неталантливой, и оживить ее не смогло даже появление в главных ролях Роберта Паттинсона и Мии Васиковской.
Гораздо интереснее выглядели неизвестные (во всяком случае, за пределами Латинской Америки) актрисы из фильма «Наследницы» Марчело Мартинесси. Две главные героини, Чикита и Чела, многие годы живут как пара в доме Челы, потихоньку распродавая наследственную утварь. Финансовая ситуация усугубляется, когда Чикита попадает в тюрьму за долги, а интровертная Чела вынуждена подрабатывать извозом. Среди ее клиенток, в основном старых вдов, оказывается молодая красавица — и это резко меняет диспозицию в женском мире этой картины, где на крупном плане не появляется ни одного мужчины. Скромная лента из Парагвая (в ее производстве участвовали также Уругвай, Бразилия и Германия) дает, тем не менее, представление о микроклимате далекой страны, о том, как меняются в ней гендерные и моральные ориентиры.
«Довлатов» Алексея Германа-младшего — несомненно, самый значительный из фильмов, показанных до сих пор в рамках Берлинале. В изобразительном, сновидческом строе этого фильма ощутим режиссерский почерк. Условное прошлое в «Гарпаступе», в «Бумажном солдате» и в новой картине мало чем отличается от условного будущего «Электрических облаков», ибо и то, и другое есть сон.
Амбициозность задачи, которая поставлена на сей раз и которая отличает этот фильм, состоит в том, что Герман-младший обратился не просто к легендам ушедших эпох, а к ее реальным персонажам, и прежде всего к такому непростому, как Сергей Довлатов. Сербский актер Милан Марич играет его вне стереотипов, сложившихся у читателей довлатовских рассказов: на экране человек, воспринимающий жизнь и свой жребий с чрезмерной серьезностью и драматизмом. Вокруг Довлатова выстраивается целый континент, населенный персонажами — реальными, как другой опальный литератор Иосиф Бродский, полуреальными, как обреченный на гибель художник-фарцовщик в исполнении Данилы Козловского, и просто тенями, призраками эпохи, которые, держась за руки или сидя на табуретках и гладя в камеру, распевают песни Окуджавы. Это ушедшая на дно советская Атлантида, жившая параллельной жизнью по своим моральным и эстетическим законам, электрифицированная светом знаний, интеллекта и уважения к личности. Усилиями создателей фильма эта Атлантида выходит на поверхность сегодняшней жизни.