Директор Центра ситуационного мониторинга и региональных исследований РАНХиГС Александр Савченко уверен: мир на пороге изменений. Но у России есть шанс не выпасть из новой реальности
Фото: Коммерсантъ / Константин Кокошкин / купить фото
Фото: из личного архива
— Создание городских агломераций за счет обезлюживания других территорий — нормально?
— Про «нормальность» говорить не приходится: мир — в пороговой точке, кардинальных изменений не избежать. Первым из них скорее всего станет острая нехватка питьевой воды — эксперты называют интервал между 2030 и 2050 годами: уже сегодня примерно 30 процентов населения планеты живет в регионах хронического недостатка воды и это именно те районы, где прирост населения особенно велик. Так что к трудовой миграции в мегаполисы добавится еще и витальная. Уже сейчас в городах проживает половина населения планеты, а к 2030 году ожидается, что эта цифра вырастет до 60 процентов. При том что города занимают лишь 3 процента суши, но на них приходится до 80 процентов потребления энергии, а 60-80 из них — самых крупных с населением более десятка миллионов человек — оттягивают на себя уже более 50 процентов экономического потенциала. Примечательно, что быстрее всего сейчас растут сверхкрупные города в таких странах, как Китай или Индия, и похоже, что в недалеком будущем станут возникать повсеместно уже мегаобразования надгородского уровня, такие как БосВаш (Бостон — Вашингтон) или Сан-Сан (Сан-Франциско — Сан-Диего). Словом, с ростом агломераций бороться бессмысленно — это норма развития цивилизации. К тому же еще и выгодная...
— Чем же?
— Ученые выявили связь между численностью населения городов и производительностью труда: оказывается, в крупных городах, особенно в миллионниках, она выше, чем в малых поселениях. Это назвали агломерационным эффектом.
В России, между прочим, самый восточный миллионник — Красноярск. Сверхзадача — создать в обозримом будущем еще один миллионник на Дальнем Востоке.
— А что же Владивосток?
— Там сейчас примерно 600 тысяч жителей, и при этом отток населения с Дальнего Востока продолжается. Так что сегодня важно не столько остановить миграцию, сколько поменять ее вектор — с европейской части России на юг Сибири и Дальнего Востока, укрепив бассейн Амура.
— Значит, отток населения — это все же плохо?
— Это противоречивый процесс: с одной стороны, он создает проблемы на опустевших территориях, но с другой — приводит к повышению производительности труда в результате его концентрации в крупных городах, способствует росту экономики и жизненных стандартов.
— Статистика это подтверждает?
— Уровень жизни в мегаполисах, бесспорно, выше, чем в малых поселениях: людей же никто не заставляет переезжать в крупные города насильно, они сами туда стремятся, прежде всего молодые, амбициозные, трудоспособные — за работой, образованием, за более содержательной и яркой жизнью. Неудивительно, что богатство страны сегодня исчисляют количеством городских агломераций, которые, конечно, должны быть грамотно инфраструктурно обустроены и обеспечивать высокое качество жизни.
— И каков в этом случае «рейтинг» Москвы?
— В столице уже проживает 10 процентов населения России. Это значит, что самая большая по территории страна мира держит в одной точке десятую часть своего населения. Как думаете, перебор? Неудивительно, что траты городского бюджета на одного москвича в разы больше, чем на одного екатеринбуржца или нижегородца. И с каждым годом приходится тратить все большие суммы, чтобы поддерживать и развивать столичную инфраструктуру. Но даже это, как ни странно, выгодно — и сейчас, и раньше: вспомните, как в советские годы столичные предприятия требовали от властей притока в город лимитчиков...
— Производства из Москвы вывели, а людской поток не оскудел...
— Потому что на смену производству пришел бизнес в сфере услуг, ему тоже нужна рабочая сила. А помимо бизнеса потребность в людях испытывают разного рода госведомства и учреждения, научные институты, социальная сфера, наконец, строительный и коммунальный комплексы.
— Получается, Москве не хватает народа?
— Вопрос в том, как перенаправить миграционный приток из Москвы в другие крупнейшие агломерации России. Ведь в странах с наибольшим приростом населения в мегаполисах, таких как Китай или Индия, есть источники пополнения городского населения — деревни. Недаром говорят про «Китай А» (города, где проживает около 400 млн жителей) и «Китай Б» (сельская местность, 800 млн человек). А вот «Россия Б» закончилась: естественный демографический бум срезала Великая Отечественная война. С одной стороны, людских ресурсов не хватает для роста производительности в агломерациях, а с другой-- число редко заселенных, а то и вовсе заброшенных и неиспользуемых земель увеличивается.
— И что с этим делать?
— На нынешней технологической основе решить обе проблемы не представляется возможным. Разве что латать дыры и давать миллиарды, чтобы улучшать городскую среду в 20 крупнейших российских мегаполисах. Но кардинально ситуацию это не изменит.
Есть только один путь, на который Россия уже встала,— развитие цифровой и «зеленой» экономик. Это новый технологический уклад, или, как его еще называют, технологическая платформа.
— В чем его суть?
— Если до 1917 года способ освоения пространства определялся возможностями перевозки грузов и людей (судоходство, железные дороги), то после революции в основу экономического районирования был положен энергетический принцип (близость к концентрированным источникам производства электроэнергии). Строительство и развитие городов соответствовали принципам освоения пространства: на первом этапе они возникали на водных и сухопутных магистралях (особенно в местах их пересечений), на втором — у крупных источников электроэнергии (не случайно Мосэнерго была крупнейшей региональной энергосистемой СССР). Сейчас способ освоения пространства опять меняется — в приоритете возможности работы с информацией, охват реального пространства киберпространством. И именно эта новая технологическая платформа позволит решить обе проблемы разом.
— Каким образом?
— Например, используя активно разрабатываемые ныне беспилотные технологии. Не только на транспорте, но и в сельском хозяйстве. Станет возможно контролировать и вовлекать в экономический оборот обширные слабозаселенные пространства. И, что важнее, зарабатывать на них, возделывая земли с помощью беспилотных комбайнов и дронов. Сегодня «обезлюживание» равно «бесхозность». Так что земли нужно не только контролировать, но и возделывать. Да, мы имеем по эту сторону границы не сопоставимую с КНР численность населения, но важно «поднимать» с квадратного километра территории столько же денег, сколько и китайцы.
— Раздача дальневосточных гектаров — шаг в этом направлении?
— Нет, тут ставка на заселение территории. Надо понаблюдать за развитием этой инициативы, памятуя опыт Петра Столыпина, который успешно переселял крестьян из центральных губерний за Урал: его программа была грамотно продумана и реализована, так что за 5 лет удалось переселить 2,5 млн человек. И никого насильно: люди ехали добровольно, за лучшей жизнью. Впрочем, и сегодня мотивы те же...
— А как решить проблему повышения качества жизни в мегаполисах?
— Одно из возможных направлений — «умный город». Раньше других эту технологию стали разрабатывать японцы. Речь идет о цифровизации отдельных инфраструктурных элементов и подотраслей города, и в итоге «умный город» позволяет соединять между собой разные виды инфраструктуры, создавая единый слаженно и эффективно работающий комплекс. В результате растет качество жизни и появляются дополнительные возможности для увеличения численности населения на данной территории. В Москве примерами применения такого рода технологий может служить карта «Тройка» и онлайн-оплата парковки. Но таких примеров немного — с десяток: Россия еще только делает первые шаги в этом направлении, тогда как в Японии, США и Франции заняты созданием «умного города» давно. В ЕС вообще нацелены на появление «единого энергетического дома».
— Это как?
— Будут покрывать частные дома углеродными (фуллереновыми) пленками, преобразующими солнечную энергию в электрическую. Они менее производительны, чем кремниевые, но зато в разы дешевле. Это значит, станет возможным получение массового дешевого источника энергии. Ровно то, что и требуется для любой технологической революции. А интернет-возможности позволяют учитывать и перераспределять эти объемы энергии, получаемые из деконцентрированных источников. Это и есть «зеленая экономика», которая уже начинает соединяться с цифровой — вертикальное озеленение, разного рода рециклинг отходов. «Зеленая экономика» сегодня распространяется весьма активно, прежде всего в сфере производства экологически чистых продуктов. В России эта тема также становится популярной: все больше жителей мегаполисов увлекаются созданием мини-производств овощей, молока, сыров, мяса с последующей их поставкой непосредственно потребителям, разместившим заказ в интернете. Вот и получается, что индустриализация в свое время сделала из крестьян рабочих, а постиндустриализация сделает из части горожан крестьян. Конечно, иного уровня.
— И когда Россия шагнет в светлое будущее?
— Существующими методами планирования и управления решить заявленные в начале нашей беседы проблемы вряд ли получится. Мы достигли потолка возможностей, в том числе и по стратегическому планированию. В стране сейчас действуют несколько десятков тысяч стратегических документов разного уровня (от федерального до муниципального), использующих несколько сотен тысяч показателей, часто мало связанных между собой. Только переход на цифровые технологии, позволяющие концентрировать, перерабатывать и проводить интеллектуальную аналитику огромных объемов данных, дадут возможность перейти к территориальному планированию в реальном режиме времени. Но есть и повод для оптимизма: мы всего в полушаге от запуска цифровых технологий стратегического планирования.