1 марта президент России Владимир Путин выступил с ежегодным посланием Федеральному собранию, побив рекорд по продолжительности речи. Большую часть выступления глава государства посвятил обзору новейшего отечественного вооружения, но также затронул вопросы экономического и социального развития страны. Тезисы президента в прямом эфире «Коммерсантъ FM» прокомментировали эксперты и журналисты.
Федор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»
Новая реальность наступила. Но, конечно, не с выступлением Путина. Она наступала уже довольно давно — тогда, когда президентом США стал Дональд Трамп. Он и его команда довольно быстро изменили весь нарратив американской политики — это чисто силовая политика в интересах Соединенных Штатов, экономическое переустройство мира с тем, чтобы он был более выгоден Америке, и способность американцев добиваться всего, что им нужно, в том числе и посредством силы. Те доктринальные документы, которые были приняты за последние месяцы в Соединенных Штатах, констатировали, что главным содержанием международных отношений является соперничество между крупными странами. России названа открыто противником, соперником — как угодно. Как мне кажется, выступление Путина — это такой отложенный ответ: ждали, терпели, а тут вот решили — хорошо, раз говорите «холодная война», значит, холодная война, и вот что у нас есть для этой холодной войны. Реакция будет, я думаю, довольно оглушительная, потому что, естественно, это будет воспринято как крайне угрожающая речь. Естественно, будет сказано, что Россия сбросила маски и теперь уже взят откровенный курс на милитаризм. Думаю, что в самом истерическом настроении сейчас окажется Европа, потому что Европа в этой силовой игре никакой роли играть не может в силу отсутствия силы, извините за тавтологию. Но, естественно, они страшно боятся, что этот переход всей международной политики в сугубо милитаризованную реальность на них скажется крайнее негативно, потому что они опять станут таким подобием поля боя, как это было в холодную войну. Только если в ту холодную войну действовали четкие правила, то сейчас никаких правил нет.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Вячеслав Смирнов, директор Института политической социологии
Демонстрация этого оружия, и в том числе нашим гражданам — это показатель того, что Россия, может быть, экономически отстает, — и часть послания была посвящена тому, что нужно наращивать и догонять и перегонять, — но в части вооружения, в части ядерной мощи мы даже превосходим в некоторых вопросах наших потенциальных противников. Ближайшее десятилетие будет проходить под флагом холодной войны, и то, что происходило сегодня, год назад, два года назад, во время присоединения Крыма — это только цветочки, начало. Будет жестче, хуже, как в 80-е. К этому надо готовить людей. Образ врага конкретизированный, он не меняется. Еще со времен Российской Империи он был один и тот же: все вокруг враги. Это нормально для любого государства, которое претендует на какие-то лидирующие позиции в мире. Вообще, поиск врага — это часть нашей национальной идеи, и последние 100 лет мы как бы с этим замечательно справляемся.
Иван Коновалов, директор Центра стратегической конъюнктуры
По ряду позиций действительно мы уже давно обошли наших, так сказать, западных партнеров. А китайские партнеры, которые тоже разрабатывают новую систему вооружения, все-таки пока еще в роли догоняющих. Я бы не назвал то, что происходит, гонкой вооружений. Я бы назвал это гонкой конструкторской мысли. Гонка вооружений — это когда в огромных количествах создаются, штампуются танки, пушки, ракеты и так далее. Один раз Советский Союз наткнулся на это и пострадал очень сильно, когда попытался участвовать как бы на равных с Соединенными Штатами в гонке вооружений — мы знаем, чем это кончилось. Нет тут гонки вооружений в прямом понимании, но есть гонка конструкторской мысли. И по ряду позиций мы обходим американцев: по средствам радиоэлектронной борьбы, по противовоздушной обороне, противоракетной обороне частично, паритет у нас в авиационной технике и военно-морской технике, если берем класс атомных подлодок. США изо всех сил пытаются нас втянуть в гонку вооружений, именно количественную, чтобы наша экономика надорвалась. У них это не получится.
Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии
Наше общество — страны с историей, с амбициями — испытывает потребность в ощущении силы. Но для понимающих ключевое слово здесь все-таки не сила, а баланс, сохранение стратегического баланса. Москва не заявляет гонку вооружений, наоборот, всегда открещивается от этого термина. На мой взгляд, новая гонка вооружений идет: идет анализ того, какими будут войны будущего. Есть стремление создать позиции, занять некие платформы с точки зрения технологий, которые облик этих войн определят. Надо понять, что мы должны вести эту гонку так, чтобы она для нас была более экономичной. Если говорить о повестке, которую сегодня президент затрагивал, то развитие средств противоракетной обороны намного — не в разы, а в десятки раз — дороже, чем развитие ударных систем, даже тех новых и передовых, о которых Путин говорил. То есть это гонка вооружений с выгодным для нас сальдо, когда на один наш потраченный доллар наши, так сказать, супостаты, как принято говорить у военных должны будут тратить, условно, 100 долларов.
Константин Эггерт, обозреватель телеканала «Дождь»
В этой речи Владимир Путин постоянно возвращался к одной теме: давайте строить совместно общую цивилизацию на Земле, давайте все-таки будем говорить, США и Европа остаются партнерами. С моей точки зрения, вот эту демонстрацию силы, с одной стороны, желающие воспримут как исключительно указание на гонку вооружений. С другой стороны, мне кажется, там однозначно есть очередная просьба: поговорите с нами. Я думаю, что в Кремле очень негативно воспринимают международную изоляцию, она, естественно, бьет и по экономическому развитию страны, она просто неприятна чисто психологически. Мне кажется, послание было двойным, так сказать: с одной стороны — угроза, а с другой — все-таки приглашение поговорить. Но у этого есть еще одно последствие. Теперь в любом разговоре про экономические санкции, про возможности их ослабления, кто-то на Западе всегда скажет: зачем же снимать санкции, вот мы снимем санкции, а они будут еще больше ракет делать таких, которые Путин показывает. С предвыборной точки зрения Путин продемонстрировал: смотрите, кто я — такой демиург, креатор, так сказать, этой новой реальности, при которой Россия могучая.
Илья Крамник, военный обозреватель
Военные разработки, которые сегодня презентовал президент — это заявка, безусловно, на возможные изменения стратегического баланса. И, конечно же, это заявка существенная на переговоры об этом стратегическом балансе, такое откровенное предложение Соединенным Штатам сесть все-таки за стол переговоров и их начать. Разумеется, это затраты, измеряемые сотнями миллиардов, триллионами рублей, если на многолетний период брать эту историю, а любые такие системы в сроках развертывания, жизненный цикл — это десятки лет, и это действительно дорого. Но это не так дорого, если сравнивать с развертыванием сил общего назначения. Условно говоря, одна межконтинентальная баллистическая ракета обходится бюджету дешевле, чем танковый батальон, например. И это гораздо дешевле, чем создание защиты от этих потенциальных систем. Давайте не будем забывать о колоссальном превосходстве США и НАТО в обычных вооружениях, которое позволяет им надеяться на победу в случае обычной войны, не ядерной. В данном случае развертывание вот таких ядерных вооружений, в сочетании с нашими доктринальными положениями, которые говорят о возможности применения ядерного оружия даже в случае неядерного конфликта, который угрожает суверенитету и территориальной целостности России, как раз дает необходимые гарантии, что потенциальному противнику придется несколько раз подумать, прежде чем развязывать подобный конфликт.
Андрей Мовчан, руководитель экономических программ Московского центра Карнеги
Речь идет сейчас не об амбициозных планах, не о российском бюджете, не о перевооружении, а о послании президента. Президент в своих обращениях к Федеральному собранию говорил очень много вещей, которые не сбывались в реальности. Эти речь носит характер, скорее, предвыборный на сегодняшний день. А с точки зрения денег наш военный бюджет сегодня примерно равен военному бюджету Франции и Саудовской Аравии — достаточно скромный по меркам мировых гигантов. В Америке военный бюджет почти в 20 раз больше, в Китае военный бюджет примерно в восемь раз больше. Очень сложно втянуть в гонку вооружений того, кто тратит на вооружение в разы больше, чем ты. В принципе, если мы удвоим наш бюджет, а западные страны увеличат его на 3%, то это будет эквивалентный ответ. Мы слабы экономически для того, чтобы втягиваться в гонку вооружений. И пока мы говорим о чудо-оружии, мы теряем коммерческий космос полностью. И это хорошее отражение того уровня технологий, который у нас есть. Мы говорим о чудесных технологиях и невероятном вооружении, а ровно то место, где это можно было бы продемонстрировать и завоевать коммерческий рынок, мы уступаем какому-то частнику из США, который на свой страх и риск с небольшой поддержкой государства сделал значительно более эффективный продукт.
Иван Родионов, профессор ВШЭ
Я думаю, что все это по силам нашей стране. Другие программы государственные — Олимпиада, Чемпионат мира по футболу — на самом деле еще дороже. С другой стороны, мы видим, что с 2015 года, когда были продемонстрированы танки «Армата», скажем, новые бронетранспортеры и прочее, мы существенно хуже жить не стали. Мы просто стали жить хуже. Но в этих условиях опять нефть подошла, и есть надежда, что еще хуже не будет. Действительно эти затраты невелики, прежде всего потому, что и промышленность не такая большая в это вовлечена, и народу на самом деле не так много там работает.
Евгений Минченко, политолог
Очевидно, что это даст новый импульс программе перевооружения американской армии, которую уже анонсировал Дональд Трамп. Американский истеблишмент, американское общественное мнение настроено сегодня антироссийски, и они воспримут это послание как подтверждение того, что Россия — не надежный партнер, а враг, и необходимо предпринять все усилия для того, чтобы минимизировать риски, связанные с Россией. Поэтому для «ястребов» в США это скорее подарок, чем некий отрезвляющий сигнал. Но в России сегодня у общества есть усталость от внешней политики. И я думаю, что с электоральной точки зрения, конечно, было бы лучше, если бы все послание было посвящено только экономике, а о внешней политике нам сказали бы два-три абзаца. Но мы видим, что, с точки зрения внешнеполитической конъюнктуры, видимо, было принято решение сделать фактически 50 на 50.
Владимир Слатинов, политолог
Это одновременно и послание президента, и послание кандидата в президенты. Все это прекрасно понимают. И на самом деле самая милитаристская часть была обращена исключительно к внутренней аудитории. Во-вторых, это был своеобразный отчет о проделанной работе. Владимир Путин объяснил, куда потрачены триллионы рублей, которые в последнее время были отобраны у экономики, у социальной сферы и направлены на ВПК. Он попытался объяснить своему избирателю, что вот этот геополитический разворот, который мы пережили в последние годы, и то гигантское перераспределение ресурсов, которое осуществлено было в эти годы, это все оправдано, и это принесло свои результаты. Но вот эта вторая часть смазала, на самом деле, первую, где он говорил исключительно о внутренних проблемах. А идея очень проста: мы выполнили задачу по перевооружению армии, мы сделали все правильно, а теперь мы разворачиваемся к внутренней политике и возвращаемся к идее внутреннего рывка, в том числе и в сфере повышения доходов населения и так далее. В этом главный смысл послания, который, к сожалению, затерялся.
