«Мы строим книгу-шар»
Александр Шейн о своем проекте «Атлас ВМаяковский»
В своеобразный прокат выходит фильм Александра Шейна "ВМаяковский" — внутри двухэтажного особняка в центре Москвы выстроен кинозал на 30 мест, а до просмотра двухчасовой картины, которую можно будет увидеть только здесь, зрителей ждет часовое путешествие по одному из шести специальных маршрутов экспозиции, куда вошли предметы, запахи, объекты, несколько фильмов и даже специальная газета, которая выпускается в рамках проекта. О том, как из полнометражного байопика о Владимире Маяковском выросла тотальная инсталляция, с Александром Шейном поговорил Константин Шавловский
Мультимедийный экспозиционный междисциплинарный проект "Атлас ВМаяковский" (авторы Александр Шейн, Николай Молок) открывается в Музее-мастерской А.С. Голубкиной, одном из малых музеев Третьяковской галереи. Центральная часть совместного проекта ГТГ и Государственного музея В.В. Маяковского — игровой полнометражный фильм Александра Шейна "ВМаяковский". У фильма звездный актерский состав: Маяковского играет Юрий Колокольников, Лилю Брик — Чулпан Хаматова и Людмила Максакова, Давида Бурлюка — Михаил Ефремов, Всеволода Мейерхольда — Антон Адасинский. А роль Петра Агранова, который в фильме Мефистофелем вертится вокруг поэта, досталась одновременно артистам Евгению Миронову и Никите Ефремову и художнику и активисту Петру Верзилову. В этом году фильм "ВМаяковский" попал в шорт-лист премии "Инновация" в номинации "проект года".
Фото: Михаил Почуев/ТАСС
Работая в сценарной группе Фонда кино, я читал сценарий фильма "Маяковский", и он был написан как совершенно классический байопик. Как вышло, что он трансформировался в проект "Атлас ВМаяковский"?
Эта история начиналась как классический полуторачасовой фильм лет десять назад, а сейчас сюда входят несколько фильмов, наш исследовательский архив, газета и еще много всего. Десять лет прошло от замысла фильма до появления "Атласа", но это не была непрерывная работа над одной кинокартиной — я останавливался, утыкался в тупики, сворачивал в другую сторону. В это время появлялись другие фильмы, происходили встречи, которые определяли дальнейшее движение этого сюжета. И вот в результате долгий путь оформился сейчас в "Атлас ВМаяковский", это не выставка современного искусства, не кинофильм и не музей, а соединение всех этих элементов, и даже еще нескольких, например театра, в тех пропорциях и объемах, которые нам кажутся важными. "Атлас ВМаяковский" — наша лаборатория, где мы предлагаем зрителям метод для изучения времени и истории искусства, который сложился в результате десятилетия наших "полевых исследований". Мы хотим отправиться вместе со зрителями в путешествие, где первое поколение русских авангардистов встречается со вторым, Владимир Маяковский — с Виктором Цоем. И расскажем, при чем тут, например, Северная Корея, в которую мы ездили с артистом Юрием Колокольниковым.
А я вот, кстати, не понял, при чем тут Северная Корея, когда смотрел фильм. Прием, хорошо знакомый хотя бы по "Камню" Александра Сокурова, который отправил Чехова в современность, но почему Маяковский оказался, допустим, не в Москве у собственного памятника, а в КНДР у памятников вождям?
Северная Корея — это образ наступившего тоталитаризма, где люди как по расписанию кланяются каменным богам. И наш Маяковский ходит и обалдевает от того, что там видит. Но это происходит в третьей части — фильм ведь очень меняется от начала к концу стилистически, как меняется и стиль самого Маяковского. Северная Корея — это навсегда застывший авангард, революция, превратившаяся в полную свою противоположность.
Как получилось, что значительная часть фильма — это читка сценария и его репетиции, и только некоторые эпизоды сняты в классической манере?
Я очень долго мучился со сценарием, наверное, года два, и в какой-то момент решил перейти к разработке фильма с незавершенным сценарием. Для этого мы сняли павильон на "Мосфильме", сделали какие-то костюмы, элементы декораций, совсем минималистичные — окно, дверь стол, стул, кровать. Я пригласил артистов, раздал им текст и решил прочитать с ними сценарий. Под камеру. И потом мы еще 30 дней в павильоне проживали сценарий от начала и до конца. Это уже была репетиция. То, что ты видишь в начале,— это и есть та читка, самый первый съемочный день. Дальше мы репетировали. Я хотел таким образом вникнуть, развить историю — тем более что у меня были такие партнеры. Например, когда репетирует Чулпан Хаматова, она добавляет в сцены весь свой масштаб и вытягивает материал, обогащая его собой. Сначала я думал, что в процессе читки и репетиций я просто получу эскиз будущего фильма и смогу наконец доработать свой замысел. А потом понял, что это и есть мой фильм и что по-другому рассказать о Маяковском нельзя. За эти 30 дней я как бы примерил его жизнь в нас самих, в сегодняшних, тревожных, с ума сходящих, болящих, волнующихся, пугающихся. А потом доснял эпизоды в классической манере, и так получилось три слоя — читка, репетиция и готовые сцены. И если в сценарии идет речь о том, как герой ищет свой голос, то на репетициях актеры его ищут уже для самих себя, как в эпизоде, когда Хаматова учит Колокольникова кричать. А в "снятых" сценах, где мы говорим о силе голоса поэта, речь артистов уже отрепетирована и поставлена. Все это соответствует этапам творчества самого Маяковского — футуризм как поиск, конструктивизм как установка, соцреализм как декларация.
А нет ощущения, что выбор этой сложной формы без дополнительного объяснения, скажем так, не вполне очевиден для зрителя? Притом что с таким сюжетом и актерским составом достаточно просто было снять традиционный байопик и выйти в широкий прокат.
Но это же и есть традиционный байопик — он полностью соответствует тому сценарию, который ты читал, от и до — берет свое начало в 1914 году, а заканчивается в 1930-м. В судьбе Маяковского показаны все основные поворотные моменты в их хронологической последовательности. А в чем сложность формы?
Хотя бы в том, что при ясности сюжета какие-то решения немного запутывают: например, почему Петра Агранова играют три артиста?
Потому что у нас фильм-поиск. И потому что власть, которую Агранов олицетворяет и которая как бы призвана оберегать и охранять художника, становится в какой-то момент повсеместной и многоликой.
А почему в начале фильма появляется полиэкран, а потом он пропадает?
В первую очередь это поклон моему отцу, Александру Самуиловичу Шейну, который много экспериментировал с полиэкраном — он создал первые полиэкранные советские фильмы. Все это будет раскрыто в "Атласе", где в одном из маршрутов будет погружение в формальные эксперименты моего отца. И не потому, что он мой отец, а потому что Маяковский был героем его фильмов. А еще полиэкран в начале фильма намекает на, скажем так, "поливзгляд" на историю. Это то же самое, что использовать трех актеров для одного героя. "Тебя ждет полигерой",— как бы говорит этот кадр.
Фильм и посвящен твоему отцу.
Надо сказать, что папа был еще и автором сценария этой картины — не формы, а самого сценария. И он ушел в 2015 году, в разгар нашей работы. Но сам коллажный метод и соположение смыслов — эта методологическая основа, конечно, от отца. Я с детства был облучен Маяковским, у меня дома и его бюстик стоит, и полное собрание изданий ЛЕФа. И для меня Маяковский всегда был олицетворением прекрасного вкуса, стиля, смысла, энергии, панка, а не заколдованным соцреалистическим чучелом из советской школьной программы. Поэтому когда я изучал ленинградский авангард 80-х, делая фильм "Тимур Новиков. Ноль объект", мне было очень понятно, почему они учредили "Клуб друзей Маяковского". Маяковский в советское время служил крышей подлинному авангарду. И кстати, формальным экспериментам отца в 1970-е — тоже.
А как из фильма выросла идея "Атласа", в котором твой фильм является важной, но только составной частью?
В какой-то момент, поняв невозможность однозначной интерпретации фигуры Маяковского, я ушел в Тимура Новикова, и так возник документальный фильм "Тимур Новиков. Ноль объект". Я как бы для себя через Тимура и 80-е отвечал и на другой собственный вопрос — кем был Маяковский? Речь, понятно, идет не о его биографии, а о стратегии авангарда и о фигуре авангардиста в культуре и в истории. Мы стали исследовать эту территорию, разговаривать с умными людьми — с Екатериной Андреевой, Борисом Гройсом. И сначала возникло слово "архив", а потом ему на смену пришло слово "атлас", потому что архив — очень консервативный термин, отсылающий к хранению документов. А у нас — хранение смыслов.
Что ждет посетителя "Атласа"?
Опыт. Ему нужно будет иметь три часа времени, за которые мы покажем фильм и какое-то количество уникальных артефактов. Например, видеозаписи 80-х из моего личного архива, которые никто никогда не видел, где сняты молодые герои второго авангарда — Цой, Курехин, Новиков и компания. Когда я говорю "уникальные вещи" — надо понимать, что здесь не будет пистолета, из которого застрелился Маяковский, и окровавленной рубашки — это все есть в Музее Маяковского. Уникальным будет путешествие по выстроенной нами цепочке смыслов, по этому зданию, по жизни Маяковского и Тимура Новикова. Это машина времени, и здесь соединятся времена — сегодняшний день, 80-е, 30-е, 20-е. У тебя будет карта, с которой ты пройдешь одно из шести путешествий, которые мы подготовили. И после открытия "Атласа" мы с Николаем Молоком и нашей командой будем продолжать исследовательскую работу — дополнять старые и прокладывать новые маршруты.
То есть это такой квест, который приводит тебя к просмотру фильма?
Я не люблю это слово, в нем есть какое-то заискивание перед публикой: давай мы сейчас тебе таблетку положим в шоколадку. Притом что оно достаточно точное — это, конечно, будет какое-то загадочное прохождение. Но так как "квесты" — это все-таки индустрия развлечений, то мы предпочитаем слово "путешествие". Или "опыт". Где мы соединяем все, что мы за 10 лет насобирали,— мысли, образы, иногда предметы, иногда фильмы, иногда архивы. Мы построили комфортный кинотеатр на 30 мест, у нас хороший проектор, звук. Зритель попадает в дом, который мы строим по принципу универсальной матрицы для прочтения истории искусства, истории страны и собственной его истории. И во все эти истории можно зайти с разных сторон.
То есть как Эйзенштейн мечтал создать...
Конечно, это книга-шар! Совершенно верно: мы строим книгу-шар. Сюда привезены все наши архивы, предметы изобразительного искусства из разных городов — семья Тимура Новикова нам много дала, что-то мы берем из Третьяковки, что-то у частных коллекционеров. Здесь же Антон Адасинский репетирует и учит наших проводников, модераторов маршрутов — искусствоведов, архивистов, лингвистов. Они будут не просто экскурсоводами, а иногда будут задействовать в общении со зрителями авангардно-пластические схемы, которыми владеет Антон и которые отсылают, в свою очередь, к Мейерхольду и биомеханике. То есть у нас такой синтетический проект, объединяющий в себе и театр, и кино, и научное исследование, и экспозиционно-выставочное пространство. И вот на перекрестке этих жанров мы создаем одно большое погружение под названием "Атлас ВМаяковский".
Музей-мастерская А.С. Голубкиной, 29 марта — 15 декабря