На Новой сцене Большого театра екатеринбургская балетная труппа показала свой второй конкурсный спектакль — мировую премьеру двухактной «Снежной королевы» композитора Артема Васильева в постановке Вячеслава Самодурова, которая получила шесть номинаций на «Золотую маску». Рассказывает Татьяна Кузнецова.
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Возможно, из-за того, что «Снежная королева» — настоящая мировая премьера, на «Маску» номинировали почти всех ее создателей, кроме сценографа и автора костюмов. Между тем подвижные декорации Эрика Белоусова, выдержанные в стиле скандинавского минимализма (скорее лаконичном, чем волшебном), позволяющие менять времена года и место действия на глазах у публики, определили не только форму и назначение спектакля (адресовав его в первую очередь взрослым, а уж потом детям), но и его концепцию. Финальная сцена, в которой Герда, сдернув белые чехлы с мебели, демонстрирует Каю и зрителям, что он не покидал бабушкиной комнаты, просто его оледеневшее сердце превратило родной дом в чертоги Снежной королевы, исчерпывающе объясняет родителям смысл спектакля, заодно нагружая их непростой задачей растолковать его детям.
Костюмы Ирэны Белоусовой далеко не так находчивы. Бесподобны ее тролли: и большие — с отечными брюшками, уныло повисшими ушами, длинными мягкими клизмами носов, и головастый тролль-малыш с препотешной мордой и прутиками конечностей (жаль, что хореограф не дал им толком потанцевать). Зато активно приплясывает «народ», обтянутый толстым трикотажем и располосованный поперечным «скандинавским» орнаментом — не самая выигрышная одежда для танцев. Главный же казус случился с «цветами», особенно пострадал солист Цветок, наряженный в синие гамаши, зеленые трико, синие шорты, психоделическую рубашку с зеленым галстуком и зеленый колпак. Такой костюм даже Аполлона превратит в клоуна (довольно слабого танцовщика Андрея Вешкурцева номинировали на «Маску» явно из сочувствия).
Дирижер-номинант Павел Клиничев вдохновенно и темпераментно исполнил жизнеутверждающую музыку композитора-номинанта Артема Васильева, написанную по всем балетным правилам: с прикладными жанровыми сценами, метеорологическими фрагментами типа «осени» или «метели» и каноническими балетными структурами вроде вальсов, гран-па, па-де-де и «народных» плясок. О поводах для хореографических ансамблей позаботился и либреттист (он же хореограф-постановщик) Вячеслав Самодуров, изъяв из сказки Андерсена историю принца и принцессы — благодатную, но трудоемкую — и сосредоточившись на эпизоде с райским цветником, в котором Герда едва не забыла о цели своего путешествия. На фоне этого мощного балетного эпизода полупантомимная сцена в разбойничьем лесу (с атаманшей, раздающей тумаки подчиненным и пляшущей вместе с ними канкан) проскакивает, как эстрадный номер 1970-х. Не требует особого внимания и большое классическое па во владениях Снежной королевы, где четверка солистов и восьмерка корифеек чертят круги и линии, воспроизводя урезанный рисунок кордебалетных танцев XIX века.
В этом спектакле вообще много намеков на старину (самый приметный — конструкция в виде скелета мамонта, на котором выезжает Снежная королева, как воин Солор — на боевом слоне в балете «Баядерка»). Вот и цветочное гран-па по академической традиции занимает добрую половину первого акта спектакля, служа неким хореографическим манифестом, разгадать смысл которого не так уж легко по причине крайней примитивности танцев. Вообще-то Вячеслав Самодуров (многократный номинант и лауреат «Маски», он и сейчас выдвинут как лучший хореограф) отличается изощренным изобретательством, заставляющим его сочинять по несколько движений в единицу времени, да еще с такой заковыристой координацией, на которую даже смотреть неудобно, не то что танцевать. Но в «Снежной королеве» хореограф, отдав немногие каверзы и свою излюбленную «качалочку» (батманы на пуантах вперед и назад с подменой ног) заглавной героине и ее свите, всем остальным разрешил расслабиться на многократно повторенных элементарных па.
Объяснений тут несколько. Во-первых, хореографическую нищету можно счесть «минимализмом» и балетным аналогом «скандинавского» оформления. Во-вторых, таким образом может проявляться специфически балетное чувство юмора, соль которого в обмане зрительских ожиданий (типа, ждете здесь пируэта? А мы вам покажем только подготовку к нему — препарасьон). Наконец, демонстративную беспомощность танцев можно расценить как оммаж Петипа и его эпохе — этакое смиренное признание, что при Мариусе Ивановиче классический балет достиг совершенства, а потому сегодня на этом поприще упражняться бессмысленно, остается только почтительно разводить руками, как Герда (номинантка Мики Нисигути) в своей вариации.