7 российских бизнесменов и 12 подконтрольных им компаний оказались в американском «санкционном» списке. Минфин США опубликовал на своем сайте перечень, в который попали, в частности глава «Газпрома» Алексей Миллер, основной владелец «Русала» Олег Дерипаска, владелец «Реновы» Виктор Вексельберг, сенатор и бизнесмен Сулейман Керимов и другие. Есть в списке и высокопоставленные чиновники — например, сенаторы Константин Косачев и Александр Торшин. Как пояснили власти США, фигуранты списка не смогут заключать сделки с американцами, любые их активы в Штатах подлежат аресту. Председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике Федор Лукьянов прокомментировал ситуацию в беседе с ведущей Натальей Ждановой.
Фото: Ray Tsang/ Flickr
— По вашему мнению, какой логикой руководствовались власти США при составлении этого списка?
— Логика есть — там довольно много людей, которых публично в дискуссиях связывают тем или иным образом с Владимиром Путиным. Вторая категория — это люди, каким-то образом ассоциирующиеся с российской политикой в области безопасности, силовых структур. Конечно, довольно странно видеть в этом списке Михаила Фрадкова, который уже отошел от дел, возглавляет РИСИ, но, видимо, его включили, исходя из его предыдущей работы в СВР. А что касается бизнеса, то, как, собственно, и предполагалось, когда обнародовали вот этот большой рамочный список в январе, бизнес выбирается, как мне кажется, по принципу звучности имен. И, в принципе, любой из тех, кто уже упомянут в том большом списке, может быть объектом санкций — кто-то сейчас, кто-то потом. Это, конечно, довольно существенно, учитывая, что бизнесмены очень крупные — и Вексельберг, и Дерипаска, — у них дела по всему миру, транснациональные компании. Соответственно, воздействие на их бизнес будет существенным.
— А воздействие на российскую экономику в целом?
— И на российскую экономику тоже, но это вряд ли ее подкосит и пустит куда-то вниз по горке. Понятно, что ставится задача целенаправленно и систематически сужать все возможности для развития. Это, в общем, не скрывается. В прошлом году инициаторы этого закона закладывали немного иную логику — она была более ориентирована именно на узкий круг, ближний круг президента. Сейчас администрация Трампа взяла на вооружение принцип более широкий: главное — надо оказывать давление на Россию и российскую экономику. И, соответственно, является тот или иной бизнесмен приближенным или не является — непринципиально, главное — чтобы это было действенно и болезненно.
— Как вы думаете, российские власти ожидали, что санкции будут настолько масштабными?
— Да, я думаю. Какие были основания не ожидать? Весь последний год отношения развиваются линейно, однонаправленно, никаких зигзагов нет, если не считать каких-то совершенно, как мы понимаем, не имеющих ничего под собой заявлений Трампа о том, что он хочет дружить. В остальном линия крайне последовательна, поэтому и эти люди попали, и другие люди попадут.
— Американцы заявляют, что новые санкции были тщательно скоординированы с европейскими союзниками. Значит ли это, что Европа теперь тоже будет вводить ограничительные меры?
— Я не думаю, что Европа будет вводить такие же ограничительные меры. Европа вообще по-другому немного устроена в плане санкций. Американцам проще, а Европа — это все-таки конгломерат многих стран с разными интересами. Здесь не столько важно, будет Европа вводить свои санкции или нет, сколько то, что при наличии американских санкций против определенных людей и компаний европейцы не будут рисковать, что санкции распространятся на тех, кто будет пытаться иметь дело с попавшими в список — это главный ограничитель. «Скоординированно» — наверное, европейцев уведомили: имейте в виду, с этими теперь дела не имейте. Но это особенность, связанная с уникальным доминирующим положением США в мировой финансовой системе, — они могут навязывать свои односторонние решения другим.
— Как Москва может ответить на эти действия?
— На это нет ответа, у нас нет возможности влиять на американский бизнес и государство так, как у них. Какие-то риторические вещи будут сделаны, но, в общем, здесь мы находимся в предельно асимметричном положении.