«Художник не должен быть голодным, холодным и жить на улице»

Через несколько дней в Лиссабоне откроется 63-й конкурс песни «Евровидение». На глобальных музыкальных смотрах теперь не увидишь настоящих рок-музыкантов. Что сегодня происходит с рок-культурой, жив ли рок как эстетика, мы поинтересовались у одной из самых ярких представительниц движения, легендарного лидера группы «Ночные снайперы» Дианы Арбениной.

Кира Васильева

— Избитый афоризм Бориса Гребенщикова о том, что «рок-н-ролл мертв», не обсудил только ленивый. Тем не менее сегодня вы с БГ согласны?

— Для меня рок-н-ролл уже давно не стиль музыки, а стиль жизни. Считаю, если в ком-то рок-н-ролл умер, то значит, он действительно там умер. Во мне — нет. Рок-н-ролл — это ведь вечная молодость, и во мне она вечная. Не могу сказать, что чувствую свой возраст или что я человек, в котором что-то уже умерло, поэтому рок-н-ролл для меня жив, конечно.

— По вашим наблюдениям, новое поколение сейчас разделяет ценности рок-н-ролла? Или прагматичное желание строить карьеру, заработать деньги теперь у молодых людей сильнее?

— Не вижу ничего плохого в том, чтобы заработать деньги. Художник не должен быть голодным, холодным и жить на улице. Это все миф, так же, как и то, что все рокеры повально пьют. Я, например, вообще не пью, ни капли. Что касается рок-н-ролла, то он в глазах молодежи себя абсолютно дискредитировал. Поэтому молодые музыканты сейчас больше тянутся к рэпу.

— Чем именно, на ваш взгляд, себя дискредитировал рок-н-ролл?

— В какой-то момент российский рок стал очень причесанным, что ли, упорядоченным. Не могу сказать, что прям гламурным, потому что это удел попсы, но что-то вроде того. Настоящий же рок-н-ролл в нашей стране закончился, мне кажется, со смертью Виктора Цоя. Сейчас он еще существует в отдельных людях, в том же Борисе Гребенщикове и других старожилах стиля, но на смену им никто не пришел. Никто не появился вместо Земфиры, Кости Кинчева, меня. Молодой шпаны в рок-н-ролле нет. Вся молодая поросль идет читать рэп. И, знаете, это не плохо. Это просто примета времени. Не буду призывать: идите играйте на гитаре, пойте песни на три аккорда и называйтесь рокерами. Нет! Играйте и пойте то, что вам близко и отвечает вашей честности. Мне даже нравятся молодые рэперы — они ребята достаточно борзые и смелые. Хотя некоторые из них, к сожалению, тоже уже становятся гламурными. Думаю, на них пагубно влияет слава и деньги. Поэтому к деньгам нужно относиться с большой осторожностью — они портят.

— На рок-н-ролле сейчас можно зарабатывать?

— Думаю, что направление музыки в этом вопросе совершенно не важно. Если у человека есть потребность себя выразить, если он получает кайф от того, что делает, то абсолютно точно добьется успеха в любом жанре. Самое главное — не пытаться кому-то понравиться. Это очень сложно, ведь есть соблазн (особенно когда тебе 20-25 лет) захотеть нравиться всем, всех завоевывать. Но это путь в никуда. Нужно делать только так, как чувствуешь, как велит сердце. Если человек в себе уверен, то будет новаторство, а это именно тот фундамент, на котором можно себя построить и потом зарабатывать на этом. И это не только в музыке так, но и во всех творческих профессиях.

— Как вам удается избегать стремления кому-то нравиться?

— Честно скажу, мне Бог дал очень сильную потребность самовыражения. У меня так много меня самой, что я даже не могу петь чужие песни и писать музыку на чужие стихи. Другим могу лишь посоветовать внимательно себя слушать, ведь самое страшное в жизни — это себя потерять. Людям свойственно увлекаться, загораться, пытаться быть на кого-то похожими, но это большой капкан. Чтобы туда не попасть — нужно над собой работать.

— Есть ли у рок-исполнителей свой кодекс, принципы отношения к деньгам? Чем они отличаются от принципов заработка поп-артистов?

— За другой цех — популярную музыку — отвечать не могу. Что касается рок-исполнителей, то какого-то одного на всех кодекса у нас нет. Могу сказать за себя. Я не пела и не буду петь «под фанеру». Никогда в жизни не было, чтобы вышла на сцену, отыграла концерт, просто открывая рот, получила за это гонорар и уехала. Это мой главный принцип. Когда выхожу на сцену (не важно, где и перед кем выступаю), то вообще забываю, что играю за деньги. Да, мне круто за это платят, но я понимаю почему. Я на сцене себя оставляю. Мое призвание — это и моя жертва, моя энергия, нервы и здоровье. И платят мне именно за это. Поэтому у меня очень хорошее, позитивное отношение к деньгам, я их зарабатываю честно.

— Диана, в прошлом году вы признались, что при крещении взяли имя Александра. Какое имя вам сегодня ближе? Кем вы чувствуете себя на сцене, а кем в жизни?

— Действительно, в 33 года в Иерусалиме я прошла обряд крещения и приняла имя Александра, что означает «защитница». И если говорить о моей сути, то в жизни я, конечно, защитник. Я никогда никого не буду трогать первой, но если тронут меня или мою семью, детей, близких, то могу ответить. И защищаться буду до последнего. При этом не вижу противоречия со вторым моим именем. Диана — это охотница. На мой взгляд, охотник — это не тот, кто догоняет и убивает, а тот, кто еще и защищает свои интересы. Творчество для меня тоже охота. Каждую песню, которая ко мне приходит, нужно выследить и потом правильно уложить на бумагу, оформить и классно подать. Поэтому я и Диана, и Александра одновременно.

— Как думаете, рок как мировоззрение передается по наследству?

— Конечно! Детей воспитываю в своем духе, а иначе и не получится. Например, я разговариваю с ними, как с музыкантами в своей группе, потому что не могу по-другому. Они уже знают много профессионального сленга. Их мировоззрение формируется так же под влиянием музыки. Мои дети не слушают музыку, которая не нравится мне. Это не диктатура, просто другие песни не звучат в нашем доме.

— Какие свои черты вы бы хотели видеть в детях?

— Хочется, чтобы они выбрали динамичную профессию, которая не даст им быстро постареть. У музыкантов, например, нет возможности осесть. Именно оседлый образ жизни, с одинаковыми буднями приводит к тому, что человек быстро стареет. Не знаю, станут ли мои дети музыкантами, но мне бы хотелось, чтобы работа у них была творческая. Хотя давить на них не буду.

Хочу, чтобы они не выросли жмотами, а были щедрыми людьми. Ненавижу в людях жадность. Считаю, что в этом мире нечего делить. Что тут делить? Этого вопроса мои дети пока понять не могут и в ответ меня спрашивают: «Что ты, мама, имеешь в виду?»

— Они ничего не делят друг с другом?

— Бывает, что конкурируют. Тема немного более прижимистый, Марта сразу все отдает. Фанаты им дарят много игрушек, но когда я спрашиваю — давайте отдадим игрушки и одежду другим детям, они сразу соглашаются, не говорят «мне жалко». Причем не важно, сколько эти вещи стоят. Это, конечно, классно. Хочу, чтобы они выросли добрыми, самостоятельными и главное — чтобы у них была цель в жизни. Больше всего боюсь, что если не будет цели, в их головах начнется разброд и шатание, которые могут привести к алкоголю и наркотикам. Я сама все это прошла, но меня Бог отвел, а в них я не уверена, понимаете.

— Что вы делаете, чтобы у них цель появилась?

— Для того чтобы у детей была цель в жизни, нужно, чтобы они рано определились с тем, что они хотят делать. Поэтому я их периодически беру на гастроли, на концерты. Марту пытаюсь вовлечь в гримерные дела, занять какой-то легкой работой. Артема внедряла в технический цех группы. Он там с гитарами возился, ребятам помогал. Дети видят и понимают, что мама занимается делом, и главное — что они находятся рядом со мной и я их вижу. Самое ужасное — когда ребенок предоставлен самому себе. Думаю, свобода — очень плохо для детей.

— А для взрослых?

— У взрослых тоже должна быть упорядоченная свобода. Представьте человека, у которого очень много денег и он вообще не работает. Я не верю ни в бомонд, ни в шампанское, ни в вечные абсолютно праздные будни. Мне кажется, люди, которые так живут, очень плохо заканчивают. У человека должно быть какое-то дело и ответственность, даже если у него миллиарды. Кстати, заметьте, миллиардеры, как правило, очень много работают. А почему они это делают, если есть возможность вообще ничем не заниматься? Значит, есть резон.

— Как вы все успеваете — заниматься и музыкой, и детьми?

— Наверное, все получается успеть, потому что я очень быстро думаю и очень мало сплю — по три-четыре часа в сутки. Спать, конечно, надо больше, но сейчас не получается. В этом году группе «Ночные снайперы» 25 лет. С января у нас идет юбилейный тур по стране, а в ноябре будет большой концерт в Москве в «Олимпийском». Я сейчас очень нервничаю. Считается, чем дольше на сцене, чем выше статус, тем меньше переживаешь перед выступлениями. На самом деле все с точностью наоборот.

Однажды Алла Пугачева мне призналась, что с годами все больше и больше волнуется перед выходом на сцену. И ее действительно тогда трясло за кулисами. Со мной сейчас происходит подобное. Реально страшно потому, что становлюсь взрослее, появляется больше обязанностей и ответственности за то, что я делаю. Боюсь не успеть всего, что задумала, и, наверное, не успею, поэтому стараюсь максимально из себя выжимать все, пока я жива.