|
Георгий Мирошник: я никому не дам больше повода думать, что меня нет |
 |
| Фото: ДМИТРИЙ ЛЕКАЙ, "Ъ" |
Урожай военной торговли
— Георгий Михайлович, вы с 1992-го по 2001 год находились в розыске за мошенничество с товарами ЗГВ. Сейчас вы по этому обвинению реабилитированы. Так что у вас тогда случилось с военными?
— Я приехал в Западную группу войск и сказал: "Мы, концерн 'Интеркомцентр Формула-7',— участники программы 'Урожай-90'. У вас есть неликвидные товары — туалетная бумага, зубные щетки, зубная паста, поломанные телевизоры, а вам выезжать. Дайте нам все это в программу 'Урожай-90'. Нам государство обязано компенсировать это энергоносителями. Если вы дадите нам на 30 млн немецких марок товара, мы их продадим через нефть за 39 млн. Заработаем вместе". В ЗГВ были согласны. Это был консигнационный договор, не предусматривавший немедленной оплаты.
Я заплатил им 15 млн рублей. Дело в том, что в ноябре 1991 года вышел указ президента — запретить расчет в валюте между российскими организациями. Тогда Борис Николаевич думал о рубле и не разрешал нам рассчитываться в марках ФРГ. Пользуясь этим указом, мы расплатились с армией в соответствии с курсом госбанка. Ведь Министерству обороны валюта тоже продавалась по этому курсу.
Но на нас начали списывать все недостачи управления торговли Западной группы войск. Ведь там не только наш концерн получал товары, еще и организация, которую создал зять Шапошникова, много организаций.
На меня списали 18 млн марок. Но если исходить из этой цифры, мы должны были получить 6 тыс. контейнеров товара, а мы получили 27! Следователи Генпрокуратуры пытались поместить в 27 контейнеров содержимое на 18 млн марок. Нужно золото, платину, шиншиллу или соболя русские туда помещать...
— То есть вы утверждаете, что полностью расплатились с Западной группой войск?
— Мой адвокат Сергей Гребенщиков посчитал: мы переплатили военным 6 млн марок. И вообще, каким образом я попал под уголовную ответственность, если гражданский иск ЗГВ был заявлен не Мирошнику, а концерну "Интеркомцентр Формула-7"? Никаких денег я никому не должен. Должны мне — Западная группа войск. Это будет обсуждаться в рамках гражданского процесса, если военные предоставят арбитражному суду достаточно обоснованные документы о сумме. Но из постановления Генпрокуратуры о прекращении дела следует, что военные умышленно их уничтожили.
"Деньги, естественно, исчезли по дороге в Генпрокуратуру"
— Почему летом 1992 года вы, отправившись вместе с вице-президентом Руцким в командировку в Испанию, не вернулись в Россию?
— В ночь с 29 на 30 июля 1992 года несколько сотрудников госбезопасности в масках совершили налет на мою дачу. Тогда я еще не проходил ни по какому делу, оно против меня было возбуждено год спустя. Они изъяли где-то 40 икон и 60 картин русских живописцев, которые собирали мой отец, мой дед, родственники жены. Еще ювелирные украшения жены — одна из лучших коллекций Фаберже, Конова, Бенуа. Были также изъяты две пачки денег в банковской упаковке по $100. Еще взяли коробку денег из-под большого телевизора Sony. Коробочка — как ваш стол, в ней находилось $11 млн 610 тыс.— собственность концерна "Интеркомцентр Формула-7", ну и, конечно, моя собственность. Деньги, естественно, по дороге исчезли. Не приехала в Генпрокуратуру и самая ценная живопись, скульптура, посуда.
— У вас осталась копия протокола обыска с указанием изъятого имущества?
— Все протоколы есть. Еще были похищены золотые монеты. Всего изъяли более чем на $50 млн.
— Ваша дача охранялась?
— Да. Избили охрану. Кстати, прокуратура признала, что оружие, найденное на даче, принадлежало охране. Потом варварски взломали и мою квартиру и вынесли все вплоть до белья жены.
Когда мы узнали об этом в Испании, Александр Владимирович Руцкой начал звонить министру внутренних дел Ерину и главе МБР Баранникову. "Все в порядке, Георгий Михайлович, там рядом просто учения происходят" — это сказал покойный Баранников. Я просто решил не возвращаться. Позвонил жене: "Танечка, собирайся и уезжай". Куда и зачем было возвращаться? Чтобы меня убили при выходе из аэропорта? Жене позвонили перед моим отъездом в командировку и сказали: "Если ваш муж не перестанет поддерживать Руцкого, убьют вашего ребенка на ваших глазах, потом вашего мужа, а затем и вас".
— А как вы оказались в Греции и как получили гражданство этой страны?
— У меня очень сложная ситуация с родителями. Я родился в Фокшанах. Это Румыния, отец был комендантом этого города. Когда чеченцев и греков переселяли в Казахстан в 1945-1946 годах, родители бежали и умерли в лагере для перемещенных лиц, а я был усыновлен. Я узнал об этом от своей приемной матери через два месяца после того, как уехал из Испании в Германию. Подал заявление в греческое посольство, мне оформили все необходимые документы. Я приехал в Грецию и в 1993 году получил паспорт на имя Георгия Николаидиса.
Кстати, именно в Германию поступил первый запрос о моей выдаче от российской Генпрокуратуры в 1993 году. А арестован я был четыре года спустя в Америке. После ареста я увидел в материалах своего дела, что агенты американских спецслужб вели за мной слежку — там же следствие ведется не как в России, там никто ничего не скрывает.
— Пресса писала, что вас приговорили в Калифорнии к году лишения свободы за пистолет, найденный в бардачке автомобиля.
— Этот маленький пистолетик 22-го калибра я купил официально, с разрешения властей США. У меня был не один, а три пистолета. Потому что я ребенок военный. Для меня, как для любого мужчины, оружие и женщины — это приоритет.
Агенты спецслужб мне объяснили, что они не уверены, что я действительно Николаидис: то ли он, то ли Мирошник. А из России пришли материалы о том, что я якобы торговец оружием и наркотиками, скрывающийся от правосудия. А о тех двух пистолетах, которые были у меня дома, даже не упоминалось.
"Я вернулся в Россию, чтобы восстановить свои права"
— Таким образом, вы получили в США четвертую в своей жизни судимость.
— А вам не говорили, что моя первая судимость связана с демонстрацией возле памятника поэту Шевченко в Киеве в день его рождения, 9 мая? Тогда же у нас не было политических заключенных, судили за хулиганство. Вторая связана с получением в Минске нелегальной литературы издательства "Посев". Ведь я с 1961 года и до сих пор принадлежу к организации украинских националистов УНА. Третья судимость: меня, старшего научного сотрудника Киево-Печерского заповедника, арестовывают за кражу экспонатов из лавры. Через год, когда я находился в тюрьме, нашли тех, кто действительно украл.
— Сколько вы провели в местах лишения свободы в общей сложности?
— Много, не хочу считать. Я доктор наук, искусствовед. У меня законченное высшее образование, хотя многие пишут, что я закончил два класса церковно-приходского училища. Я всю жизнь боролся с советской властью и очень жалею, потому что этот мерзкий народишко не достоин ни свободы, ни счастья. Он превращает все это в очередной бандитизм, в очередное насилие и в очередное бесправие.
— Отсидев год в США, вы оказались в Греции. Не по своей воле?
— Меня депортировали в эту страну, а греки через месяц меня отпустили как российского гражданина. Еще через четыре месяца меня опять арестовали по запросу из России, продержали в тюрьме почти год и снова освободили. Жена ездила ко мне с ребенком туда-обратно, ее тоже арестовывали в разных местах. Я так жить не мог и вернулся в Россию осенью 2001 года для того, чтобы восстановить свои права.
— Вернулись как гражданин Греции?
— Я гражданин России, и мне не безразлично, где будет жить мой 14-летний сын. У меня еще внук есть восьмилетний.
— Но ведь вы приехали не как Георгий Мирошник, а под греческой фамилией.
— Гражданин России имеет право хоть каждый день менять фамилию, имя, отчество и год рождения. Завтра я захочу стать Путиным Владимиром Владимировичем, и я им стану — эта процедура стоит $150 и занимает неделю. Как я мог приехать сюда Мирошником, если у меня не было ни одного документа, я не мог пересечь границу! Я приехал к себе домой. Неважно, в каком виде. Ведь физически же я Мирошник! Документы — это вторично.
Жену мою арестовали как-то в столичном аэропорту сотрудники ФСБ, продержали сутки, устроили безобразный обыск. Потом в Хамовническом райсуде один из чекистов возмущался: "Госпожа Мирошник прошла через зал VIP! Какое она имела право?!" Да VIP стоит $50, и любой человек может там пройти! Я могу собаку свою встретить через VIP!
— Приехав в Россию, вы наверняка понимали, что вас могут арестовать.
— Понимал, конечно.
— А вы не могли пойти в прокуратуру и сказать: давайте наконец разберемся в моем уголовном деле?
— Я хотел это сделать, но я очень плохо себя чувствовал: артериальное давление было 260 на 140. Вы же понимаете, что такое четыре перенесенных инфаркта и операция по коронарному шунтированию.
"Что они могут утверждать, это сборище негодяев?!"
— Где вас арестовали в последний раз, 9 декабря 2001 года?
— В Москве, возле квартиры. Посадили в машину и увезли в Лефортовский СИЗО. Задерживали меня сотрудники ФСБ, хотя статьи УК РФ, по которым я проходил, не относятся к подследственности этой спецслужбы.
— Но ФСБ утверждает, что действовала в соответствии с поручением Генпрокуратуры.
— Что они могут утверждать, это сборище негодяев?! Мой отец был зампредом КГБ Украины, я всю эту кухню прекрасно знаю. Было воскресенье — тюрьма не принимает. У меня на руках был паспорт на имя Константина Атматсидиса, которого никто не искал. Нормальный, полученный в паспортном отделе милиции, неподдельный. На каком основании меня приняла Лефортовская тюрьма?
Посадили в камеру. В понедельник начался сердечный приступ, и меня увезли в 20-ю больницу. Я уже умирал, прекратилось дыхание. Там меня спасли. Вернули в "Лефортово", а через месяц опять отправили в больницу, в СИЗО "Матросская тишина".
В СИЗО я проводил голодовки — в общей сложности 60 суток — в знак протеста против содержания, против незаконного обвинения. Я держусь, я боец.
— А обвинили вас опять в хранении пистолета?
— Жена выдала его добровольно сотрудникам ФСБ. В дом ворвались четверо чекистов без документов, без санкции на обыск. И когда я позже на суде спросил их, каким образом вы оказались в квартире, снимаемой моей женой, полковник ФСБ Мороз прочитал по бумажке: госпожа Мирошник пыталась покончить жизнь самоубийством "путем выпадения из окна", поэтому они вошли в квартиру — спасать мою жену.
— Находясь под следствием, вы заявили, что во время вашего вынужденного пребывания за рубежом у вас похитили телеканал ТВ-6. А это что за история?
— Все очень просто. В 1992 году в состав учредителей ТВ-6 входили, кроме меня, Тед Тернер, господа Попхадзе и Сагалаев, мэрия Москвы и Союз журналистов России. Но реальные деньги в качестве учредительного взноса внес только я — $2 млн. За себя и господ Попхадзе и Сагалаева как физических лиц. 5 марта 1992 года я перечислил деньги и через два дня получил документы о том, что являюсь соучредителем МНВК. После того как я покинул Россию, господин Сагалаев в 1996 году сделал сделку с Борей...
— Борисом Березовским?
— Ну да! Для меня он Боря. У нас еще есть очень близкий общий знакомый Сергей Макаров, сын ученого секретаря Академии наук.
— А как вы узнали об этой сделке?
— Мне прислали переговорщика в Грецию. Мы пытались договориться о сумме, но не договорились. Бешеные деньги мне предлагали! Теперь в Москомрегистрации нет документов о том, что я учредитель. Но перечисление денег в уставной фонд скрыть невозможно, у нас есть все платежки.
Сейчас кнопку-то государство украло, но оборудование на $350 млн осталось. На нем сейчас работает Евгений Киселев, а значит, в этом оборудовании всегда будут мои 37,3%. Потому что, когда из числа учредителей вышел Тед Тернер, акции в закрытом АО делились между остальными учредителями, и никто не имел права их продавать.
— Вы по этому поводу, кажется, подали заявление в Генпрокуратуру.
— Я ничего не писал. Заявление инициировано, по всей видимости, самими господами из Генпрокуратуры. Если у вас есть возможность, передайте Борису Абрамовичу, что такого врага, как Мирошник, у него нет.
Кстати, один из следователей Генпрокуратуры получил взятку и вынул из уголовного дела подлинный устав МНВК, изъятый у меня на даче, в котором я числюсь учредителем. Он его отдал кому нужно, а в дело вставил устав, в котором меня в качестве учредителя уже нет.
— В греческой русскоязычной газете "Диаспора" вы рассказали о том, что дали взаймы крупную сумму нынешнему замгенпрокурора Александру Звягинцеву.
— Дело в том, что Интерпол в России был организован на мои деньги. Где-то в конце 91-го — начале 92-го господин Звягинцев пришел ко мне от имени тогдашнего генпрокурора России Валентина Степанкова и попросил дать денег на то, чтобы принять делегацию Интерпола. Я оплатил проживание делегации и начальную организацию Интерпола в нашей стране. $25 тыс. уплатил Президент-отелю. Мне обещали вернуть деньги через месяц-два, но — увы...
"Мы продадим наш иск к России фирме Noga, например"
— Сколько вам пришлось отсидеть за пистолет, выданный вашей женой чекистам?
— Год в "Лефортово" и месяц в колонии-поселении в городе Кольчугино Владимирской области. Я был освобожден условно-досрочно 27 декабря 2002 года по решению местного суда. А 8 января нынешнего года следователь Генпрокуратуры Анатолий Рогожников объявил мне о прекращении дела. По главной статье УК — по обвинению в мошенничестве с товарами ЗГВ — дело было закрыто "за непричастностью обвиняемого к совершению преступления".
Я сказал следователю: "А теперь верните награбленное". То есть изъятое при обысках в 1992 году. Мне возвратили только 11 полотен живописи из 60. Они хранились в подвале Генпрокуратуры. Три поломанных телевизора вернули. Чужой какой-то радиоприемник — сказали: "Возьмите, возьмите, пожалуйста!" Чужой магнитофон — из машины, видимо, украденный. Шесть бабушкиных ложечек из меди. Разбитый сервиз, который принадлежал теще. И все.
— Вы вернулись в Россию навсегда?
— Да. Я никому не дам больше повода думать, что меня нет. Я есть! Мой зам по фирме "Интеркомцентр Формула-7", пока меня не было, продал мою дачу банкиру Смоленскому за $6 млн. Денег я не получил. Была продана моя квартира на Фрунзенской набережной по полностью подложным документам. Сейчас идет процесс в Пресненском райсуде — мы отсуживаем нашу квартиру.
Вы не знаете, что такое ностальгия. Это когда хочешь, но не можешь, когда закрываешь небо рукой и видишь небо в Москве, такое серое... Мой младший сын, ему 14, знает три языка, но для него главный язык — русский. У меня жена — коренная москвичка. Почему мы должны жить на Западе? Неужели у нас такая маленькая страна?! И вообще, мы все — граждане мира. Почему нас ограничивают документами, границами?
— А какие у вас планы на жизнь?
— Попытаться выжить. Я хочу восстановить свой концерн, сделать новую компанию "Глобальные информационные сети". Она будет как СNN, только в области телефона. Это ноу-хау, я получил патент в Америке и Европе.
Ну и, если не будет возврата ценностей, мы продадим любой зарубежной юридической фирме, например фирме Noga, наш иск к государству российскому. Хотя мне до сих пор поступают угрозы: "Опять сядешь в тюрьму, мы тебя подставим!" Я должен отказаться и ничего не просить. А куда эти 11 лет деть?
|