"Условие присоединения России к ВТО — прагматизм наших партнеров"
интервью
В своем интервью обозревателю Ъ КОНСТАНТИНУ СМИРНОВУ заместитель министра внешних экономических связей и торговли, главный российский переговорщик с ВТО МАКСИМ МЕДВЕДКОВ рассказал о мерах по стимулированию экспорта, внешнеэкономических приоритетах российского правительства в 2003 году и ходе переговоров в Женеве о присоединении России к Всемирной торговой организации.
— Ваш коллега, замминистра экономразвития Аркадий Дворкович, полагает, что 4,1% роста ВВП в прошлом году были обеспечены исключительно за счет благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. Внутренние же факторы положительной роли не сыграли. Вы с ним согласны? — То, что экспорт сыграл позитивную роль, не подлежит сомнению. Мне трудно сейчас сказать, был ли он ключевым фактором экономического роста или одним из них. Но очевидно, что все большее число предприятий расширяют внешнеэкономическую активность, за счет чего обеспечивают потенциал своего развития. Хотелось бы отметить, что для многих стран внешние рынки являются если не катализатором, то по крайней мере стабилизатором внутреннего экономического положения. Именно поэтому большинство стран придают столь важное значение обеспечению благоприятных условий для доступа на внешние рынки.
— Российский экспорт преимущественно сырьевой. Какие меры планируются для стимулирования машинно-технического экспорта?
— В сентябре прошлого года было проведено заседание правительства, на котором были рассмотрены меры поддержки экспорта. Можно выделить по крайней мере три основные стимулирующие экспорт меры. Первая — создание информационно-поисковой системы экспортных возможностей России. Она пока еще в рабочем состоянии, но, по-моему, это очень любопытно.
— Что она собой представляет?
— Это бесплатные информационные ресурсы, с одной стороны, о российских производителях и экспортерах, с другой — о возможностях внешних рынков. То есть государство, в данном случае в лице Минэкономразвития и его загранаппарата, будет предоставлять российским экспортерам информацию о конъюнктуре отдельных рынков, об особенностях ведения коммерческой деятельности на этих рынках, о выставках и ярмарках, наконец, о тендерах, которые проводятся в тех или иных странах. Естественно, речь прежде всего идет о развивающихся странах, где мы можем реально их выигрывать. Будет предоставляться информация также о торгово-политических условиях экспорта в те или иные страны. Тем самым российские экспортеры не будут больше тратить деньги на получение внешнеэкономической информации через адвокатов или каких-либо других посредников, а будут ее бесплатно получать простым нажатием кнопки.
— А где ее можно нажать?
— Минэкономразвития создаст специальный сайт.
— Информация сейчас действительно стоит немало. Но вернемся к другим мерам, стимулирующим российский экспорт.
— Второй шаг — это формирование концепции страхования экспорта. Мы надеемся, что в середине года уже будут приняты реальные меры по воссозданию системы. Все-таки мы начинаем не с нуля. Определенные попытки по созданию системы экспортного страхования российское правительство предпринимало еще в середине 1990-х годов. Но безуспешно. Что касается нынешней системы страхования экспорта, то мы пришли к выводу, что нужно начать с гарантирования политических рисков. Этим мы существенно облегчим работу российских экспортеров прежде всего на рынках развивающихся стран, ведь политические риски особенно высоки именно там. Гарантирование экспортных рисков, соответственно, отразится на инвестициях в российские предприятия, ориентированных на эти рынки. Тем самым мы создаем надежную опору для расширения внешнеэкономической деятельности предприятий. И прежде всего предприятий, производящих продукцию с высокой добавленной стоимостью, поскольку именно с такого рода продукцией и возникают, как правило, сложности при экспорте. С нефтью обычно проблем не бывает.
— Кто будет гарантировать политические риски?
— Для этих целей планируется использовать специализированную организацию. Она будет работать на коммерческих условиях. В то же время она будет работать в тесном контакте с государством.
— Это будет государственная компания?
— Да, государство будет контролировать ее работу.
— По каким критериям будут отбираться проекты для экспортного страхования?
— Сейчас мы над этим работаем. Они должны касаться и объема операций, и их длительности, и номенклатуры экспортных товаров. Но, безусловно, исходя из тех средств, которые отпущены, всех охватить сразу нельзя.
— Бюджет уже выделил деньги на формирование системы страхования политических рисков при экспорте?
— Бюджетные средства выделяться будут с 2004 года.
— Какова третья мера, направленная на поддержку экспорта?
— Мы продолжаем обеспечивать благоприятные условия для доступа российских предприятий на внешние рынки. Это дает результаты. Например, в прошлом году США и ЕС предоставили наконец рыночный статус российской экономике. Что позволило урегулировать ряд торговых споров с ЕС и даже расширить там наше присутствие. Урегулирован и ряд торговых конфликтов с Китаем.
— Однако в последнем случае речь идет о продвижении на мировые рынки российской стали, цветных металлов, удобрений. В общем, полуфабрикатов. Цены на них нестабильны. А что конкретно делается для продвижения именно готовой продукции, кроме создания системы страхования политических рисков?
— Давайте посмотрим на эту проблему с другой стороны. Экспорт не самоцель, а средство повышения конкурентоспособности российских товаров, особенно с высокой добавленной стоимостью. Я убежден: надо начинать не с выхода на внешние рынки, а с повышения конкурентоспособности на внутреннем рынке. И как раз те меры, которые принимаются сейчас правительством, в среднесрочном плане должны сыграть позитивную роль. Мы, например, провели целый комплекс решений о либерализации импорта, в частности снизили ввозные пошлины на технологическое оборудование, не производимое в России. С другой стороны, мы сформировали позиции по тарифной защите отдельных ключевых отраслей российской экономики, где, как мы полагаем, возможен рост. Это автомобильная, авиационная и ряд других отраслей промышленности.
— Как продвигается работа над новым Таможенным кодексом и законом о госрегулировании внешней торговли?
— В Думе, по оценкам наших экспертов, согласовано примерно 80% текста Таможенного кодекса. Он может быть принят уже через несколько месяцев. После обсуждений в Думе кодекс получился более прямого действия, чем тот текст, который внесло правительство. Чем этот кодекс будет хорош для внешнеэкономических операторов, так это тем, что он устранит ту неопределенность, с которой сейчас они сталкиваются при таможенном оформлении товаров. В кодексе будут прописаны также новые таможенные технологии, которые в России до сих пор не применялись либо только начинают применяться, но давно уже используются в других странах. Например, "зеленые коридоры" для тех компаний, которые готовы демонстрировать таможенным органам свою транспарентность.
Что касается законопроекта "Об основах государственного регулирования внешнеэкономической деятельности Российской Федерации", то прежде всего здесь надо отметить, что в него включен ряд новых для России законодательных мер. В частности, законопроект подробно описывает процедуры введения ответных мер на действия торговых партнеров. Впервые в российской законодательной практике дается определение торговли услугами. Это имеет последствия и для применения налоговых режимов, в частности для освобождения от НДС.
— Либерализация валютного режима повлияет на увеличение эффективности внешней торговли?
— Конечно. Причем, с моей точки зрения, радикальнейшим образом. Прежде всего потому, что мы сможем получить существенно более объективную информацию о реальных объемах внешней торговли. Известно, что нелегальный вывоз валюты, капиталов очень часто осуществляется посредством различных внешнеэкономических инструментов. В том случае, если у предпринимателя не будет необходимости заниматься этим "серым" или "черным" экспортом/импортом, мы получим наверняка несколько другую картину нашей внешней торговли. Кроме того, валютная либерализация, я надеюсь, изменит структуру экспортных цен. Потому что раньше, скажем, экспортные цены на многие группы товаров у нас были иногда существенно ниже цен на внутреннем рынке. А это потенциально ущербная позиция с точки зрения введения против российских товаров антидемпинговых барьеров.
— А на какие товары в основном занижают цены?
— На разные, в том числе и на металлы.
— Как продвигаются переговоры о присоединении России к ВТО? Есть ли шанс вступить до конца 2003 года, то есть сделать так, чтобы вступление в эту организацию было оформлено на министерской конференции в Мексике (иначе Россия останется за бортом нового раунда многосторонних торговых переговоров, которые должны начаться на этой конференции)?
— Точную оценку процесса переговоров о вступлении в ВТО мы сможем дать в апреле. Потому что до этого срока будет проведена серия ежемесячных недельных раундов по системным вопросам. Если мы сможем реально продвинуться, то у нас сохранится техническая возможность вступить в ВТО до конца года. Но это во многом будет зависеть не только от нас, но и от наших партнеров. Остается еще очень много вопросов, вызывающих острые дискуссии. Прежде всего я могу привести известный пример с внутренними ценами на энергоносители, которые члены ВТО требуют от нас изрядно поднять. Мы продолжаем объяснять на каждом заседании, что наша система ценообразования полностью соответствует нормам ВТО. От нас требуют нечто невозможное. Потому что если это требование сохранится в том виде, в котором оно есть сейчас, то мы можем вести переговоры еще много лет.
— А каковы аргументы противоположной стороны?
— Они считают, что наши цены на газ — это субсидия всей российской промышленности, и требуют ее устранения. Чего, по их мнению, можно добиться только введением полностью свободного ценообразования на российские энергоресурсы.
— Есть ли еще неприемлемые для российских переговорщиков условия?
— От нас требуют полностью открыть рынок финансовых услуг. Может быть, это переговорное требование, я думаю, что уже растет потихоньку понимание, что это невозможно. Мы говорим о том, что готовы к либерализации, но она не будет полной.
— Удалось ли завершить тарифные переговоры?
— С товарами мы находимся на той же примерно стадии, как и раньше. Согласованы пошлины примерно по 75-80% товарных позиций. Но разрыв между переговорными позициями по оставшимся 20-25% товаров заметно сокращается, с некоторыми странами он практически сократился до нуля. Но тем не менее разногласия по-прежнему остаются. Например, по размерам импортных пошлин (и длительности переходного периода для их применения) на автомобили, самолеты, мебель, алюминий.
— И с таким перечнем несогласованных позиций вы надеетесь завершить переговоры о вступлении в ВТО в этом году?
— Технически это пока возможно при двух условиях. Первое — у нас будет прогресс в окончательном принятии Думой законов, вводящих внешнеэкономические нормы, соответствующие правилам ВТО. На мой взгляд, 95% необходимых законов уже принято. Второе — реализм, прагматизм наших партнеров.