В прокат выходит «Красавица для чудовища» Хайфы аль-Мансур — под этим неожиданным названием скрывается байопик писательницы Мэри Шелли, автора знаменитого «Франкенштейна». Рассказывает Юлия Шагельман.
Тихие кладбищенские грезы приводят Мэри Шелли (Эль Фэннинг) к шумной славе писательницы и протофеминистки
Фото: Studio / Produzent
Завлекательное название, придуманное российскими прокатчиками, должно, очевидно, намекать на волнующую смесь романтики и ужаса — именно это, думается, видели в романе «Франкенштейн, или Современный Прометей», вышедшем в свет в 1818 году, его первые читатели. В оригинале же картина называется без затей — «Мэри Шелли» — и является вполне традиционным по форме и содержанию байопиком писательницы, которая осталась в истории (и в фильме) автором единственного произведения, хотя на самом деле из-под ее пера вышло еще шесть романов, два тома записок о путешествиях и т. д.
Начинается фильм, как и положено рассказу об авторе готического романа, со сцены на кладбище. Здесь 16-летняя Мэри Уолстонкрафт Годвин (Эль Фэннинг) скрывается от скучных домашних обязанностей и нелюбимой мачехи (Джоан Фроггатт), чтобы почитать и помечтать в одиночестве. Ее мать, вольнодумная писательница Мэри Уолстонкрафт, умерла, когда дочери было всего десять дней, а отец, в прошлом влиятельный журналист и философ Уильям Годвин (Стивен Диллейн),— теперь скромный книготорговец, давно позабывший либеральные идеи своей юности. Мэри и сама пытается писать, но пока это просто слабые юношеские подражания ее любимым романам тайн и ужасов.
По настоянию мачехи отец отправляет Мэри в Шотландию, и там она встречает поэта Перси Биши Шелли (Дуглас Бут), такого же вольнодумца и радикала, какими были ее родители. Выглядит он скорее как модель из современной рекламной фотосессии, чем как современник Пушкина, зато юным зрительницам должно быть сразу понятно, почему Мэри мгновенно потеряла голову. И хотя вскоре выясняется, что вопросы Перси о том, как она относится к идеям своей матери насчет полиаморных связей, были совсем не праздными (у поэта имеются жена и ребенок), Мэри решается на побег. Третьей в нетрадиционном союзе становится ее сводная сестра Клэр (Бел Паули).
Неприятности в раю начинаются почти сразу же. Денег не хватает, герои вынуждены скрываться от кредиторов, к тому же выясняется, что на практике свободная любовь привлекает Мэри куда меньше, чем Перси, и это неизбежно ведет к разногласиям. Клэр же сама вступает в скандальную связь с лордом Байроном (Том Стёрридж с черной подводкой вокруг глаз играет его как помесь рок-звезды 1970-х и мелодраматического злодея). Вся компания собирается на его вилле на Женевском озере, и здесь-то, в середине двухчасового фильма, из фрустраций неудавшегося любовного союза, острого чувства утраты (смерть дочери Мэри и Перси по сценарию случается на год раньше, чем в реальной жизни) и неизбывного одиночества рождается «Франкенштейн».
«Красавица для чудовища» — всего вторая полнометражная картина и англоязычный дебют первой саудовской женщины-режиссера Хайфы аль-Мансур, прославившейся фильмом «Ваджда» (2012), в котором тоже рассказывалась история девочки, не принимающей общественные условности и ограничения, но на родном для автора материале. Можно понять, чем привлекла постановщицу биография Мэри Шелли, которую с поправкой на эпоху вполне можно назвать радикальной феминисткой.
Конечно, тема женщины в патриархальном обществе и борьбы писательницы за право на собственный голос присутствует в сценарии, написанном Эммой Дженсен и самой аль-Мансур. Но в основном он все же тяготеет к мелодраме и приватной истории отношений Мэри с безответственными и слабохарактерными мужчинами. При этом, проведя свою героиню через множество испытаний, от безрадостного детства и измен возлюбленного до смерти ребенка, авторы приходят (и подводят зрителя) к выводу, что без них она бы не смогла написать свой великий роман, а значит, в конечном счете все это было не напрасно.
Несмотря на некоторые вольности в обращении с хронологией и модами XIX века (дамы тут постоянно ходят простоволосыми, что в костюмном кино традиционно является символом внутренней свободы, а джентльмены — без галстухов), фильм вышел довольно академичным и, пожалуй, даже скромным, учитывая, сколько пикантного материала предоставляет биографу жизнь супругов Шелли. Но определенную свежесть ему придает молодость исполнителей, благодаря которой великие писатели предстают на экране теми, кем они и были,— очень молодыми людьми, совершающими дурацкие ошибки и играющими в жизнь так, как будто она будет вечной.