В Норвегии на 62-м году скончался джазовый пианист Михаил Альперин, некогда участник «Арсенала» Алексея Козлова. Последние годы жизни музыкант боролся с тяжелой болезнью.
Джазовый пианист Михаил Альперин
Фото: с личной страницы Михаила Альперина в Facebook
Михаил (или Миша — на выпущенных им дисках можно встретить оба варианта именования) Альперин занимает на карте европейской импровизационной музыки особое место. Можно было бы определить освоенное им направление как этно-джаз, но в действительности творчество Альперина этим термином не определяется. В частности, потому, что музыкант подчеркнуто дистанцировался от джаза в традиционном понимании. В сопроводительном тексте к его пластинке «Wave of Sorrow» — первой совместной записи с многолетним партнером и другом, валторнистом Аркадием Шилклопером — Альперин вспоминает, как ему пришлось быстро осваивать все наследие фортепианного джаза, от Арта Тейтума до Херби Хэнкока — «достаточно быстро, чтобы вскоре все это забыть».
После музыкальной школы и двух училищ в Хмельницкой области Украины и в Молдавии Альперин оказался в составе кишиневского ВИА «Букурия» с солисткой Марией Кодряну в 1977 году. Через несколько лет последовало и погружение в джаз —сразу же в джаз, построенный на основе молдавских народных мелодий: то была смелая музыка кишиневского ансамбля «Кварта», созданного саксофонистом Симоном Ширманом. Разнузданный номер «Гилабауа» с перепадами от импровизаций в духе Колтрейна до безумных плясок можно услышать на изданной «Мелодией» пластинке «Джаз-82» — по соседству с сольным номером Альперина под названием «Дружеский шарж», построенным на постоянном перескакивании от одной темы к другой, от одного жанра к другому, от «Каравана» к «Хава нагила» (сегодня этот номер назвали бы постмодернистским).
Сотрудничество Альперина с Ширманом продолжилось и в Москве. Здесь они оба ненадолго вошли в состав «Арсенала» Алексея Козлова, балансировавшего тогда между фьюжн и более старомодными жанрами, а также играли дуэтом. Именно музыку этого дуэта, «странную», «очень интересную», случайно услышал с улицы валторнист Аркадий Шилклопер, гулявший с маленькой дочкой. Вскоре, в декабре 1986 года, Альперин и Шилклопер впервые выступили вместе в легендарном ДК «Москворечье». Альперин с 1985 года регулярно давал и сольные концерты.
Мэтр отечественной джазовой журналистики Алексей Баташев в аннотации к первой сольной пластинке пианиста описывал его тогдашний репертуар как «фольклорные сюиты, созданные на материале молдавских, еврейских и грузинских плясок, леденящие душу сценки «кошмарных снов» и веселые пародии на коллег».
Пластинка «Автопортрет» выходит на «Мелодии» в 1988 году, упоминавшаяся выше «Wave of Sorrow» с Шилклопером на знаменитом западногерманском лейбле ECM — в 1990-м. Помимо фортепиано, в пьесах Альперина звучат мелодика (с ней он изображен на обложке своего сольного диска) и голос — они чаще всего отвечают за «народное» начало в его музыке. В 1990 году состоялся дебют новой, уникальной формации — Moscow Art Trio: к Альперину и Шилклоперу присоединился Сергей Старостин, певец, исполнитель на народных инструментах, исследователь русской песенной культуры.
Ведомое Альпериным Московское художественное трио разрабатывало свой собственный язык, строящийся на сочетании народных напевов, элементов академической музыки, импровизации. Этот проект стал самым известным и успешным из всего, что делал Михаил Альперин. Отметив десятилетие трио, музыканты решили было закрыть проект. «Нам казалось, что спекулировать на уже найденном не стоит, надо искать какие-то другие формы»,— объяснял позже Шилклопер. Однако уже через два месяца Альперин со словами «Извините, ребята, не могу!» принес коллегам новую программу. С тех пор трио уже не прекращало существовать, прерывая деятельность лишь на время обострения болезни Альперина. Последние концерты прошли в Германии осенью 2017 года. Трио выступало как само по себе, так и будучи частью масштабных составов, внутри которых соединялись разные направления и культуры: Альперин сводил друг с другом болгарский женский хор «Ангелите» и тувинскую группу «Хуун-Хуур-Ту», приглашал к участию камерный оркестр.
В 1991 году Михаил Альперин уезжает в Осло. Здесь он преподает в Норвежской музыкальной академии, среди его бывших студентов — яркие представители местной джазовой сцены. Альперин записывается с норвежскими музыкантами и впитывает норвежскую музыку так же легко и естественно, как до того впитывал элементы других музыкальных культур.
Музыкант, исповедовавший идею, что вся народная музыка принадлежит к одной семье, рассказывал, что слышал в норвежских мелодиях знакомые молдавские мотивы.
Связь Альперина с академической музыкой только крепла: с норвежскими музыкантами и Шилклопером он записывал камерные сюиты, с пианистом Михаилом Рудым — импровизации на темы Баха, Шумана, Дебюсси, Скрябина, Прокофьева, Яначека — и Альперина. В больших проектах использовались темы Гайдна и Пярта.
Одно из недавних крупных сочинений Альперина, «Prayers and Meditations», явилось ответом на серьезнейшие переживания и перемены, связанные с многолетней тяжелой болезнью музыканта. В исполнении этого «реквиема по собственному эго», как называет его Альперин, участвовали среди прочих Камерный хор Осло и аккордеонистка и певица Эвелина Петрова. С Эвелиной Петровой и итальянским перкуссионистом Роберто Дани пианист создал последний свой камерный коллектив — Oslo Art Trio, запись которого с программой «Mirrors», посвященной Тарковскому, на диске еще не выпущена.