Бремя исполнения желаний

Ко дню подписания в печать майского номера "Денег" состав нового правительства России еще не был утвержден, но еще до назначений в "социально-экономической" части Белого дома стало ясно — курс исполнительной власти в 2018 году будет отличаться от курса 2012-2018 годов. Соавторы бюджетной консолидации и макроэкономической стабилизации 2014-2017 годов — основа нового правительства, сторонники стимулирования экономического роста — свои позиции, по крайней мере, не усилили. Это внешне небольшое изменение может стать достаточно важным для экономики. У "технократов", занимавшихся главным проектом последних трех лет в госсекторе, есть и более долгосрочные идеи, которые ранее не имели шансов на полноценную реализацию.

Дмитрий Бутрин

Первой реакцией думской фракции "Единой России" на выдвижение 7 мая кандидатом на пост премьер-министра Дмитрием Медведевым кандидатов на должности вице-премьеров было удивление. Оно не помешало 8 мая переутвердить премьер-министра голосами той же партии, да иначе и быть не могло — Дмитрий Медведев является главой этой партии и с очевидностью согласовал с президентом Владимиром Путиным, лидером той же правящей партии, будущие назначения. После вице-премьерских кандидатур министерских назначений ждут уже гораздо меньше: удивительно, но конфигурация, складывающаяся из десятка заместителей премьер-министра, позволяет говорить о том, чем предположительно будет занято новое правительство и каким будет его курс как минимум на ближайшую пару лет, с достаточной уверенностью. И это почти никак не согласуется с теми слухами о конструкции правительства России 2018 года, которые ходили в коридорах власти еще в апреле,— все они исходили из совершенно другой логики.

Министр финансов Антон Силуанов, как рассказывают источники "Денег" в Белом доме, получил предложение занять пост первого вице-премьера вечером 6 мая — и был чрезвычайно удивлен этим предложением, от которого он не мог бы отказаться и в других обстоятельствах. О том, что Татьяна Голикова будет в новом Белом доме курировать социальные вопросы вместо Ольги Голодец, в принципе можно было догадаться ранее. Глава Счетной палаты с 2016 года постоянно принимала участие едва ли не во всех экономических совещаниях у президента и премьер-министра, причем большинство ее комментариев к тому, что происходило на этих совещаниях, касались вовсе не парламентского контроля за бюджетными расходами, а вопросов на стыке соцсферы и бюджета. На этих совещаниях Татьяна Голикова выглядела скорее как помощник президента по бюджетным вопросам, ее позиция практически всегда совпадала с подходами, отстаиваемыми министром финансов.

Напомним, юридически никакого "социального блока" в правительстве России не существует, как и "финансово-экономического": это скорее разделение позиций в ключевых вопросах и отражение личных взаимоотношений вице-премьеров, министров, других ключевых фигур во власти. То, что к 2017-2018 году "социальный блок" в Белом доме, персонализированный Ольгой Голодец, и "экономический блок", который формально возглавлялся первым вице-премьером Игорем Шуваловым, имели совершенно неразрешимые разногласия в основном для бюджетной системы вопросе, конструкции и будущего системы социального обеспечения в России, было уже довольно очевидно. И то, что в будущем правительстве не будет "социального блока", а альянс Антона Силуанова и Татьяны Голиковой сможет хотя бы поставить вопросы, связанные с будущим этой системы,— уже большая и важная неожиданность и возможности выйти из тупика, в котором система находилась в течение множества лет.

То, что глава Центра стратегического развития Алексей Кудрин в итоге не стал ни членом правительства, ни заместителем главы администрации президента, а вместо этого согласился на пост главы Счетной палаты — также неожиданность, причем отчасти политического свойства. Де-факто Татьяна Голикова сделала это кресло креслом экономического советника президента — не в смысле, предполагаемом штатным расписанием администрации президента, а по существу. На этом месте глава ЦСР, несомненно, будет союзником будущего экономического блока — как и в значительной степени глава ЦБ Эльвира Набиуллина, которой смена, видимо, не грозит.

Основные опасения в отношении нового правительства были связаны с потенциально вакантными местами в Белом доме. О том, что Игорь Шувалов и "промышленный" вице-премьер Аркадий Дворкович готовы покинуть Белый дом, также было известно заранее: оба чиновника в течение многих лет испытывали на себе сильнейшее давление, связанное с существованием в экономике России госкорпораций и госкомпаний. Твердые и определенные позиции главы Минфина, становящегося преемником Игоря Шувалова на посту первого вице-премьера, именно в отношении госкомпаний известны — он не сторонник их подчинения правительству, а скорее предпочел бы более четкие их обязательства по отношению к бюджету и автономию. Аркадия Дворковича на этом посту сменит Дмитрий Козак — это также скорее знак того, что новый Белый дом готов к существованию госкомпаний в рамках "автономии по правилам".

Две отрасли, существующие исторически в особом режиме в правительствах последнего времени,— строительство и сельское хозяйство. Алексей Гордеев, с которым связывают обычно расцвет в России крупного агробизнеса экспортной ориентации, в должности вице-премьера будет занят, видимо, именно этим. Ситуация со строительным вице-премьером Виталием Мутко, ранее занимавшимся в Белом доме спортом, менее очевидна. Скорее всего, каких-либо специальных достижений от отрасли, испытывающей ипотечный бум, депрессию в строительстве промышленных объектов и стабильную ситуацию с финансированием дорог, не ожидают. А общий язык и с крупными строительными инвесторами, и с ультраконсервативным сообществом постсоветских строительных специалистов он найти в состоянии — с первыми он имел дело и в спорте, вторые говорят на схожем языке.

Еще одна связка в новом правительстве — это смена главы аппарата Белого дома. Сергея Приходько в нем заменяет Константин Чуйченко, глава контрольного управления президента и близкий соратник премьер-министра. На пост главы аппарата ранее были завязаны важнейшие реформы "проектного офиса", где ими занимался ушедший в Российский экспортный центр заместитель главы аппарата Андрей Слепнев. "Цифровое" направление и, по всей видимости, часть проектной деятельности будет распределяться между вполне лояльным реформам Чуйченко и новым вице-премьером Максимом Акимовым — одним из наиболее эффективных в этих вопросах специалистов Белого дома. Пост, доставшийся Акимову, к тому же нагружен вопросами транспорта (что с определенной вероятностью означает и дорожное строительство) и связи (то есть весь IT-сектор). Взаимодействие Максима Акимова и Антона Силуанова может дать реальные перспективы и реформам "проектного офиса", в том числе завершению контрольно-надзорной реформы, подошедшей усилиями министра по делам "Открытого правительства" Михаила Абызова к точке, за которой дальнейшие изменения будут необратимыми и очень значимыми для экономики, а также созданию "цифрового правительства", основы которого создаются сейчас в том числе в подчиненной Минфину Федеральной налоговой службе командой Михаила Мишустина.

Среди ушедших в отставку — "оборонный" вице-премьер Дмитрий Рогозин. Его преемник Юрий Борисов выгодно отличается от предшественника хотя бы тем, что вряд ли будет чувствовать себя на этом посту публичным политиком, а профессионализма у бывшего заместителя главы Военно-промышленной комиссии достаточно.

Наконец, то, что Ольга Голодец останется в новом правительстве вице-премьером, но займется в нем не соцсферой целиком, а вопросами культуры и спорта, тоже своего рода хорошая новость. Энергия вице-премьера позволит наконец что-то делать со сферой государственной культуры в России: в ней, по сути, не происходило ничего, кроме старения, застоя и идеологических скандалов, все последнее десятилетие. Голодец умеет по меньшей мере жестко выбивать бюджетные деньги на курируемые ею проекты всеми силами — российским музеям, театрам, оркестрам, равно как и массовому, а не профессиональному спорту, их в последние годы явно недодавали.

Но, повторимся, главная новость — то, чего не случилось с вице-премьерскими постами. Пост первого вице-премьера не достался никому из сторонников большего сдвига к плановой экономике, дирижизма советского типа, директивного ускорения научно-технического прогресса и стимулирования экономического роста макроэкономическими мерами. В руководстве правительства — люди, реализовывавшие прямо противоположный курс в 2014-2017 годах и добившиеся в этом качестве всего, что ожидалось. На уровне вице-премьеров нет и следов усиления военно-промышленного комплекса, в этом аспекте являющегося естественным оппонентом любых социальных реформ,— хотим мы этого или нет, ВПК является наследником советской экономики и будет защищать советские подходы к любым изменениям просто в силу своей природы. Наконец, ожидание прихода в Белый дом откровенно одиозных фигур (если не считать Виталия Мутко, у которого, впрочем, будет слишком много забот, чтобы успевать читать злобные шутки о себе в Facebook) было не только велико — оно было обоснованным. Несмотря на то что предыдущее правительство Дмитрия Медведева, остающегося в той же роли, что и ранее,— она больше похожа на роль вице-президента и координатора исполнительной власти в целом, чем классического премьер-министра,— было не слишком шумным и эффектным, а Игорь Шувалов мог лишь поддерживать сторонников содержательных реформ, но не предоставлять им зеленый свет во всех вопросах, оно генерировало внутри себя множество необходимых проектов изменений, которые сейчас необходимо реализовывать — или стагнировать. Подробные планы таких реформ есть у нового правительства даже на бумаге — это стратегия ЦСР, подготовленная под руководством Алексея Кудрина с непосредственным участием большинства вице-премьеров, назначаемых в новое правительство. Возможно, есть даже плюсы в том, что сам Алексей Кудрин не будет работать в Белом доме: разработчики качественных стратегий нечасто бывают хорошими тактиками, а влияние его на правительство в любом случае сохранится.

Разумеется, в этом уравнении есть множество неизвестных. От назначений на ключевые посты в Белом доме по-прежнему зависит многое. Неизвестно, сохранит ли пост министр экономики Максим Орешкин и, если нет, кто придет на его место. Не менее важна судьба Минпромторга и будущей промышленной политики. Минобрнауки — одно из проблемных и ключевых мест в возможных реформах. Очень многое будет зависеть от силового блока Белого дома — он традиционно сильно влияет на экономический блок. Неизвестно, что будет происходить с прокуратурой и Следственным комитетом. Неизвестно, в каком качестве будет работать в администрации президента Андрей Белоусов — часто и союзник разработчиков стратегии ЦСР, и оппонент идей жесткой финансовой стабилизации в ущерб промышленности. Наконец, в текущей ситуации главы госкомпаний и госкорпораций — очень важный фактор, а эти кресла также никто не обещал не трогать.

Но более важно то, что новое правительство впервые за последние годы может иметь не только консенсус по вопросам базовых реформ (не стоит обольщаться — ограниченных и нереволюционных в прямом смысле термина), но и возможность продолжать то, что начиналось как бюджетная консолидация и подготовка плана ЦСР. Большинство вице-премьеров в новом правительстве объединяет одно — они считаются "технократами", не имеющими содержательных политических идей и собственной идеологии. Это очень близорукий подход: истинный технократ-исполнитель, вообще не интересующийся идеологией,— чрезвычайно редкий и полезный вид чиновника, которые, впрочем, почти не встречаются на министерских постах, поскольку им там просто нечего делать. "Технократам" в новом Белом доме придется говорить вслух, что они обо всем происходящем думают на самом деле и чего хотят. Если бы дело было только в увеличении пенсионного возраста — для этого не стоило бы идти в правительство вообще.

Есть основания предполагать, что тому, что они будут говорить, придется удивиться.