«США потребовали от Европы закрыть все совзагранбанки»

Было ли «Сингапурское дело МНБ» провалом разведывательной операции Кремля, пожелавшего внедриться в американскую банковскую и IT-сферы, «Огонек» спросил у Игоря Суворова, занимавшегося спасением сингапурского отделения МНБ

— Карьера прокурора Мюллера началась с поиска «русского следа». Тогда речь шла якобы о попытке наладить широкую агентурную сеть в США, используя конфиденциальную информацию о клиентах четырех банков в Силиконовой долине, купленных на деньги сингапурского отделения Моснарбанка…

— Такая информация появлялась в середине 70-х годов в американской прессе, однако документального подтверждения этого не нашлось. Я долгие годы руководил деятельностью этого отделения и целой системы советских загранбанков. Могу с утверждать, что среди залогов под гарантии кредитов МНБ не было активов или недвижимости на территории США. Я знаю точно, поскольку занимался реализацией таких залогов в течение 10 лет... Все это были азиатские активы — отели, судоходные компании, производства, плантации и бизнес в Малайзии, Таиланде, Гонконге и в Австралии. Самые большие активы были, конечно, в Сингапуре. Не зря говорят, что часть этого города-государства построена на деньги Моснарбанка: отделение МНБ было открыто там в 1971 году, а уже в 1973-м его баланс превысил миллиард долларов США. Достаточно пройтись по главной улице Сингапура, чтобы убедиться в былом могуществе МНБ: некогда ему принадлежали здания отелей, административных зданий и торговых центров, такие как: Far East Plaza, Lucky Plaza, Tong Building, William Gwi Plaza. Конечно, клиенты МНБ вели бизнес по всему миру, но банк помимо целевых кредитов и финансирования целевых проектов предоставлял также не связанное финансирование в форме овердрафта текущего счета, и проследить движение этих средств не всегда представлялось возможным.

— Как так? Сегодня заемщик проходит столь тщательную проверку, что спецслужбы позавидуют…

— O tempora! O mores! За почти полвека много что изменилось в мире финансов. В 1970–1980-е годы не было Базельских принципов, не было единой кредитной истории, компьютеров, хранивших мегабайты информации о каждом клиенте, строжайших правил отчетности самих банков, тотального контроля за происхождением средств. Сегодня банкам легче не дать кредит, чем дать. Тогда все было наоборот. Вся система кредитования в прошлом веке базировалась на доверии: руководство банка доверяло главному менеджеру, который привлекал клиентов, а тот, в свою очередь, обязан был знать клиента лично. Такой подход себя оправдывал: в мире финансов до сих пор ничто не ценится так дорого, как репутация.

— Американцы утверждали: это они спровоцировали проблемы сингапурского отделения Моснарбанка, так что советскому руководству пришлось отказаться от своих коварных планов...

— Подогнать объяснения под факты — святая обязанность любого политика. Если бы долги не вернул только один клиент МНБ! Их были сотни и трое из них — весьма крупных. А причина — в масштабном финансово-экономическом кризисе 1973–1975 годов, второго по мощности после Великой депрессии 1929–1933 годов. Кризис начался в США — сократилось производство, выросла инфляция, упал потребительский спрос и, как следствие, начались массовые невозвраты кредитов. Так что формально американцы действительно начали процесс, только вряд ли они действовали осознанно, да еще и из расчета навредить какому-то сингапурскому банку. Кризис быстро перекинулся в Азию — сначала в Японию, потом в Сингапур и Малайзию. Для МНБ проблемы начались с Амоса Доу (корпорация «Мосберт»), набравшего в банке кредитов на сумму свыше 200 млн сингапурских долларов, а также с Эдди Вонга («Группа Эдди Вонг») — это были два крупнейших клиента Моснарбанка. «Мосберт» Доу попал под молох кризиса первым: у компании было много недвижимости по всему миру. Какие-то деньги Доу вкладывал и в Силиконовую долину, но были ли это средства, взятые у Моснарбанка, или у какого-то другого кредитора, мне не известно. Доу задолжал многим американским кредитным организациям и в куда в больших объемах, чем Моснарбанку. Не удивительно, что власти Штатов приложили столько усилий, чтобы его поймать. А «Группа Эдди Вонг» владела недвижимостью в Гонконге и Сингапуре, ей также принадлежал Pacific Atlantic Bank в Панаме. У МНБ оказались в залоге ее акции курортной компании на самом большом острове Гонконга Лан Тау.

Как ФБР и ЦРУ охотились за Моснарбанком и какую роль в этом сыграл нынешний спецпрокурор США

Когда Моснарбанк оформил залог, английские власти (Гонконг был тогда под английской юрисдикцией) не разрешили оставить их в собственности, заставив продать указанным ими фирмам. Позже на «нашей земле» был построен крупнейший в регионе аэропорт Лан Тау, а остров теперь соединен с материком мостом. Вонг даже пытался судиться с МНБ, утверждая, что банк доводит его до разорения. МНБ очень помог адвокат — брат сингапурского лидера Ли Куан Ю — Денис Ли Ким Ю. Дело в том, что у Моснарбанка образовались неплохие, если не сказать дружеские отношения с этим семейством: жена и брат лидера Сингапура были партнерами в ведущей юридической фирме Lee & Lee, которая помогала банку в решении юридических вопросов, а в самое тяжелое для банка время брат Ли Куан Ю проводил в МНБ по полдня, помогая разбираться с исками. Но возвращаясь к вопросу об американских «кознях»... Проблемы сингапурского отделения Моснарбанка возникли в первую очередь из-за кризиса, хотя и не только из-за него: выяснилось, что часть кредитов не была обеспечена. Распродажа имевшихся залогов не покрыла всех убытков, дыра в советском бюджете осталась порядка 120 млн рублей (при курсе 67 копеек за доллар — это около 180 млн долларов США.— «О»).

— И банк после этого не закрыли?!

— Именно это и хотели сделать в ЦК КПСС, но для начала отправили в Сингапур комиссию специалистов Госбанка и Внешторгбанка СССР во главе Юрием Александровичем Ивановым (тогда глава Внешторгбанка). Курировал комиссию замглавы экономического отдела ЦК КПСС Николай Федорович Лобачев. Специалисты пришли к выводу, что почти треть баланса МНБ следует рассматривать как сомнительную и плохую задолженность. Проблема осложнялась тем, что кризис на момент «разбора полетов» не останавливался, так что размеры сомнительных кредитов росли день ото дня, равно как и вина бывших руководителей банка, прежде всего Вячеслава Рыжкова. Впрочем, Виктору Геращенко, которого в январе 1977 года поставили руководить сингапурским отделением МНБ, удалось убедить членов ЦК КПСС: немедленное закрытие банка только увеличит потери — имиджевые и финансовые. А если не спешить, то их можно снизить. Ему поверили и не ошиблись.

— То есть эта история суть зеркало прогнившей системы — «мальчик-мажор» не справился с заданием партии?

— Не согласен. Да, Вячеслав Рыжков происходил из известной семьи, но отсутствие у него должной компетенции — не его вина: ею не обладали 99 процентов советских финансистов. Понятно почему: кредитного бизнеса по западному образцу в Союзе просто не существовало, как и коммерческих банков. Нужный опыт и знания в начале 70-х получили разве что десяток человек, поработавших в Лондоне и в отделении МНБ в Ливане (Бейруте). Эту команду, кстати, и возглавлял будущий председатель Госбанка СССР Виктор Владимирович Геращенко. Рыжкова же готовили для работы в представительстве Внешторгбанка в Сингапуре, а не как директора коммерческой структуры. На переобучение времени не было — концепция сменилась быстро.

— Почему?

— Вся эта история началась в момент встречи тогдашнего сингапурского премьера и автора будущего экономического чуда города-государства Ли Куан Ю с его советским визави Алексеем Николаевичем Косыгиным. Вояж в СССР Ли Куан Ю запланировал в рамках своего мирового турне, в ходе которого уговаривал лидеров разных стран помочь Сингапуру в устройстве международного финансового центра, открыв там банки и бизнес. Иначе сингапурцам было не выжить: получив независимость от Великобритании в 1966 году, город стал одним из штатов Малайзии, но уже через год малазийцы его «отторгли», и он оказался в незавидном положении — на 625 квадратных километрах не было никаких ресурсов, кроме людских (даже вода поставлялась из Малайзии, а песок покупался в Индонезии). Сингапур в начале 70-х — это азиатское захолустье с китайским анклавом (75 процентов населения были этническими китайцами). Советские боссы попали под обаяние Ли Куан Ю (свидетельствую, что оно было велико — я лично беседовал с этим человеком в его офисе в Истане), да к тому же их заинтересовала возможность ремонта в Сингапуре советских военных кораблей. Потому и была дана отмашка открыть в Сингапуре представительство Внешторгбанка. Но в ответ прозвучала просьба заменить госбанк на коммерческий в соответствии с концепцией финансового центра Сингапура. С последними, как не сложно догадаться, в СССР дела обстояли неважно, но за его пределами такой банк можно было найти. МНБ в Лондоне де-юре был не советским, а английским кредитным учреждением. Его история началась в 1911 году — с утверждения Минфином устава банка, созданного Обществом кооперативов Москвы. Через год МНБ открыл представительства в США и в Великобритании, а в 1915-м лондонский офис стал самостоятельным отделением. После революции банк был выкуплен у советского правительства русскими эмигрантами и переоформлен в британский, который во времена нэпа был вновь продан Советам. Словом, в Сингапуре было решено открыть отделение МНБ, которое и возглавил Вячеслав Рыжков. Он сделал единственное, что мог в сложившейся ситуации,— нанял менеджера, обладавшего нужными знаниями и компетенциями.

— А менеджер, если верить докладу американцев, был вороватым жучилой?

— Тео По Конга (Teo Poh Kong) можно охарактеризовать по-разному. Его слабой стороной была амбициозность: из-за нее ему пришлось уйти из United Overseas Bank — одного из трех крупнейших банков Сингапура, возглавляемого в то время Ви Чо Яо (ныне один из самых влиятельных финансистов мира с личным состоянием в 3 млрд долларов.— «О»). Тео был его правой рукой, но в какой-то момент захотел особого положения. Тео потерял место, но не карьеру — на рынке он считался одним из самых сильных менеджеров. Так что когда аудиторская компания Peat Marwick Mitchel (с конца 1990-х KPMG.— «О») занялась подбором кандидата в заместители Рыжкову, она быстро вышла на Тео и рекомендовала его, но с оговоркой: специалист отличный, но управлять им будет трудно. Так и вышло. Тео развел бурную деятельность, уже очень скоро сингапурское отделение обогнало по объему операций и их направленности головной банк в Лондоне. Не буду отрицать, что Тео реализовывал при этом и собственные интересы, но, во-первых, тогда такое было в практике повсеместно, а во-вторых, до кризиса это не наносило ущерба банку. К слову, Тео первым и почувствовал кризис: клиентам, которые уже не могли осуществлять выплаты по кредитам, он выдавал новые средства для покрытия процентных платежей, а МНБ даже наращивал прибыль за счет таких перекредитований. В Москве об этом узнали слишком поздно.

— А почему его не привлекли к ответственности?

— Мы (проверяющие) подготовили документы и даже передали их в суд, но хода в итоге не дали, хотя угроза открытия дела висела над Тео до самой его смерти. У него даже забрали паспорт, и он лежал в сейфе в банке. Материала было достаточно, чтобы испортить ему карьеру, но недостаточно, чтобы добиться устраивающего Москву судебного решения. В Москве также опасались нанести ущерб репутации банка, которая на тот момент не пострадала: благодаря реализации залогов МНБ почти полностью рассчитался с иностранными кредиторами. Для этого команде Геращенко пришлось помедлить, несмотря на указания из центра. Зато потери удалось сократить почти в три раза. Когда было нужно, Геращенко даже шел на «самоуправство»: например, предоставил известному крупнейшему сингапурскому бизнесмену Энг Тенг Фонгу новый заем, несмотря на уже имевшиеся долги перед МНБ. И сегодня известный всему миру Far East Plaza стоит более 2 млрд долларов, а долги перед МНБ Фонг погасил полностью, став впоследствии четвертым по богатству человеком в Сингапуре.

— И все же: почему руководство СССР пошло на открытие коммерческого банка в Сингапуре? Бизнес и прибыль явно шли вразрез с идеалами строителей коммунизма...

— Тут несколько причин. Помимо обаяния Ли Куан Ю и желания получить ремонтную базу для советских судов сыграл роль и интерес к региону в целом. Советское руководство хотело вывести страну на мировой рынок, и азиатский регион подходил для этого лучше всего. Союзу нужны были деньги для того, чтобы кредитовать свою зону влияния — страны СЭВ. И задача совзагранбанков была привлекать средства, прежде всего для Восточной Европы, а также и в экономику Союза. Сингапурское отделение Моснарбанка, равно как и бейрутское, стали своего рода исключением из правила — тут Москва решила делать бизнес.

Нам удавалось привлекать деньги для кредитов со всего мира, и из Лондона в первую очередь. Сегодня все наоборот — российские деньги идут на Запад.

— И много ли их сейчас в той же Великобритании?

— Очень много. Многое, что было выведено из России, проведено в офшоры через Лондон. Англия длительное время была большой «отмывочной машиной»: британцы, конечно, создали весьма жесткое финансовое законодательство, но как только счет идет на миллионы, проверяющие на многое закрывают глаза. По крайней мере, так было еще относительно недавно. Сейчас они действительно ужесточили правила и начали бороться с «тенью», приняв закон об обязательности доказательств происхождения сумм свыше 50 тысяч фунтов стерлингов. Так что россиянам, получившим инвестиционные визы за 2 млн фунтов стерлингов, вложенных в экономику острова, приходится несладко. А только в прошлом году было выдано 350 таких виз для наших сограждан.

— И если доказать чистоту средств не удастся, британцы арестуют счета?

— Могут. Легче будет заплатить за «Брексит».

— Кстати, в материалах ЦК КПСС в халатности обвинялся и лондонский офис МНБ, который не контролировал деятельность сингапурского отделения...

— Он, по большому счету, и не мог этого сделать: сингапурское отделение де-юре подчинялось Лондону, но де-факто контролировалось Москвой. Последняя не очень понимала, что там происходит, но Лондон предпочитал не вмешиваться. Впрочем, отношения между Лондоном и Сингапуром (я уже не об отделениях МНБ) всегда были непростыми, знаю об этом лично... Я вернулся в Сингапур возглавить отделение МНБ за три недели до ГКЧП. После 21 августа 1991 года валютные власти Сингапура ограничили МНБ в проведении операций из-за исчезновения главного акционера (Внешторгбанк СССР прекратил свое существование). Мне пришлось долго объяснять, что не только акционер, но и вся страна пропала, после чего нам дали три месяца на поиски нового «владельца». Виктор Геращенко тогда возглавлял ЦБ, и я уговорил его взять МНБ на баланс.

Но, как оказалось, поиск акционера был лишь частью проблемы. 19 ноября мы готовились отпраздновать 20-летие сингапурского отделения МНБ, а накануне вечером я был срочно вызван в сингапурский Центробанк (Monetary Authority) вместе с главным бухгалтером. Оказывается, Банк Англии принял решение о закрытии МНБ. Без закрытия сингапурского отделения приниматься за головной офис было нельзя во избежание судебных исков, учитывая при этом разницу во времени между Лондоном и Сингапуром в 8 часов. Ошибка англичан состояла в том, что они не посчитали нужным предварительно посоветоваться с Сингапуром, который оказался не посвящен в планы «семерки» по закрытию загранбанков бывшего СССР. Я связался по телефону с Геращенко и Семикозом (главой лондонского МНБ). Виктор Владимирович начал поиски Егора Гайдара, ставшего вице-премьером России за десять дней до этого, чтобы тот дал Банку Англии официальное поручительство за МНБ, а в Сингапуре от меня потребовали, чтобы я немедленно (ночью) поручил дилерам стягивать все свободные ресурсы в Сингапур для поддержания ликвидности. Банку Англии не оставалось ничего иного, как отложить закрытие МНБ на два дня. Этого оказалось достаточно, чтобы заблокировать процесс целиком.

— О каких планах «семерки» вы говорите?

— Если быть точным, то это были планы Вашингтона. Штаты потребовали от европейских властей закрыть все совзагранбанки. После распада СССР американцы выставили это в качестве одного из условий оказания финансовой помощи России. Они понимали, что банки — финансовый канал, который они не могут контролировать. Российские власти уступили: решение провели через Межгосударственный экономический комитет, возглавляемый Иваном Силаевым. Американцы, как мне известно, на него надавили, и он подписал необходимые бумаги. Дело было оформлено как пожелание «семерки». В ней США на рабочем уровне представлял человек из Госдепа. Он и проводил разъяснительную работу среди коллег из G7. Вот так 18 ноября Банк Англии и принял решение закрыть Моснарбанк. Оно было согласовано с Центробанками Франции и Германии: там на другой день должны были закрыть наши Eurobank (Париж) и Ost-West Handelsbank (Франкфурт-на-Майне). Более мелкие совзагранбанки в Австрии, Люксембурге и Швейцарии также подлежали закрытию в порядке очереди.

— Но почему? Новая Россия... холодная война закончилась...

— Ничего не закончилось!

Американцы прекрасно знали, что совзагранбанки — грамотно организованные каналы, через которые шли немалые финансовые потоки.

Еще Рейган начал борьбу за их перекрытие, чтобы «империя зла» задохнулась: загранбанки действительно служили финансовыми «форточками» во времена холодной войны, когда Союз был в изоляции. Но до 1991 года у Вашингтона не было повода, чтобы действовать столь открыто и агрессивно. Чтобы сохранить эти каналы, потребовались усилия. Ведь отмена решения о закрытии банков не означала дальнейшее отсутствие проблем. Так, комплексная проверка отделения МНБ Центральным банком Сингапура велась аж до конца марта 1992 года. Ее целью было накопление средств на счетах МНБ, чтобы банковская система Сингапура не пострадала в случае его банкротства. Работа банка на это время почти остановилась — баланс сократился чуть ли не вдвое, уменьшился объем операций. Хорошо, что клиенты оказались лояльными и обороты быстро удалось восстановить. Сам факт того, что МНБ прошел через такое «чистилище», стало одной из лучших рекомендаций на рынке. Но оставалась проблема с ликвидностью из-за развала СЭВ, СССР и сокращения финансовой поддержки со стороны российских властей. Банк России в те годы прямо рекомендовал нам зарабатывать самим, чем мы и занялись. И весьма успешно: в отличие от Лондона, в Сингапуре всегда была местная клиентура, охотно берущая у нас кредиты. Но, памятуя о старых ошибках, мы старались меньше связываться с недвижимостью, а сделали упор на торговлю. И все чаще МНБ обслуживал внешнеторговые операции России со странами региона и стран региона между собой, плюс зарабатывали на финансировании российского ВПК. Азия уже тогда рассматривалась как перспективный рынок для «Рособоронэкспорта». К середине 1997 года сингапурское отделение МНБ перешло на самофинансирование, а осенью начался азиатский кризис. Так как Моснарбанк работал в то время в основном с российской клиентурой, кризис его не задел. Отбросил же МНБ назад на 2–2,5 года не азиатский, а российский дефолт 1998 года. Сейчас в России уже и не вспоминают о дефолте, но удар, нанесенный по имиджу страны, оставил серьезный след. Что ни говори, а к Советскому Союзу в мире было большое доверие — он не допускал дефолтов. Запад вообще предпочитал иметь бизнес-отношения с СССР. И вести расчеты с ним через загранбанки: первое — безопаснее, второе — привычнее и быстрее.

Беседовала Светлана Сухова

Под колпаком у Мюллера

Отсчет нынешнего обострения отношений России и Запада разные эксперты ведут от разных событий: одни полагают, что все началось с «мюнхенской речи» Владимира Путина в 2007-м, другие убеждены, что триггером стал украинский кризис и Крым, открывшие санкционный фронт, который ширится год от года.

Читать далее