законотворчество
Вчера Госдума приняла в третьем, окончательном чтении закон "О государственном языке РФ". Попытки отдельных депутатов отложить принятие документа с тем, чтобы изъять из него ряд наиболее спорных положений, успехом не увенчались.
Во втором чтении этот законопроект был принят 11 декабря 2002 года под названием "О русском языке как государственном языке РФ". В процессе подготовки к третьему чтению, как сообщил председатель комитета по культуре Николай Губенко, "обнаружилась необходимость текстовых поправок" — вернее, одной-единственной: изменения названия проекта.
— Тут не только о названии идет речь,— возразила Зоя Воронцова (КПРФ).— Везде убирается словосочетание "русский язык", а это меняет концепцию. И вообще, во втором чтении претензий не было, откуда же они взялись перед третьим?
— Эта поправка основана на позиции президента и правового управления Госдумы,— терпеливо разъяснил депутат Губенко.— Потому что нет такой конструкции "одно как другое". Нет закона "О музыке Александрова как государственном гимне", зато есть законы "О государственном флаге", "О государственном гербе"...
— Как один из авторов проекта, заявляю, что его смысл — о русском языке как государственном,— поддержала товарища по фракции Тамара Плетнева.— Если мы это убираем, то выхолащиваем смысл. И с какой стати в подготовке законопроекта к третьему чтению участвует президент? Его дело — подписывать закон или не подписывать.
— Благодарю Тамару Васильевну как представителя немецкой диаспоры за заботу о русском языке,— невозмутимо парировал докладчик.— А Зое Ивановне скажу, что упоминание о русском языке мы в тексте сохранили.
— Кстати,— подхватил тему Борис Надеждин (СПС),— почему эта конструкция местами исправлена, а местами нет? И не кажется ли вам, что нужно еще раз почистить закон?
— Нет, не кажется,— отрезал глава комитета.— Мы оставили это в законе, чтобы тем депутатам, которые не понимают, что такое государственный язык, было разъяснено, что речь как раз идет о русском языке!
— Закон не поддается никаким улучшениям путем замены слов,— стоял на своем депутат Надеждин.— Он фундаментально неправильный: русский язык защищается не принятием этого закона, а повышением зарплат учителям и деятельностью великих поэтов и писателей!
— Сегодня ни в коем случае нельзя принимать закон в третьем чтении,— вторил коллеге Сергей Митрохин ("Яблоко").— Он запрещает использовать иностранные слова, имеющие русские аналоги, но в его тексте остались как раз такие слова! Например, "статус" нужно заменить словом "положение", "сферу" на "область", а сам "аналог" — на "соответствие". Надо привести текст закона в соответствие с его содержанием.
Выслушав эту тираду, депутаты 244 голосами (при необходимом минимуме в 226) вернули законопроект во второе чтение. Противники документа решили усилить натиск.
— Закон, если внимательно его прочесть, разрешает употребление ненормативной лексики на федеральных телеканалах, если это оправдано художественным замыслом,— не унимался депутат Надеждин.— Нельзя торопиться с его принятием, просто позориться не надо! В стране все-таки многие знают русский язык, и знают неплохо.
— Я могу привести пример по поводу ненормативной лексики,— тут же продемонстрировал глубокое знание русского депутат Губенко.— У Толстого в "Войне и мире" есть фраза: "Просрали волка, барин". Вот это — художественный замысел.
— Есть еще запрет на просторечные слова,— предпринял последнюю попытку депутат Митрохин.— Выходит, нельзя взять интервью у простого сельского жителя, который владеет только просторечной лексикой — ну и ненормативной, конечно. Значит, закон нужен, чтобы расправляться с неугодными СМИ!
На этом аргументы у депутатов иссякли, и проект был принят во втором чтении 243 голосами. Слово вновь взял господин Губенко, злостно нарушивший при этом запрет на использование просторечных слов:
— Закон давался очень тяжело, рассмотрение было чревато тем, что его просто "закопают". Поэтому прошу принять его сразу и в третьем чтении.
Что и было немедленно сделано 248 голосами при 37 "против" и одном воздержавшемся.
ДМИТРИЙ Ъ-КАМЫШЕВ