18 мая президент России Владимир Путин продемонстрировал согласие с предложениями премьера Дмитрия Медведева по поводу кадрового состава правительства, многие из которых, по данным “Ъ”, сам инициировал, а остальные обсудил, а затем принял в Бочаровом Ручье канцлера Германии Ангелу Меркель. И оба они, считает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, демонстрировали странное миролюбие, наговорив при этом очень и очень много речей.
На пресс-конференции канцлер Германии Ангела Меркель и президент России Владимир Путин временами, казалось, забывали друг о друге
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
В этот день был положен конец изматывающей и даже иссушающей души не очень, впрочем, большого количества людей (журналистов да политологов прежде всего) неопределенности по поводу нового состава кабинета министров. А она ведь была, и какая. Владимир Путин не первый день в Сочи, проводит тут в основном совещания с военными, и вот перед каждым из них эти журналистские присматривания к заходящим в резиденцию людям постоянно принимали радикальный в части выводов характер.
Тем более что в них участвовали очень уж разнообразные люди, к которым приковано сверхповышенное внимание в связи с тем, что они обязаны же были быть задействованы в процессе формирования нового правительства, которое никак недоформируется, а точнее недореформируется. И стать в конце концов его частью.
Кто вошел в правительство Дмитрия Медведева
Инфографика “Ъ” и личные дела всех вице-премьеров и министров
Вот распахиваются ворота резиденции, и в них появляется машина министра обороны, и как раз к нему никаких особенных вопросов нет: Сергей Шойгу не то что сохранит свой пост, а фактом дальнейшего своего существования на нем еще больше упрочит и его, и себя. Потом пешком появляется замминистра обороны Юрий Борисов, который предложен на пост вице-премьера, и тут все не так очевидно: замминистра обороны вряд ли может подъехать ко входу в резиденцию на машине и должен спешиться, конечно, и даже пройти контроль, а вот вице-премьер, хоть и будущий, может проехать ворота и на машине.
Или вот за ним идет вице-премьер Дмитрий Рогозин. Он по всем признакам бывший вице-премьер и, значит, тоже идет пешком, но все-таки действующий и. о. вице-премьера, и тогда вопрос… Или принято решение о том, что он считай что уже на другой должности, и опять не положено?.. Не разобрать.
И совсем уж запутывает ситуацию еще один человек, перед которым распахиваются ворота резиденции. Внедорожник Mercedes ML 350 триумфально въезжает на территорию резиденции, и за рулем он сам, губернатор Тульской области генерал-лейтенант Алексей Дюмин, и уже, проезжая и открыв окно машины, теплейшим образом на ходу здоровается (умудрившись обнять и не остановиться) с главой «Ростеха» генерал-полковником Сергеем Чемезовым, который пока еще пешком…
А может, и все вице-премьеры должны ходить пешком по Бочарову Ручью, но думать так было бы слишком просто для того, чтобы удалась эта заметка.
Потом все они собираются уже за столом заседаний, и некоторые тут, кажется, живут, в этой резиденции (как начальник Генерального штаба Валерий Герасимов), потому что переходят с заседания на заседание изо дня в день. И вот они начинают ждать Владимира Путина, а сначала — Сергея Шойгу, с которым, видимо, о чем-то сначала беседует президент. И этот ритуал повторяется тоже в ежедневном режиме.
Итак, появляется Сергей Шойгу, и снова начинают ждать. Вдруг проходит какая-то команда, и все по ней просто вскакивают, потому что сейчас войдет верховный главнокомандующий, и он сейчас для всех верховный главнокомандующий: и для Андрея Белоусова, и для Дениса Мантурова, и для Антона Силуанова, и тем более для Эльвиры Набиуллиной (в делах с ней дисциплина еще более военная, по-моему, чем с Сергеем Шойгу).
Но что-то тихо, а минуты идут, и их уже не пять и не семь, но кто же сядет-то по своей воле, так что стоят.
В конце концов, кто-то (по-моему, Алексей Дюмин) обращается к министру обороны со сдержанной мольбой: — Пока вы не присядете, никто не присядет…
Сергей Шойгу великодушно садится на свое место, за ним с облегчением все остальные, генералы достают многочисленные бумажки и начинают их разглядывать, уже не в первый и не во второй раз, и зря. Ведь не только фотокорреспондентов просили не снимать ничего лишнего после инцидента с телеканалом «Звезда» и обнаруженной им перспективной во всех отношениях атомной лодкой, а точнее ее чертежами (речь идет о кадрах с документацией по океанской многоцелевой системе «Статус-6» в ноябре 2015 года.— “Ъ”), но и генералов — не показывать. И вот фотокорреспонденты не снимают, а генералы все равно показывают.
В пятницу, когда новый состав правительства уже должен был быть доложен президенту, еще существовала интрига, впрочем, тоже поверхностная: как скоро президент скажет, согласен ли он на предложения Дмитрия Медведева. И например, не окажется ли все-таки в конце концов шуткой предложение назначить Виталия Мутко вице-премьером по строительству.
Ведь если рассуждать здраво (а можно хотя бы попробовать), то президент не должен же молниеносно согласиться со всем, что скажет премьер.
Как-то это странно будет. Может, ему все-таки самому подумать надо.
С другой стороны, ясно же, что над составом правительства работал, мягко говоря, не один Дмитрий Медведев.
И оставалось только понять, а вернее, посмотреть, какую модель поведения выберут Владимир Путин и Дмитрий Медведев: будут делать вид, что все, что тут происходит, внезапно, искренне и впервые, или не захотят тратить время на протокольные междометия.
Они не стали. Дмитрий Медведев, прикрыв одной стороной голубой папки другую, где на отдельном листочке, каждый из которых и был, видимо, текстом указа президента, написаны были фамилии новых министров (такое впечатление, что он прятал их от камер: чтобы не дай бог не увидели до тех пор, как он сам прочитает вслух, и если так, то тут генералам было чему и у кого поучиться), сообщал Владимиру Путину все, что тому необходимо было услышать.
Владимир Путин слушал так внимательно и напряженно, словно ждал в это последнее мгновение каких-нибудь неожиданностей, каких-нибудь сюрпризов от Дмитрия Медведева. Но какие же между ними могли быть сюрпризы? Между ними уже давно нет никаких сюрпризов. Сюрпризы были для внешнего мира — и между прочим, приятные все-таки тоже. Дело не в том, что Евгений Зиничев стал министром МЧС. Дело в том, что Владимир Пучков не остался.
Сначала, между прочим, показалось, что и министр обороны сменился. Во всяком случае, у нас раньше не было такого министра обороны, как Сергей Константинович Шойгу, а нового именно так называл Дмитрий Анатольевич Медведев. Но в конце концов не случилось, премьер поправился (отчество господина Шойгу — Кужугетович.— “Ъ”), и все это на самом деле говорит о том, что волновался он.
Ждем, какое отчество Сергей Шойгу присвоит при удобном случае премьеру.
Предложение насчет Виталия Мутко не оказалось шуткой. Впрочем, очевидно, что на самом деле руководить стройкой будет все-таки Владимир Якушев, который возглавит соответствующее министерство. А спорт все же станет чище — по крайней мере с точки зрения МОК и WADA. При этом Павла Колобкова, сохранившего свой пост, упрекнуть с этой же точки зрения, слава богу, не в чем (по крайней мере, пока).
То есть формально главное препятствие на пути возвращения российского спорта в большой спорт устранено. А фактически — мы своих не сдаем.
Евгений Дитрих сменил на посту министра транспорта Максима Соколова, и хотя положение господина Соколова было неуверенным после того, как президент объявил ему в свое время неполное служебное соответствие, а Евгений Дитрих являлся его заместителем, почему-то никто не называл кандидатуру господина Дитриха в качестве вероятной. Может, потому, что трудно представить себе в должности члена российского правительства человека с совсем уж немецкой фамилией.
А в результате должна была торжествовать не только уже подъезжающая к Бочарову Ручью Ангела Меркель, но и дорожные строители: Евгений Дитрих — первый за десятки лет министр — из них. И кто-то скажет: как подозрительно вовремя сдали Крымский мост!
И в этой суматохе никто даже не обратил внимания на то, что в новом правительстве нет не только министра по делам открытого правительства Михаила Абызова, но и самого министерства, и уж тем более открытого правительства. Любопытно, что хотя дел у открытого правительства не было в общем-то никаких, Михаил Абызов эти шесть лет занимался делом.
Для всех без исключения сюрпризом оказался Дмитрий Патрушев на посту министра сельского хозяйства. (Хотелось бы написать что-то вроде: «Потомственный крестьянин…» Да как-то не выходит…) Но дело даже не в том, что он стал (хотя и это интересно, а специалисты сельского хозяйства теперь говорят, что яблоко от яблони недалеко падает). Дело в том, что не остался Александр Ткачев.
И вообще, в очередной раз проявили себя аналитики и эксперты. Интересно, хоть кто-нибудь как-нибудь застрелится, может, от стыда? Или хотя бы мизинец себе поранит? Нет, теперь с таким же энтузиазмом, как называли самые немыслимые кандидатуры, они лучше будут комментировать новые назначения (см. всё).
Между тем Дмитрий Медведев еще не успел покинуть резиденцию, но уже выходил на крыльцо, как подъехала Ангела Меркель, и теперь он тоже встречал ее, как и Владимир Путин. Впрочем, у президента был в руках букет цветов.
Правда, мне показалось, она обрадовалась Дмитрию Медведеву без букета больше, чем Владимиру Путину с букетом. Канцлер поздоровалась с премьером, сделала пару шагов к двери, а потом неожиданно обернулась и решила поговорить с ним. Ей был интересен этот человек.
— Гутен морген! — воскликнула она.— Привет! Поздравляю!
— Спасибо! — по-моему, искренне поблагодарил он.— Бай-бай!
И он сделал шаг в сторону. В конце концов, его день был здесь закончен. Он уступал ей место.
— А вы куда? — поинтересовалась она на очень вообще-то хорошем русском языке.
Я стоял рядом и могу сказать, что она владеет нашим языком считай что не хуже, чем своим. А акцент почти неприметный (возможно, это только исключая те случаи, когда она, особенно при камерах, хочет, чтобы он был приметней).
— А я уже все… — пожал плечами Дмитрий Медведев.
Между тем она отчего-то опять поздоровалась с ним за руку.
Все уж думали, по-моему, что теперь-то она точно пройдет в дверь, но госпожа Меркель пока не намерена была отпускать российского премьера.
— Мутко не оставил? — вдруг спросила она премьера.
Вопрос, надо признать, был мощнейший. И в десятку. Вернее, в девятку.
Дмитрий Медведев замялся. Потому что оставил. Но не он.
— В следующий раз! — заверил Ангелу Меркель поспешивший на выручку Владимир Путин.
То есть лет через шесть.
— И что вы тут делали? — неумолимо продолжила допытываться она.
— Да... Правительство только что… — Дмитрий Медведев посмотрел на Владимира Путина.— Президент сформировал!
— Правительство теперь готов? И будет работать? — переспросила госпожа Меркель.
В этом, разумеется, нельзя было быть уверенным. Но я убедился, что один человек хотя бы казался уверенным.
— Да, дееспособное,— кивнул Дмитрий Медведев с таким видом, словно сформировать дееспособное правительство и правда было большой проблемой и что он лично с такой постановкой вопроса согласен, но все-таки удалось, хоть, может, и в последний момент, когда уж никто и не рассчитывал…— Можно работать. Так что мы ждем контактов!
Хотя ведь у него, строго говоря, не было пока никакой возможности убедиться в этом.
В конце концов Дмитрий Медведев все-таки остался ждать на крыльце машины, а Владимир Путин и Ангела Меркель уединились, хотя предполагалось, что сейчас будут переговоры в узком составе с участием министров иностранных дел, а также помощников (у нас к выходу готовился Владислав Сурков. Ясно, что тема Украины и Донбасса не могла не быть обсуждена: там снова война). Но они, видимо, уже на ходу, решили, что поговорят без свидетелей: оказались не нужны (может быть, слишком много знали). И говорили около полутора часов. После этого дали пресс-конференцию. А свидетели оказались востребованы потом на обеде.
Было несколько тем, по поводу которых они на пресс-конференции не могли не высказаться. «Северный поток-2», над которым особенно сгустились тучи после того, как американский президент публично стал настаивать на его отмене, был без сомнения среди них.
— Обращаю ваше внимание на то, что мы всегда относились к этому проекту как исключительно экономическому,— сказал российский президент,— как к проекту, которым всегда изначально занимались хозяйствующие субъекты, и всегда выводили это за рамки любых политических процессов.
Они-то выводили, но были и те, кто сразу опять заводил.
— Хотел бы сказать также о том, что после запуска «Северного потока-2» не предполагается приостановка транзита российского газа через Украину, о чем сегодня мы тоже говорили с госпожой федеральным канцлером, она задавалась этим вопросом. Хочу подчеркнуть, что поставки будут продолжены…— Владимир Путин помедлил.— Если они окажутся экономически обоснованными и целесообразными для участников экономической деятельности.
То есть он хотел об этом сказать уже в своем вступительном слове и давал понять, что все понимает, что его немецкой коллеге тяжко сейчас в связи с этим и что он даже готов на уступки… Но потом последовала эта оговорка. Ее, может, и не могло не быть: в конце концов он давал понять, что если Украина не будет выставлять каких-то безумных требований по транзиту, то и не предполагается приостановка транзита. Но теперь эту оговорку можно было понять и совсем по-другому: если мы сочтем нужным.
И теперь понимай как звали.
Ангела Меркель была настроена странно доброжелательно, если не сказать добродушно. Год назад она приезжала сюда же и казалась гораздо более жесткой. А сейчас она, можно сразу сказать, не обострила ни одного вопроса, и думаю, сделала это совершенно сознательно. Возможно, она не хотела, чтобы про нее можно было подумать, будто на нее какое-нибудь особенное впечатление производят слова Дональда Трампа по поводу ее взаимоотношений с Россией, а вернее с Владимиром Путиным.
Она тоже почти сразу сказала о «Северном потоке-2»:
— Мы говорили также и о роли газового транзита для Украины. И мы убеждены со стороны Германии, и Петер Альтмайер, наш министр экономики, тоже вел переговоры на этой неделе, что и после строительства «Северного потока-2» роль Украины как транзитной страны должна сохраниться, это имеет стратегическое значение. И Германия готова здесь также сыграть свою активную роль и оказывать содействие.
Мы тоже рассматриваем «Северный поток-2» как экономический, коммерческий проект, но в нем есть и другие составляющие, поэтому нужно подумать и над гарантиями для Украины в этой связи.
Они оба давали понять, что готовы оставить транзит через Украину в каком-нибудь виде (тем более что его все равно придется оставить, даже безо всякой политики: «Северный поток-2» не справится со всем газом, который пока идет через Украину). И оба давали понять, что хотят и будут строить «Северный поток-2».
И если это будет не так, придется признать США по-прежнему единственным центром силы в мире, на который всем остальным есть смысл и в дальнейшем ориентироваться.
Немецкий журналист тоже говорил о кажущемся ренессансе российско-немецких отношений «на фоне проблем, которые есть с американским президентом».
— У нас твердая трансатлантическая дружба,— заверяла она,— которая всегда в истории уже выдерживала различные мнения, различные позиции. Думаю, и сейчас это точно так же и будет!
Тот же журналист обращался и к Владимиру Путину:
— Немецкие и европейские компании жалуются, что российский парламент готовит закон, который требует от заграничных фирм не придерживаться американских санкций в России и угрожает им штрафами. Не подрывает ли это попытку производить германские, иностранные инвестиции в Россию? Почему вы думаете, что такой закон целесообразен?
Российский президент тоже демонстрировал миролюбие:
— Депутаты парламента и в нашей стране, и в вашей очень часто руководствуются эмоциональными соображениями!.. Хотя по поводу наличия такого закона, такой закон есть в Европе… Ничего не вижу необычного, если Россия примет аналогичный закон. Но, и здесь я тоже с вами согласен, он не должен наносить никакого ущерба нашей собственной экономике и тем нашим партнерам, которые добросовестно работают в России. Уверен, что так оно и будет.
Они оба словно баюкали своими словами журналистов.
Российский журналист, впрочем, не мог не обострить:
— И еще об Украине, если позволите. Госпожа Меркель, в этой стране сложился очень опасный прецедент, связанный со свободой слова! По совершенно надуманным причинам там задержан главный редактор информагентства «РИА Новости Украина». В связи с этим хотел бы вам передать просьбу от всех российских журналистов использовать, возможно, ваше значительное влияние на киевские власти с целью добиться его освобождения... Я говорю о Кирилле Вышинском. И, возможно, Владимир Владимирович, вы тоже можете напрямую обратиться к киевским властям.
Реакция обоих лидеров была предсказуемой. Ангела Меркель не могла протестовать против свободы слова (а Владимир Путин — тем более):
— Что касается журналиста, я, конечно же, буду обсуждать с украинским президентом свою сегодняшнюю поездку,— сказала Ангела Меркель.— И я упомяну этот случай, как я говорила и о российских журналистах, которых здесь арестовывают, и они не могут заниматься своей работой. У нас это вызывает озабоченность.
Когда канцлер говорила о Сирии и о том, что «политический процесс должен начаться», и «мы хотим содействовать ему», она вдруг произнесла:
— Я говорила о нашей озабоченности, об указе №10. В Сирии, если люди в определенный срок не заявят о своей собственности, они ее теряют. Это очень плохие новости для всех тех, кто хотел бы когда-нибудь вернуться в Сирию. Попросим Россию оказать свое влияние, чтобы Асад не делал этого. Это был бы очень серьезный барьер для возвращения беженцев, если будут создаваться такие факты.
Это замечание разволновало, наконец, казалось, Владимира Путина.
— Обращаю внимание на то, что в районы, которые освобождаются военными Сирии, идет достаточно большой поток возвращающихся в свои родные дома уже сегодня. Речь идет уже о тысячах людей. Но что нужно сделать? Если европейцы хотят, чтобы люди из Европы возвращались в свои родные дома, нужно снять непонятное для нас ограничение на помощь Сирии, во всяком случае, в тех территориях, которые находятся под контролем правительства Сирийской Арабской Республики. Как же люди будут туда возвращаться, если там все разрушено?! Возьмем Раку…
И он еще долго говорил о разрушенной Раке, но при этом в конце концов так ничего и не сказал об указе номер 10. А ведь если то, что сказала Ангела Меркель, правда, то это серьезная история.
То есть они вдруг начали разговаривать по-прежнему доброжелательно, без надрыва, но теперь словно не замечая присутствия друг друга.
Президент России прокомментировал выписку Сергея Скрипаля из госпиталя:
— Да, я сегодня тоже услышал из средств массовой информации, что он вышел из больницы. Дай бог ему здоровья, мы очень рады на самом деле. У меня в этой связи возникает несколько соображений. Думаю, что если бы, как утверждали наши британские коллеги, было использовано какое-то боевое отравляющее вещество, то этот человек погиб бы на месте. Боевое отравляющее вещество настолько сильное (само по себе.— А.К.), что человек погибает мгновенно или в течение нескольких секунд, может быть, нескольких минут. Слава богу, он поправился, из больницы выписался и, надеюсь, будет жив, здоров и невредим.
Последним снова был вопрос о «Северном потоке-2» и об отношении к нему опять американского президента Дональда Трампа:
— Стало известно, что Дональд Трамп назвал реализацию проекта «Северный поток-2» противоречащим интересам Европы и грозится вводить санкции против компаний, которые будут участвовать в этом проекте.
— Грозится вводить санкции? — переспросил Владимир Путин.
— Вводить санкции…— горестно подтвердил журналист.— И каков ваш прогноз на фоне этого о перспективах реализации «Северного потока-2»?
— В этом смысле,— начал разъяснять российский президент,— можно сказать о редком факте преемственности в деятельности сегодняшней администрации позиции, которую занимала администрация президента Обамы. Ничего нового мы здесь не видим. Продиктована она двумя соображениями, как нам говорят.
Первое — это оказание поддержки Украине, которая развивать с нами отношения, с Россией, не очень хочет, но деньги наши за транзит получает с удовольствием!
Наконец-то он сказал про это от души, а не как в начале пресс-конференции.
—Это примерно 2–3 миллиарда долларов в год. Хотят, чтобы мы Украину немножко подпитывали нашими денежками! Мы, собственно говоря, не против… — Владимир Путин все же не стал отказываться от своих прежних слов.— Дело в том, что «Северный поток-2» предусматривает и может быть использован не только для поставок непосредственно в Германию, он может быть использован для поставок в другие страны Европы, в том числе имею в виду падающую добычу Великобритании и Норвегии. Потребности европейских стран в этом сырье растут, а собственная добыча падает, вот в чем все дело. Но Дональд (Владимир Путин уже совсем называл своими именами, а не фамилиями.— А.К.) — сегодня он не просто президент Соединенных Штатов, он еще и крепкий, хороший предприниматель, поэтому думаю, что он еще продвигает и интересы своего бизнеса с целью обеспечить продажи на европейском рынке сжиженного американского газа. Возможно ли это? Возможно. Но это дорого, это примерно на 25, на 30 процентов даже бывает дороже, чем российский трубный газ в Европе!.. Насколько я знаю, началось строительство газоперекачивающей станции на территории Федеративной Республики Германии в пункте приема газа из «Северного потока-2»…
Ангела Меркель сейчас демонстрировала, на мой взгляд, странное безразличие к словам Владимира Путина. Она вообще не смотрела в его сторону и делала вид, что ее все это вообще не касается, а если она что-то и слышит, то с недоумением.
А может, это и в самом деле была новость для нее.