«Попытка "цветной революции" в Венесуэле не удалась»
Посол РФ в Каракасе — о местной оппозиции и ее тактике на выборах
В воскресенье в Венесуэле пройдут президентские выборы, которые решила бойкотировать большая часть оппозиции. О том, сколько венесуэльцев в прошлом году участвовало во многотысячных акциях протеста, к каким последствиям привела их нынешняя тактика и что будет с российско-венесуэльскими отношениями в случае поражения чавистов, корреспонденту “Ъ” Павлу Тарасенко рассказал посол РФ в Венесуэле Владимир Заемский.
Посол России в Венесуэле Владимир Заемский
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
— Власти целого ряда стран — и европейских, и латиноамериканских — уже объявили, что не признают результаты голосования. Какова позиция Москвы?
— Мне кажется, это не серьезно — заранее объявлять что-то незаконным и несоответствующим каким-то нормам. Нельзя судить о чем-то издалека. Нужно либо быть здесь и видеть все своими глазами, либо опираться на мнение непосредственных участников «политического театра». Они владеют информацией и имеют основания для выводов. В этом отношении для меня, например, куда важнее слова, которые произносит Луис Эмилио Рондон, один из членов Национального избирательного совета (НИС). Единственный, который блюдет интересы оппозиции. Он заявил в процессе подготовки к выборам, что условия их проведения практически те же, какие были в декабре 2015 года, когда оппозиция одержала впечатляющую победу (на выборах в парламент.— “Ъ”). Более того, он говорил, что НИС провел необходимые аудиторские проверки, выполнил все необходимые процедуры и не нарушил обязательства, которые брал на себя, когда подписывалось соглашение между кандидатами на пост президента.
Во вторник Луис Эмилио Рондон вместе с остальными членами НИС присутствовал на подписании протокола о сотрудничестве с ЦИК России. После этого он подошел ко мне и выразил признательность нашей стране за то, что мы в этот непростой момент оказали Венесуэле такую важную поддержку. Он сказал: «В наших внутривенесуэльских проблемах должны разбираться мы сами. И за то, что вы оказываете нам такую поддержку, чтобы мы смогли это сделать, очень вам признательны».
— Делегация ЦИК России в Каракас приехала, но многие другие выборы проигнорировали...
— Здесь надо сказать одну вещь. Я в силу своей профессиональной деятельности 20 лет занимался ооновскими вопросами, из них десять лет — работой, напрямую связанной с Советом Безопасности. Я помню, как мы и в Совбезе, и на Генассамблее принимали решения о направлении избирательных миссий в те страны, правительство которых не хотело, чтобы наблюдатели присутствовали. В данном случае к генсеку ООН с просьбой направить миссию обратились и правительство, и часть оппозиции. По правилам это надо было сделать как минимум за 12 недель. Венесуэльцы обратились за 13 недель. Из тех семи форм электорального содействия, которые приняты в ООН, три требуют соответствующего одобрения со стороны Совбеза или Генеральной ассамблеи. Но есть и четыре другие формы. Даже если вопрос не выносится в главные органы, этот запрос мог быть удовлетворен. Считаю, что наша главная международная организация совершила ошибку. Потому что такого рода электоральное содействие для того и существует, чтобы на месте убедиться в том, как идет подготовка, если есть недостатки — указать на них, и в конечном счете ознакомить всех с выводами. А получается, что ООН самоустранилась от этого процесса.
— В МИД РФ ранее не раз говорили, что выборы в Венесуэле могут стать шансом на национальное примирение. Шанс еще не потерян?
— Не потерян и не должен быть потерян. Настроения в обществе давно разделились: часть людей поддерживают боливарианское правительство, другие ему оппонируют. Но страна принадлежит всем венесуэльцам. Поэтому решение должно быть найдено за счет компромиссной формулы, которая бы удовлетворяла и тех и других. Диалог, который шел в Доминиканской Республике, на это и был нацелен.
— Почему он не удался?
— Так получилось, что я находился в Санто-Доминго 7–9 февраля, когда должен был быть подписан документ, согласованный правительством и оппозицией. Я даже остановился в той же гостинице, где жили члены и правительственной, и оппозиционной делегаций. Это все происходило на моих глазах. Плюс я беседовал со многими доминиканскими официальными лицами. Они были шокированы исходом диалога, поскольку справедливо ожидали, что их ждут лавры, которыми их наградит международное сообщество за вклад в поиск решения внутривенесуэльских разногласий.
Накануне подписания документа, судя по всему, соглашение было достигнуто. Но после того, как оппозиционная делегация вернулась в Санто-Доминго, она неожиданно выдвинула новые требования, которые до этого не обсуждались. Я пересказываю, что мне говорили доминиканцы.
— Что же, по вашему мнению, заставило оппозицию это сделать?
— Этот срыв диалога оказался неожиданным для всех, кроме тех, кто изначально был против него. А против высказывалась радикально настроенная оппозиция, обосновавшаяся в Майами. И что характерно, на протяжении всего диалога, который продолжался два года, постоянно со стороны администрации США звучали скептические заявления. Получается, что часть внерегиональных сил активно работала над тем, чтобы соглашение сорвалось. Вот оно и сорвалось. Сейчас шанс на примирение по-прежнему есть и должен быть. Но для этого надо воспользоваться тем новым предложением, которое сделал президент Николас Мадуро. Нужно снова путем диалога попытаться найти решение проблем.
— Как вы в целом оцениваете тактику оппозиции Венесуэлы?
— Прошлогодняя попытка «цветной революции» ей не удалась. По двум причинам, на мой взгляд. От этих протестов страдали жители тех районов Каракаса, где живет в основном средний класс. Оппозиционерами была выбрана следующая тактика: они периодически на четыре часа перекрывали улицы. Однажды, возвращаясь из аэропорта, я попал в такую засаду. Мы пытались выбраться и по крайней мере дважды видели, что в ловушке оказались и машины с врачами, которые ехали по вызову к кому-то из пациентов. Считаю, что таким образом оппозиция наказала саму себя. Дети не ходили в школы. Если возникали какие-то проблемы или начинали жечь покрышки, люди получали отравления, а медицинской помощи не получали. Все это произвело обратный эффект: вместо того чтобы вызвать раздражение в отношении правительства, оппозиционеры вызвали раздражение в адрес самих себя. Это одна часть недовольных из числа оппозиции. Вторая часть — радикалы, которые просто хотели крови. А крови так и не получили. Они не достигли той цели, к которой стремились. И те и другие наказали оппозиционные партии во время губернаторских выборов.
— А выводы были сделаны?
— Самые неудачные из возможных. Оппозиционеры решили, что им нужно каким-то образом привлечь к себе внимание. И не нашли ничего лучшего, как задействовать так называемый Верховный суд в изгнании. Он принял решение, что якобы есть достаточно оснований, чтобы начать судебное разбирательство в отношении президента Мадуро. То, что это решение неконституционно, лежит на поверхности. Во-первых, такого рода решения по конституции положено принимать полным составом суда — всеми 32 членами. А в Верховный суд в изгнании входит 12 человек. Во-вторых, в Конституции написано, что такое решение может приниматься только органом, который действует на территории Венесуэлы. Они это сделали в Колумбии. Само по себе это решение юридически ничтожно. Но понятно, что это та соломинка, за которую ухватилась радикальная оппозиция, чтобы привлечь к себе внимание и как-то себя реабилитировать в глазах сторонников, которые ожидали чего-то более гневного. Но в результате «Круглый стол демократического единства» (оппозиционная коалиция.— “Ъ”) не смог согласовать свою политику накануне выборов и не понимает, что делать дальше.
— Чего ждать от дня выборов?
— Сейчас вызывает опасение, что среди оппозиционеров есть люди, которые попытаются в воскресенье как-то нарушить ход избирательного процесса и таким образом войдут в прямое столкновение с силами правопорядка, которым поручено обеспечивать нормальное проведение выборов. И непонятно, что они будут делать дальше.
— А как оцениваете тактику бойкота, которой на этих выборах решили придерживаться большинство оппозиционеров?
— Она абсолютно лишена смысла. Если условия те же, что и раньше, то почему бы не прийти на избирательные участки и не проголосовать? Тактика бойкота невнятная: «Мы призываем не идти на выборы, но призываем бороться за то, чтобы они состоялись в конце года в правильных условиях». Что значит бороться? В ходе диалога в Доминиканской Республике и согласовывались меры подготовки выборов. В рамках диалога и надо было добиваться этого.
Происходящее объясняется политическими амбициями различных деятелей «Круглого стола демократического единства». А в конечном итоге получается, что коалиция, отказав Энри Фалькону (оппозиционный кандидат на выборах.— “Ъ”) в поддержке, подрывает его шансы на победу. Они сами делают себе хуже, что не единожды делали раньше.
— Тем не менее представим ситуацию, что оппозиция приходит к власти. Что будет с российско-венесуэльскими отношениями? Будут ли пересматриваться контракты?
— Каких-то серьезных угроз не просматривается. Ведь мы здесь ничего незаконного не делали и не делаем. Сотрудничество между странами ведется в первую очередь в нефтегазовой отрасли. Например, шесть совместных предприятий, которые были созданы прежде всего «Роснефтью» и Газпромбанком, успешно функционируют, добывают 230 тыс. баррелей нефти в день, что является вполне ощутимым вкладом в общее производство нефти в Венесуэле. Они работают на благо обеих стран-учредителей, соблюдая все венесуэльские законы. Тот же Энри Фалькон говорил, что будет уважать интересы иностранных инвесторов и компаний, если они действуют в рамках законно заключенных соглашений. Еще раз повторю: мы все законы соблюдаем.
— А если говорить об отношениях с правительством Мадуро, в каких областях их можно было бы улучшить?
— Есть очень большие резервы для расширения сотрудничества в материальной сфере. Наш флагман — совместные предприятия в нефтяной отрасли. Но есть масса возможностей для развития сотрудничества, например, в агропромышленном комплексе. Венесуэла располагает 32 тыс. га плодородной земли. Из них используется только 10%. Климатические условия здесь крайне благоприятны. В этом отношении у Венесуэлы очень большой потенциал. Не говоря уже о том, что страна — одна из богатейших с точки зрения природных ресурсов. Самые большие запасы нефти, существенные запасы газа, очень интересные месторождения. Есть так называемая рудная дуга Ориноко — район, в котором расположено большинство месторождений. В рамках этой дуги зарубежным компаниям предлагается принять участие в добыче золота, бокситов, ниобия и тантала, никеля, железной руды, угля и так далее. В этом отношении у Венесуэлы очень широкий спектр возможностей. И конечно, эти возможности могли бы быть использованы в рамках нашего двустороннего сотрудничества.
— А что будет делать после выборов правительство, чтобы решить экономические проблемы?
— Для правительства ситуация очень непростая. И в результате всех тех событий, которые проходили в Венесуэле, и в результате не вполне выверенных действий правительства покупательная способность населения резко упала. Сейчас, на мой взгляд, нужно решать эту проблему путем активизации национального производства, решения давно назревших проблем — например, с той же ценой на бензин, которую я давно называю символической. В своих беседах с венесуэльскими официальными лицами я всегда говорю: «Вам нужно разбираться с проблемами. Сейчас получается так, что вы тратите, по разным оценкам, от $12 млрд до $14 млрд на удержание этой символической цены. Все равно производство нефти чего-то стоит. Все равно то, что делается, чтобы потом можно было продавать этот бензин, требует дополнительных вложений».
— Сейчас Венесуэла в центре внимания. Но ситуацию в ней досконально знают немногие. Не считаете, что сейчас вокруг этой страны сложилось слишком много мифов?
— Могу сказать, что, например, в прошлом году в июле приехал в Москву и поразился той информационной картине, которую обнаружил. Причем как на российских каналах, так и на зарубежных вроде Euronews. Каждый день я спрашивал временного поверенного в делах: «Сильно ли изменилась обстановка по сравнению с тем, что было до моего отъезда?» Он мне отвечал, что все то же самое. Но я смотрел телевизор и видел совершенно другое. Я знаю, что происходит на самом деле, и видел, как журналисты скомпоновали и сгустком пустили негатив. В то время как, например, в тех же самых прошлогодних четырехмесячных протестах принял участие (это не моя статистика, а ООН) 1% населения. А при просмотре телевидения создавалось впечатление, что как минимум половина венесуэльцев громит города и бастует.