|
Главная льдина Страны Советов |
 |
В отличие от предыдущих экспедиций, организованных для разведки и обустройства Северного морского пути, дрейф "Северного полюса" прошел без аварий и серьезных сбоев. Такое случалось нечасто. В результате папанинцы, наряду с Чапаевым, Котовским и Мальчишом-Кибальчишом, стали любимыми персонажами детских игр и анекдотов.
Земля и небо будут наши
В послереволюционных научных проектах утопия и идеология часто оказывались неотделимыми от трезвого расчета. Трудно понять, как в мозгу большевистских руководителей поддержка космических проектов Циолковского уживалась, например, с призывами срочно перепрофилировать авиационные заводы в деревообрабатывающие (с этой идеей на заседаниях ВСНХ выступал Ю. Ларин).
Освоение полюса тоже вписалось в новую систему ценностей. А по мере того как таяли надежды на мировую революцию, идея советизации Заполярья казалась все более привлекательной: отсутствие в тех местах населения сводило к нулю количество потенциальных контрреволюционеров.
Перед первыми полярными экспедициями ставилась задача поднять красный флаг над той или иной практически необитаемой землей. И экспедиция ледокола "Сибиряков", и организация зимовок на земле Франца-Иосифа и в других малопригодных для жизни местах решали именно эту политическую задачу.
Состав участников первых советских зимовок был весьма пестрым. Тогда еще не было речи ни о проведении заполярных партсобраний, ни об участии зимовщиков в стахановском движении. Достаточно сказать, что единственным ЧП, с которым столкнулся во время своей первой экспедиции Эрнст Кренкель, была смерть врача в результате злоупотребления морфием.
Арктику в те годы изучали не только строители коммунизма, но и лучший друг советской России Фритьоф Нансен, который еще в 1926 году начал подготовку к созданию на льду Северного Ледовитого океана дрейфующей станции. Для заброски полярников Нансен собирался использовать дирижабли. В 1931 году был даже проведен пробный полет дирижабля "Граф Цеппелин" на Новую Землю. Любопытно, что кроме участников экспедиции в полете участвовал и воздушный турист, заплативший за свое путешествие $5 тыс.
Можно себе представить, какой экстаз вызвал бы у современных уфологов вид огромного металлического фаллоса, с надписью "Graf Zeppelin" на борту, парящего над закованным в лед океаном.
Партия сказала "надо"
Освоение Севера стало восприниматься как государственная задача лишь после того, как ледоколу "Сибиряков" удалось, выйдя из Архангельска, добраться до Берингова пролива, доказав принципиальную возможность прохождения Северного морского пути за одну навигацию.
Идея плавания вдоль северного берега Евразии приходит в голову при первом же взгляде на географическую карту. Это кратчайший водный путь, соединяющий Европейскую Россию с Дальним Востоком. Расстояние от Архангельска до Владивостока по Северному морскому пути — 11 237 км, в то время как через Суэцкий канал от Ленинграда до Владивостока — 23 700 км.
 |
| При освоении Северного морского пути техника скорее мешала, чем помогала людям. После того как у "Сибирякова" сломался гребной винт, членам экспедиции пришлось шить для него паруса и взрывать лед перед ним |
Главсевморпуть должен был "проложить окончательно Северный морской путь от Белого моря до Берингова пролива, оборудовать этот путь, держать его в исправном состоянии и обеспечить безопасность плавания по этому пути".
Для выполнения этой задачи необходимо было основать десятки полярных станций, которые бы обеспечили надежную радиосвязь и регулярно передавали метеосводки. А ведь даже радиосвязь на Крайнем Севере работала тогда очень плохо. Так, отправив 27 августа 1932 года радиограмму о прибытии "Сибирякова" в устье Лены, Шмидт дожидался ответного сообщения полтора месяца. Такие задержки были связаны с тем, что сообщение прошло по длинной цепочке: получив его, радиостанция очередной зимовки искала в эфире кого-нибудь, кто мог бы передать сообщение по назначению, тот искал следующего и так далее.
Кроме сети радиостанций предполагалось строить порты, создавать ледокольный флот и полярную авиацию (от дирижаблей в конце концов решили отказаться). В результате люди, оказавшиеся на Севере в результате неумеренного чтения Джека Лондона, стали частью огромной государственной организации. Эпоха анархии и врачей-морфинистов закончилась.
Блистательные аварии
Наиболее известными экспедициями, прошедшими при подготовке Севморпути к эксплуатации, были походы исчерпавшего все ресурсы ледокола "Сибиряков" и благополучно затонувшего "Челюскина". При этом после первой экспедиции был сделан вывод, что этот маршрут проходим, а после второй — что человек может выжить на льдине. На самом деле описания этих плаваний больше похожи на рассказы о кораблекрушениях, чем на отчеты о выполнивших свою задачу экспедициях.
Академик Отто Шмидт, возглавлявший экспедицию "Сибирякова", впоследствии вспоминал, что в Наркомводе идея прохождения Северного морского пути за одну навигацию была признана авантюрой, и ледокола ему не дали. Ситуацию изменило лишь вмешательство партийного руководства.
 |
| Академику Отто Шмидту (слева) понравилась работоспособность Ивана Папанина (справа) — и он сделал его начальником станции |
Само плавание было отнюдь не безоблачным: при ударе о льдину обломились все четыре лопасти гребного винта, а когда их удалось починить, отломился и утонул сам винт. В итоге по чистой воде ледокол двигался под парусами, которые сшили из случайно оказавшегося под рукой брезента. Лед или же взрывали аммоналом, или же на руках несли впереди якоря, а затем при помощи лебедок затаскивали корабль на лед.
Как бы то ни было, маршрут был пройден. "Успехи вашей экспедиции, преодолевшей неимоверные трудности,— писал Сталин экипажу 'Сибирякова',— еще раз доказывают, что нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевистская смелость и организованность". Вернувшиеся из плавания деятели культуры растиражировали рассказы об этой экспедиции. А после того как Отто Шмидт доложил на Политбюро о перспективах развития Северного морского пути, освоение Севера было объявлено общегосударственной задачей.
Между тем действительно героическая работа экипажа "Сибирякова" показала лишь то, что ценой неимоверных усилий Севморпуть может быть пройден ледоколом. Возможность прохождения караванов груженых судов доказана не была.
Для продолжения освоения Севморпути в Дании был заказан новый ледокол --"Челюскин". 16 июля 1933 года "Челюскин" отправился в плавание. Задачей этой экспедиции было подтверждение возможности прохождения маршрута "Сибирякова" своим ходом, то есть без помощи лебедок и парусов. Начало плавания было чем-то похоже на морской круиз: кроме любезных сердцу Шмидта журналистов, писателей, кинооператоров и художников в плавании участвовали десять женщин и полтора ребенка (один ребенок родился во время плавания).
"Челюскин" был вполне комфортабельным судном — однако в процессе плавания вскрылся один небольшой недостаток: конструкция ледокола оказалась совершенно непригодной для плавания в арктических льдах. В конце концов "Челюскин" вмерз в лед, а 13 февраля 1934 года затонул приблизительно в 150 км от берега. В разгар суровой арктической зимы на льду оказались 104 человека, в том числе двое детей.
Что было дальше, всем хорошо известно. На льду разбили лагерь, наладили связь с Большой землей, а потом самолеты вывезли всех участников экспедиции. Благодаря тому, что все участники этого плавания остались живы, создалось впечатление, что экспедиция завершилась успешно. Однако напомним, что она организовывалась совсем не для того, чтобы доказать, что наши летчики смогут забрать с льдины грудного младенца.
Как бы то ни было, из плавания "Челюскина" был сделан вывод, что человек может жить на дрейфующей льдине. Папанинцам предстояло подтвердить это наблюдение.
Дрейфующая станция
Когда 21 мая 1937 года самолеты забросили членов папанинской экспедиции на полюс, "Правда" писала, что "поход советских людей на полюс является естественным завершением многолетней работы по осуществлению сталинского плана освоения Арктики".
О том, что идея создания дрейфующей вместе со льдами полярной станции принадлежит Фритьофу Нансену, вспоминать не любили. Между тем идея действительно была блестящей: вместо того чтобы при помощи аммонала, лебедок и парусов продираться сквозь льды, можно построить на льдине лагерь и, двигаясь вместе со льдом, спокойно заниматься изучением Арктики.
В начале 1932 года Арктический институт включил устройство дрейфующей станции в свой пятилетний план, а затем за дело взялся могущественный Главсевморпуть. Начались пробные полеты, подготовка аэродромов и снаряжения.
В отличие от предшествующих экспедиций Шмидта, на станции "Северный полюс" писателей и художников не было. Возглавил экспедицию Иван Дмитриевич Папанин, человек достаточно незаурядный.
 |
| Дрейф "Северного полюса" закончился так же, как и начался,— коньяком СТР 90 Жизнь на льдине была, в общем-то, довольно однообразной — частые партийные собрания, еще более частые радиограммы в Москву и необременительная научная работа |
В освобожденном Крыму Иван Дмитриевич работал в ЧК. "Служба комендантом Крымской ЧК,— писал Папанин,— оставила след в моей душе на долгие годы. Дело не в том, что сутками приходилось быть на ногах, вести ночные допросы... Работники ЧК были санитарами революции, насмотрелись всего. К нам часто попадали звери, по недоразумению называвшиеся людьми. Разговор с ними был короткий: следствие, суд и — к стенке".
Оказавшись в 20-е годы на Севере, Иван Дмитриевич подсел на романтику экспедиционной жизни. Он летал на "Графе Цеппелине", участвовал в нескольких экспедициях Шмидта, который и предложил Папанину возглавить дрейфующую станцию. На льдине Иван Дмитриевич был не только руководителем и парторгом, но и по совместительству исполнял обязанности повара. Кроме повара-руководителя на льдине работали еще три человека: радист Эрнст Кренкель, гидробиолог Петр Ширшов и астроном Евгений Федоров.
Партийная работа
В воспоминаниях Кренкеля так описываются первые часы пребывания на полюсе: "Северный полюс надо обмыть и спрыснуть. Извлекается из самолета бутылка коньяку и несколько алюминиевых кружек... Тост один, краткий, но сказано все. Поднимаем кружки:
— Товарищи, за нашу замечательную страну, за нашего Сталина. Ура!
Дружно гремит троекратное 'ура'. И кружка холодная, и густой от мороза коньяк обжигает, но за такой тост что угодно выпьешь".
Хотя журналистов и кинооператоров на льдине не было, участие в пропаганде советского образа жизни несомненно являлось одной из задач станции. Центральные газеты регулярно помещали репортажи со станции "Северной полюс". Писать эти заметки приходилось участникам экспедиции, а радист Кренкель передавал их при помощи азбуки Морзе (стабильной голосовой связи с Большой землей не было).
 |
| На обратном пути Иван Папанин усиленно читал газеты, чтобы знать, что сказать встречавшим знаменитых полярников москвичам |
Идеологическая составляющая в жизни папанинцев была столь велика, что в позднейшие годы возник анекдот про то, как на льдине проходили партийные собрания. Так, радист Кренкель, приняв закрытое письмо ЦК партии, передавал его Папанину. Папанин зачитывал письмо остальным членам экспедиции. Причем, поскольку партсобрание было закрытым, беспартийному Кренкелю приходилось прыгать вокруг палатки, чтобы, не дай бог, не услышать текста того письма, которое он сам только что принимал.
Разумеется, это анекдот, поскольку коммунистом на льдине был один Папанин и ему просто не с кем было проводить закрытые собрания. Однако, читая послания с дрейфующей станции, понимаешь, что этот анекдот очень похож на правду.
Вот, например, одно из писем Папанина, переданное в управление Главсевморпути: "Мы живем и работаем дружно. Рады, что Главсевморпуть взялся твердо, по-большевистски, за кадры центрального аппарата и периферию, очищает их от гнили и врагов народа, которые вредили общей нашей работе. Мы, со своей стороны, напрягаем все силы, чтобы как можно больше и лучше сделать научную работу. Работу парткомсомольской группы эти дни не мог развернуть за отсутствием времени, все внимание было сосредоточено на научной работе... 1 сентября твердо, регулярно начинаем кружок истории партии. За отсутствием времени, информации о международном и внутреннем положении СССР кружок текущей политики не мог открыть".
Еще на льдине все четыре участника экспедиции были избраны депутатами Верховного совета, причем переписка с избирателями велась при помощи той же азбуки Морзе. Конечно же, принять участие в работе этого органа новоизбранные депутаты никакой возможности не имели.
Все по плану
Понятно, что участие в идеологическом шоу не было единственной целью экспедиции. За 274
 |
В отличие от экспедиций "Сибирякова" и "Челюскина", деятельность станции "Северный полюс" была относительно безаварийной. Папанинцы четко выполнили ту научную задачу, которая была перед ними поставлена. Тогда в пантеоне советских героев еще не было покорителей космоса, и эту нишу занимали летчики и полярники. "На полюсе,— писал Иван Папанин,— мы, конечно, оставим следы нашего пребывания. Мы водрузим здесь знамена великой Советской страны, где задачи науки подняты на недосягаемую высоту. Мы оставим на полюсе шелковый флаг с силуэтом вождя народа товарища Сталина, организатора побед социализма, флаг с гербом Советского Союза и флаг организации, осваивающей Арктику,— Главсевморпути".
Регулярное сообщение
Дрейфующая станция "Северный полюс" еще уточняла карты и готовила метеосводки, а регулярные рейсы по Северному морскому пути уже начались. Еще в 1936 году было официально объявлено, что Севморпуть наконец-то превратился в реально действующую транспортную
 |
А плавание ледокола "Георгий Седов" вообще достойно Книги рекордов Гиннесса. Корабль, который собирался пройти Северный морской путь за одну навигацию, был затерт льдами и дрейфовал в течение 812 дней. Самое удивительное, что команда и корабль, которые, естественно, не готовились к таким приключениям, все это выдержали. Придя в порт назначения, капитан "Седова" писал: "Функции дрейфующей полярной станции принял на себя экипаж ледокольного парохода 'Георгий Седов', оказавшийся прямым преемником и продолжателем дела, начатого экспедицией И. Д. Папанина". Само собой разумеется, хозяйственного значения такого рода экспедиции иметь не могли.
Тем не менее с течением времени ситуация менялась — Северный морской путь постепенно обретал стратегическое и хозяйственное значение.
Стратегическое значение определялось возможностью переброски военных кораблей. Уже в 1936 году корабли Балтийского флота были переправлены во Владивосток, а в 1941-1945 годах с Дальнего Востока военные корабли шли по Севморпути в Баренцево море.
 |
| Жизнь на льдине была, в общем-то довольно однообразной - частые партийные собрания, еще более частые радиограммы в Москву и необременительныя научная работа |
Работа советских искателей романтики — полярников, геологов, геодезистов и прочих почитателей Джека Лондона — кончалась одинаково: в нанесенные на карту районы завозилась колючая проволока, а затем и рабочая сила.
Нередко среди этих подневольных строителей оказывались и сами первооткрыватели. Впрочем, четверку полярников со станции "Северный полюс" эта чаша, к счастью, миновала.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ
|