Оговоренный рок
Умер Филип Рот
В нью-йоркской больнице на 86-м году жизни скончался Филип Милтон Рот — последний великий американский писатель.
Писатель Филип Милтон Рот
Фото: Reuters
Конец на самом деле наступил несколько раньше — в 2014 году Филип Рот сказал и несколько раз повторил для разных изданий, что больше не будет писать прозу, что не написал ни слова с 2009 года. «Я сделал то, что сделал, и это все,— говорил он в интервью.— В мире есть столько интересного помимо писательства, как ни поразительно для меня открывать это в столь позднем возрасте». Так он отметил свое 80-летие: раздал интервью, торжественно ушел из литературы и отправился удить рыбу, наблюдать за закатами и смотреть бейсбол. Последним романом Рота стала «Немезида» — вышедший в 2010 году о беззащитности человека перед роком: главный герой в 1944 году работает тренером на детской площадке в Нью-Джерси, и хотя до него не доходит война, вместо нее случается эпидемия полиомиелита, и герои опять вынуждены мучительно думать о смерти, о том, что же они сделали не так.
Пожалуй, весь Рот был отчасти именно об этом: об одиночестве человека перед мельницами Бога, медленно перемалывающими его до конца, и одновременно о том, какие бездны открываются в каждом из нас, если только поколупать.
Начиная с его первого большого литературного успеха, романа «Случай Портного» (1969), герой которого раскрывает душу на кушетке психоаналитика. Тут каждого мучают собственные бесы, как повторяющегося героя романов Рота, Натана Цукермана. А тех, кто пытается отказаться от своей идентичности и избавиться от бесов, они настигают с неожиданной стороны. Так, профессор Коулмен Силк из «Людского клейма» всю жизнь скрывает свои негритянские корни и притворяется евреем, и в итоге его обвиняют в расизме и с позором выгоняют из университета. А еврей Сеймур Левов по прозвищу «Швед» из «Американской пасторали» играет в настоящего американца со всеми атрибутами успеха, пока его дочь, протестуя против войны во Вьетнаме, не подложит бомбу в местный магазин.
Всякий раз одно и то же: есть человек, а есть рок, и как человек ни вертись, со сковородки рока не спрыгнуть. Мы читали это 32 раза — и как рады были бы прочесть в 33-й. Но главная тема Рота была, кажется, неотделима от ХХ века, от трагедии одинокого человека, раздавленного гнетом больших событий. Недаром даже в последних романах он вновь и вновь возвращался в середину прошлого века, как будто именно там был какой-то важный поворот, ведущий к сегодняшнему дню. Ну, или Роту просто было важно понимать настоящее через прошлое — помните, как в «Заговоре против Америки» на американских выборах 1940 года побеждает не Рузвельт, а фашиствующий Чарльз Линдберг, и начинается американский Рейх. Если и такое могло бы случиться, то как не признать наши собственные злоключения чередой таких же несчастливых случайностей? И остается только гадать, есть ли в этих несчастьях наша собственная вина.
В 2016-м, спустя три года после торжественного выхода Рота из литературы Нобелевская премия, первым в очереди за которой писатель простоял несколько десятилетий, достанется Бобу Дилану, и станет понятно, что Нобелевки Роту никогда не достанется, что его место занял другой американец. Но его, пожалуй, это волновало меньше всех. В том же 2013 году, когда его спросили про Нобелевскую премию по литературе, он перечислил других великих американцев, которым она не досталась: Доктороу, Уильяма Стайрона, Апдайка:
«Похоже, Нобелевский комитет думает, что мы для них слишком провинциальны. Я не согласен. Я думаю, что это они провинциальны».
И сейчас, когда Рота нет, и последний шанс наградить по-настоящему великого писателя утерян, его слова для Нобелевской премии звучат как приговор.