Сегодня стало известно о том, что правительство Биньямина Нетаньяху добивается от Вашингтона признания израильского суверенитета над Голанскими высотами, находящимися с 1967 года под контролем Израиля, а ранее принадлежавших Сирии. Корреспондент “Ъ” Марианна Беленькая, побывавшая в четырех друзских деревнях на Голанских высотах незадолго до этого события, сейчас пытается понять, как оно будет воспринято ее недавними собеседниками.
Фото: Ronen Zvulun , Reuters
Израильтяне поневоле
Здесь всегда говорят о политике и бесконечно спорят. Маленькая Сирия на израильской территории — четыре друзских деревни на Голанских высотах. У большинства жителей до сих пор нет израильского гражданства, и все разговоры с журналистами они начинают со слов «мы сирийцы и находимся на оккупированной территории», несмотря на то, что некоторые из них вполне успешно реализовались в Израиле.
Друзы — одно из этноконфессиональных меньшинств на Ближнем Востоке. В основном они живут на территории Ливана, Сирии и Израиля. Израильские друзы (чуть более 100 тыс.) служат в армии, чаще всего в армейской разведке, и в большинстве своем лояльны к еврейскому государству, в отличие от друзов на Голанах. В 1981 году Кнессет принял «Закон о Голанских высотах», который в одностороннем порядке провозгласил суверенитет Израиля над этой территорией. Совет Безопасности ООН не признал это решение. Не смирились с ним и местные друзы — они, в частности, отказались принимать израильское гражданство. Из примерно 23 тыс. человек оно есть лишь у 9 тыс., поскольку родившиеся после 1990 года получают его автоматически. Но при этом они не забывают, где их корни, и мечтают, по крайней мере, на словах, о воссоединении со своими родными, оказавшимися по другую сторону демаркационной линии.
По дороге к друзам проезжаешь мимо разрушенных сирийских деревень и казарм, оставшихся здесь после арабо-израильских войн 1967 и 1973 года. Местные жители все помнят: вот тут была школа, здесь жили офицеры. Силуэт разрушенной мечети на въезд в деревню ни с чем не спутать. Из всех, кто когда-то жил на этой земле, остались чуть больше 20 тыс. человек — община друзов. В конце 1960-х израильские власти рассматривали создание буферного государства друзов на границе между Израилем и Сирии, и друзские деревни никто не трогал. Но друзы остались верны Сирии. Именно такой линии еще с антиколониального восстания 1925–1927 годов придерживался лидер сирийской друзской общины шейх Султан Паша аль-Атраш. Памятник шейху стоит посреди одной из деревень на Голанах. Мадждаль-Шамс, и его заветы до сих пор живы.
«Асад — наш президент»
«Израиль пытается убедить жителей Голанских высот, что Сирии больше нет»,— сказал “Ъ” один из местных жителей шейх Рафик Ибрахим. Многие уверены, что Израиль решил воспользоваться ситуацией в Сирии. Мол, друзы потеряли надежду на воссоединение с исторической родиной, разочаровались в Дамаске, увидев ужасы войны, и поэтому, впервые с 1967-го Израиль объявил о проведении в октябре этого года муниципальных выборов в друзских деревнях на Голанах. До сих пор мэров городов здесь назначал глава МВД Израиля. Согласно закону мэры и городские власти должны быть израильскими гражданами, но таковых в этом районе меньшинство. В этом одна из причин, почему многие выступают против выборов. «Участвовать в выборах — это признать оккупацию»,— говорит шейх Рафик Ибрахим. И добавляет: «У нас есть родина, у нас есть армия и у нас есть президент». Речь идет о Сирии, сирийской армии и президенте Башаре Асаде. На протяжении всего сирийского конфликта шейх был и остается сторонником Башара Асада, хотя добавляет, что президенты уходят и приходят — а родина остается.
Несмотря на то, что официальных отношений между Израилем и Сирией не существует, а граница (вернее, демаркационная линия) на замке, местные друзы с согласия обеих конфликтующих сторон экспортировали на свою историческую родину тонны яблок, что давало им серьезную экономическую поддержку. Каждый год в Сирию на бесплатную учебу в университеты отправлялись десятки студентов с Голанских высот, по обе стороны границы заключались браки. Друзы женятся только внутри общины, и, учитывая ее малочисленность, в Израиле найти себе пару непросто. Ежегодно в Сирию уезжали десятки друзских невест, но бывало, что девушки пересекали границу и в обратном направлении. Теперь всего этого нет. Прервались и без того скудные контакты между семьями. Не со всеми районами в Сирии есть связь. «Мои родственники живут в самых разных частях Сирии, в том числе в Идлибе, где орудуют террористы. Мы уже давно о них ничего не слышали»,— переживает шейх Рафик Ибрахим.
Такая же ситуация практически у всех местных жителей. Погибшие и раненые в Сирии есть практически в каждой семье. Если не родные, то друзья. Как и в Сирии, в четырех друзских деревнях на Голанах живут не только сторонники сирийского президента Башара Асада, но и его противники. Безразличных здесь нет. За семь лет, по мере развития сирийского конфликта, у многих происходила трансформация взглядов, но одно осталось неизменным — мечты о сильной Сирии, которая вернет себе Голанские высоты. В 1990-е годы переговоры между Израилем и Сирией о возврате Голанских высот шли очень активно. Часть израильского общества, веря в успех мирного процесса, уже рисовала себе туристические маршруты в Сирию и Ливан, другая активно митинговала против возврата Голан. Но переговоры провалились. Многие друзы уверены, что причина этого в слабости Сирии.
Во всем виноват режим
«Сирийский режим — причина оккупации Голан»,— считает житель Мадждаль-Шамс Фаузи Абу Джабаль. Он помнит время, когда Голаны не были оккупированы, и считает, что официальные власти в Дамаске — причина того, что оккупация продолжается. В начале 1980-х годов Фаузи Абу Джабаль сидел в тюрьме. «За сопротивление оккупации»,— поясняет он. Теперь он говорит о «преступлениях сирийского режима» и о том, что «режим ничем не отличается от оккупантов». «Те, кто, как и я, поддерживал революцию в Сирии, представляли, что новые демократические власти мирным или военным путем смогут вернуть Голаны»,— добавляет Фаузи Абу Джабаль.
Похожей позиции придерживается и его земляк Камиль Хатер. Между ними поколение, но судьбы похожи — тюрьма, непринятие оккупации, хотя другой жизни он не помнит. «В 2011 году мы верили, что демократия поможет нашей стране стать сильной. И тогда она сможет с позиции на равных говорить с Израилем, они как два сильных государства заключат настоящий мир и вернут Голаны Сирии»,— пояснил он “Ъ”.
Дом Камиля Хатера в Мадждаль-Шамс находится у линии демаркации. Заграждение, разделяющее Голанские высоты на две страны, проходит так близко к дому, что в другом месте оно выглядело бы как дворовая ограда. «Здесь моя земля и там моя земля»,— говорит Камиль Хатер. «Дом с видом на войну» — так могло бы выглядеть рекламное объявление, вздумай он сдать свой дом для туристов. «Вот этот район контролировал сирийский режим, а здесь были сначала позиции "Сирийской свободной армии", потом появилась "Джебхат ан-Нусра" (запрещенная в РФ террористическая группировка), а теперь всем снова владеет режим»,— показывает Камиль Хатер вид, открывающийся со двора. Периодически во дворе слышны звуки канонады. «Не так часто, не так близко, как раньше»,— успокаивает собеседник. Еще полгода назад, когда бои между различными группировками велись у самой границы, в деревню залетали случайные пули с сирийской территории, жители Мадждаль-Шамс и соседних деревень также стали свидетелями ракетной дуэли между Израилем и Ираном в ночь на 10 мая, когда часть иранских ракет была перехвачена системой ПРО «Железный купол». «За два дня до этого жителей Голан предупредили, чтобы подготовили укрытия, так что очевидно Израиль был готов к атаке, до этого над нами все время висел беспилотник, который делает снимки местности»,— рассказывает Камиль Хатер.
Фото: Марианна Беленькая
Местные жители понимают, что в любой момент могут стать случайными жертвами конфликта в Сирии, а также противостояния между Ираном и Израилем, но больше всего их беспокоит, что происходит на сирийской территории,— ведь от этого может зависеть их будущее. У Камиля Хатера друзья в Сирии оказались по разные стороны баррикад, в том числе были и те, кто воевал вместе с так называемой «Сирийской свободной армией». На чьей стороне он сам, ему трудно сказать — одни силы близки тем, что противостоят Израилю, другие тем, что режиму. Но конфликт в Сирии все время трансформировался, и постепенно возникало разочарование то в одних, то в других.
Однако свои антипатии Камиль Хатер определяет четко: «Я против израильской оккупации, против сирийского режима, который ее поддерживает, и против исламистов».
У друзов в Сирии печальный опыт столкновения с «Джебхат ан-Нусрой». В провинции Сувейда на юге Сирии часть друзов примкнула к рядам вооруженной оппозиции и сформировала «Бригаду Султана аль-Атраша». В начале 2014 года «Ан-Нусра» захватила бойцов бригады и казнила ее основателей. На севере — в Идлибе — друзские деревни пытались сохранять нейтралитет, но это не спасло их от преследований со стороны террористов. Десятки друзских мужчин были убиты, множество семей были вынуждены бежать из родных домов, террористы конфисковали их имущество. В 2017 году полем боя между сирийской армией и «Ан-Нусрой» стала друзская деревня Хадер на сирийско-израильской границе, погибли несколько местных жителей. Это всколыхнуло друзов в Израиле, некоторые даже попытались перейти границу, чтобы прийти на помощь родным. Лидер друзской общины Израиля обратился за помощью к израильским военным. В итоге последовало заявление от имени Армии обороны Израиля, что она готова защитить друзов. До этого израильтяне старались открыто не вмешиваться во внутрисирийский конфликт, за исключением прямых угроз своим интересам со стороны шиитского движения «Хезболла» и Ирана, хотя вопрос об оказании помощи сирийским друзам периодически поднимался внутри израильского истеблишмента. Вмешиваться Израилю в тот раз не пришлось, оказалось достаточно слов. Со стороны сирийской границы всем известно, что друзские деревни находятся под покровительством Израиля. Впрочем, любви и благодарности друзов на Голанах к Израилю это не добавляет. Здесь у всех свои интересы и все готовы строить союзы, когда это выгодно.
Вылечили, теперь повоюем
Яркий пример таких локальных союзов — лечение сирийских раненых в Израиле. Обычная ситуация, когда сирийский боец, спасенный израильскими врачами, возвращаясь домой, на вопрос, что он будет делать дальше, отвечает: «воевать с режимом Асада, а когда с ним будет покончено, воевать с Израилем». Об этом “Ъ” рассказал заведующий травматологическим отделением в больнице «Зив» в городе Цфат на севере Израиля Алекс Браславский. Это одна из четырех израильских больниц, в которой уже пять лет оказывают помощь сирийским раненым: мужчинам, воевавшим против Дамаска, женщинам и детям. С 2013 года через больницу прошло свыше тысячи раненых — почти треть общего числа сирийцев, получивших помощь в Израиле. Доктор Браславский хорошо помнит день, когда в больнице появились первые сирийцы. «Это была суббота, в феврале 2013 года. На границу подкинули семерых раненых, на них наткнулся наш военный патруль, оказал первую помощь, и привез к нам, так как наша больница была ближе всего к месту событий. С тех пор поток практически не прекращался. Первые три года через нас проходили 300–350 раненых в год, в 2016 году их стали в основном собирать в больнице в Нагарии. Сейчас к нам привозят или самых тяжелых, или тех, кто приезжает на повторное лечение»,— рассказал он “Ъ”. По его словам, сначала сирийцы вели себя очень настороженно, но постепенно перестали бояться. Многие возвращались в больницу — у кого-то новое ранение, кто-то на долечивание. Теперь раз в две недели в поликлинику при больнице приходит автобус — привозят на осмотр женщин и детей, нуждающихся в неэкстренной медицинской помощи. «С чем мы только не сталкивались за это время — и рак желудка, и рак груди, и роды, и проблемы с глазами, и сахарный диабет»,— вспоминает доктор.
На момент, когда корреспондент “Ъ” была в больнице, здесь было четверо сирийцев — один после тяжелого ранения в реанимации, второй на повторном лечении, и мама с одиннадцатилетним раненым ребенком. Поговорить удалось только с женщиной. Она рассказала, что она из деревни «со свободной территории» (то есть той, что не контролируют сирийские власти). Ребенок пострадал во время атаки сирийской армии — снаряд разорвался, когда мальчик вышел из дома. «Мы очень боялись Израиля, нас всю жизнь им пугали, но оказалось, что здесь не страшно. Здесь лучше, чем в Сирии»,— сказала она “Ъ”. А вот сирийский боец — парень около 30 лет с длинной бородой, характерной для бойцов исламистских группировок, говорить с российской журналистской отказался. И он, и мальчик с мамой лежали в отдельных палатах. Тяжелораненый сириец — в общей реанимации вместе с израильскими больными. За пять дней ему сделали три операции — от разрыва снаряда внутри практически не осталось живого места, но израильские врачи продолжают бороться за его жизнь. «Бывает, приходится делать и 10, и 15 операций одному человеку. В среднем сирийские раненые проводят около месяца только в реанимации»,— поясняет доктор Браславский.
Врачи не задают вопросов — откуда их больные, на чьей стороне воюют — вооруженной оппозиции или «Ан-Нусры». Для них это просто больные. Зато отношение местных друзов к раненым сирийцам полярно, как и отношение к сирийскому конфликту: для одних они террористы, для других — герои. Как раз в то время, когда корреспондент “Ъ” была в Цфате, израильский суд вынес приговор двум друзам, которые в 2015 году пытались предотвратить транспортировку раненых сирийцев в больницу. Несколько групп закидывали камнями машины скорой помощи, проходящие через их деревни. Но многие, напротив, сочувствуют раненым — особенно детям и женщинам. Для них это «жертвы чужих игр», символ той Сирии, которую они потеряли. Страны, в которой они видели свое место и которой больше нет. Какой будет новая Сирия, никто не знает. Но все равно старшие поколения пытаются передать детям свою веру на возвращение Голан. «Не спрашивайте, как и когда мы снова сможем быть вместе со своей страной, но это обязательно случится»,— заключил беседу с корреспондентом “Ъ” Фаузи Абу Джабаль.