Фальшивки с выставки

Фальсификацией произведений искусства занимаются как непризнанные гении, так и полные бездари. Счет им идет на сотни и тысячи. Пресса с завидной регулярностью пишет о громких скандалах, связанных с обнаружением поддельных картин, и о процессах над теми немногочисленными имитаторами, которых удается поймать. Миллиардный бизнес, несмотря на аресты и суды, продолжает процветать.

СЕРГЕЙ МАНУКОВ

Подделывать произведения искусства люди начали, наверное, еще в каменном веке, когда первый имитатор скопировал на стене пещеры приглянувшийся чужой рисунок мамонта. Но особенно прибыльным это занятие стало в веке XX, с появлением мирового рынка произведений искусства. Хороший имитатор должен быть талантливым человеком. Для того чтобы подделать картину известного художника, нужно не только прекрасно рисовать, но и обладать множеством других знаний.

Подделка произведений искусства — конечно, преступление, но она считается, если можно так сказать, одним из наименее презираемых видов нарушений закона. Все просто: в роли пострадавших в большинстве случаев выступают коллекционеры, в основной массе люди богатые.

Минное поле

На майском аукционе Sotheby’s в Нью-Йорке картина итальянского живописца Амедео Модильяни «Лежащая обнаженная» ушла с молотка за $157,2 млн. Каждый сантиметр почти полутораметрового полотна принес по миллиону долларов. Прежнему владельцу, конезаводчику из Ирландии Джону Маньеру, купившему картину в 2003 году за $26,9 млн, достались $139 млн. Оставшиеся деньги составила комиссия аукционного дома.

Имя нового владельца, как обычно, не разглашается, что неудивительно, ведь от нолей рябит в глазах. Коллекционеры боятся воров, но есть еще одна причина, которая, не исключено, заставляет их проявлять скромность: они не хотят стать посмешищем, если окажется, что им досталась подделка. А вероятность заполучить подделку довольно высока — подобные проколы случаются даже с известным аукционными домами, где картины, прежде чем попасть на торги, проходят тщательную проверку.

«На рынке произведений искусств нет правил,— объясняет консультант по современному искусству Уэнди Голдсмит.— Он напоминает минное поле…»

Подтверждений образному сравнению достаточно. Например, недавно разразился громкий скандал на родине Модильяни.

20 из 30 картин на его выставке, проходившей в генуэзском Дворце дожей в марте—июле 2017 года, оказались подделками.

Полиция сейчас проверяет троих организаторов выставки, а подделки, согласно итальянским законам, были уничтожены.

Среди них, к слову, и одна из многочисленных модильяниевских «Обнаженных», похожая на ту, что была продана в Нью-Йорке. Возникает резонный вопрос: если подделали одну «Обнаженную», то где гарантия, что не подделали других? Так что новому владельцу шедевра, купленного в Нью-Йорке, для спокойствия лучше еще раз заказать независимую экспертизу.

Тому есть и другая причина. Амедео Модильяни — один из наиболее часто подделываемых живописцев. Во-первых, его работы стоят на уровне главных шедевров живописи, а во-вторых, многие из них не имеют провенанса: Амедео вел разгульный образ жизни, поэтому проследить историю многих его картин непросто. Рассказывали, например, что он бродил по Парижу с папкой, набитой рисунками и картинами, предлагая обменять все это на выпивку.

Музей подделок

Похожая история произошла в конце апреля на юге Франции. Мэр городка Эльн Ив Барниоль назвал катастрофой результаты проверки местного музея. Оказалось, что более половины картин — поддельные. Речь идет о работах местного художника Этьена Террюса, одного из основоположников фовизма.

Незадолго до открытия музея после ремонта мэрия купила, в дополнение к уже имевшимся, почти 80 картин Террюса. Приглашенный для создания экспозиции историк живописи Эрик Форкада заподозрил, что многие полотна — подделки. Причем подделки грубые.

«Я провел белой перчаткой по чернильной подписи на одной из картин, и она исчезла»,— объяснил он журналистам.

Столичные эксперты опасения Форкада подтвердили.

После тщательной проверки выяснилось, что подлинные лишь 68 из 140 картин.

В Эльне еще не решили, как поступить с экспозицией. Скорее всего, ее оставят, хотя и в сильно сокращенном виде. А вот музей Цзибаочжай в китайском городе Цзичжоу при схожих обстоятельствах радовал посетителей лишь три года. Его закрыли, после того как выяснилось, что подавляющее большинство из 40 тыс. экспонатов (!) — подделки. Неудивительно, что острословы переименовали его в Музей подделок.

Подделки в Китае давно стали большой проблемой. Счет музеев с контрафактными экспонатами идет на сотни и тысячи, а счет подделок в них — на сотни тысяч, если не на миллионы. По мнению экспертов, фальшивки можно найти абсолютно в любом китайском музее. Часть институций, как в Цзичжоу или, например, в Лючэне, где из 8 тыс. экспонатов фальшивыми оказались как минимум 2,5 тыс., закрывают. Остальные пытаются очистить от фальсификаций. Впрочем, при пополнении коллекций в них опять «просачиваются» имитации, хотя, конечно, их количество уменьшается. С каждым витком этой спирали растет мастерство как кураторов, которые на собственном опыте учатся распознавать контрафакт, так и имитаторов. Хочется надеяться, что окончательная победа в этой длительной войне все же будет на стороне искусствоведов.

Famously infamous

После скандала в Генуе искусствоведы задаются вопросом: сколько из приписываемых Амедео Модильяни работ, хранящихся в картинных галереях, музеях и частных коллекциях, подлинники? Один из самых авторитетных специалистов по Модильяни Марк Рестелини считает, что подделок не менее тысячи.

Среди тех, кто подделывал Модильяни, есть и человек, которого многие историки живописи считают главным имитатором ХХ века.

«Если моя работа висит в музее достаточно долго,— любил говорить Элмир де Хори,— то она становится подлинником».

Большую часть жизни Хори кого-то обманывал. Конечно, не стал исключением американский журналист и писатель Клиффорд Ирвинг, написавший с его слов в конце 1960-х бестселлер «Подделка: История жизни главного имитатора ХХ века». Понять, где правда, а где придуманное героем книги, нелегко. Кстати, Ирвинг и сам мог приукрасить некоторые факты. Достаточно сказать, что его обвиняли в попытке выдать написанную им биографию Говарда Хьюза за автобиографию миллионера...

Элемер Альберт Хофман, ставший впоследствии Элмиром де Хори, родился в Будапеште в еврейской семье среднего достатка 14 апреля 1906 года. Его мать была домохозяйкой, а отец — торговцем. В 1922 году юноша начал серьезно учиться живописи. Через два года Элмир поступил в мюнхенскую Академию художеств, а в 1926-м отправился в Париж, где еще два года учился у Фернана Леже в художественной академии Гранд-Шомьер.

Какое-то время Элмир де Хори выдавал себя за венгерского аристократа и пытался вести светскую жизнь, но походы по ресторанам и модные курорты были ему не по карману. Тогда же у него начались проблемы с полицией, связанные в основном с подделкой чеков. Выход из трудной ситуации подсказало удивительное умение имитировать известных художников. Особенно хорошо ему удавалось копировать стиль Пикассо. Однажды молодой человек показал леди Малькольм Кэмпбелл нарисованный за полчаса чернилами рисунок в стиле Пикассо. Элмир не стал разубеждать англичанку, когда она, по его словам, сама приняла набросок за подлинник испанского живописца и захотела его купить. Заработав за считанные минуты приличные деньги, Хори понял, что, подделывая чужое, можно вполне безбедно жить.

После войны Элмир де Хори поселился в Париже и какое-то время безуспешно пытался зарабатывать на жизнь «честной» живописью. Увы, его картины никто не покупал. Вспомнив свой талант к подражанию, он начал рисовать и продавать подделки Пикассо парижским галереям. Элмир выдавал себя за обедневшего аристократа, который, чтобы не умереть с голоду, распродает остатки семейной коллекции. По второй легенде он познакомился в годы войны с Пикассо и сейчас продает рисунки, которые тот ему подарил.

В 1947 году Элмир отправился попытать счастья в Рио-де-Жанейро. Очередная попытка продавать портреты, пейзажи и натюрморты в авангардистском стиле, подписанные его именем, провалилась. Они не пользовались даже малой долей той популярности, которую имели подделки. Годом позже он организовал в Нью-Йорке выставку своих картин, Элмир сумел продать… лишь одну.

Поездка в США стала поворотным моментом в жизни де Хори. Ему так понравилось в Америке, что вместо трех месяцев он остался на 12 лет. В американский период жизни Элмир расширил список подделываемых художников. К Пикассо прибавились Матисс, Модильяни, Ренуар, Вламинк, Шагал, Тулуз-Лотрек, Дега и другие. Кстати, своего первого Модильяни Элмир написал в 1949 году и продал нью-йоркской галерее Niveau.

Конечно, не обходилось без проколов. В Бостоне Э. Рейнала (под этим именем он тогда жил и работал) подвела беспечность. Он продал Музею Фогга при Гарвардском университете «Матисса», а затем предложил наброски Модильяни и Ренуара из «своей семейной коллекции». Наблюдательный куратор обратила внимание на стилистическое сходство между работами разных художников и начала обзванивать другие музеи и галереи и спрашивать, не приходил ли к ним некий Э. Рейнал. Так американцы узнали, что вежливый коллекционер из Европы торгует сомнительными работами современных мастеров.

Элмир сменил тактику. Он писал в галереи и музеи, что у него есть рисунки и картины, которые он хотел бы продать, и прикладывал фотографии. Вскоре приходил ответ. Какое-то время Хори торговался для вида, затем высылал работы. После проверки на подлинность, которая в подавляющем большинстве случаев оказывалась положительной, он получал деньги. Для того времени это был необычный способ ведения дел, но он работал. К тому же так у Элмира оставалось больше свободного времени, которое он тратил на то, что по-настоящему любил, а любил де Хори загорать, путешествовать и проводить время с друзьями (женщинам Элмир де Хори предпочитал мужчин).

В 1955 году торговец произведениями искусства из Чикаго Джозеф У. Фолкнер обнаружил, что Элмир продал ему подделки, и обратился в суд. Элмир де Хори переехал в Мехико, но неприятности преследовали его и там: мексиканская полиция задержала его по подозрению в убийстве гомосексуалиста, с которым он даже не был знаком.

По возвращении в США Элмир де Хори, к своему удивлению, обнаружил немало собственных имитаций в альбомах старых мастеров. Еще больше его удивили цены, по которым они выставлялись. Элмир понял, что галереи платили ему лишь малую часть стоимости картин. Это оправдывало в его глазах мошенничество: он обманывал галереи и музеи, которые, в свою очередь, обманывали его.

В этот же период Элмир де Хори в очередной раз — и опять без особого успеха — попытался рисовать под своим именем. Его картины не покупали, денег катастрофически не хватало. В отчаянии уже привыкший жить на широкую ногу имитатор попытался совершить самоубийство. Он принял большую дозу снотворного, но его спасли.

В конце 1950-х Хори познакомился с молодым и энергичным мошенником по имени Фернан Легрос. Фернан предложил продавать имитации де Хори, беря в качестве вознаграждения 40%. Элмир согласился. Со временем Легрос потребовал увеличить свою долю до 50%, хотя он и без этого присваивал большую часть вырученных денег. Возмущенный Хори вернулся в Европу. В Париже он через несколько месяцев встретил Легроса с молодым любовником, Реалом Лессардом. Легрос уговорил художника возобновить партнерство и предложил фиксированный оклад — $400 в месяц плюс бонусы с крупных сделок. Элмир, начавший к тому времени все больше уставать от постоянных разъездов, согласился. Предложенных денег ему хватало на безбедную жизнь на Ивисе, где он решил провести старость.

Впрочем, мечты о безмятежной старости не сбылись. С годами Элмир становился беспечнее в работе. Эксперты все чаще обвиняли Легроса и Лессарда в торговле подделками. После нескольких обращений в полицию и Интерпол Фернан отправил партнера от греха подальше, в Австралию.

Возможно, все бы и обошлось, если бы не громкий скандал в Америке. Легрос и Лессард продали в 1967 году более 40 работ де Хори техасскому миллионеру Алгуру Мидоусу. Узнав, что все работы, купленные им за большие деньги, подделки, нефтяной барон пришел в ярость и потребовал от американских властей арестовать Фернана Легроса. Вскоре Легрос и Лессард угодили в тюрьму.

Какое-то время де Хори удавалось скрываться от полиции. Однако он устал на старости лет скитаться и решил вернуться на Ивису. В августе 1968 года испанский суд признал его виновным в гомосексуализме, в отсутствии средств к существованию и в связях с преступниками (Легрос и Лессард) и приговорил к двум месяцам тюрьмы. Полиция не сумела доказать ни одного факта изготовления подделок на территории королевства.

В октябре 1968-го де Хори освободили и на год выслали с Ивисы. На остров он вернулся знаменитым благодаря биографии Ирвинга. Элмир давал интервью и даже снялся у Орсона Уэллса в документальном фильме «П означает "подделка"» (1973). На старости лет он обрел заслуженную известность. До этого Элмир часто горько шутил, что «широко известен своей дурной репутацией» (famously infamous).

В надежде воспользоваться популярностью де Хори еще раз решил попробовать вернуться к живописи под собственным именем. Его картины наконец начали покупать, но доходы от «честной» живописи все равно были несопоставимы с тем, что он зарабатывал имитациями.

Депрессию усилила новость о том, что французские власти добиваются у Мадрида его экстрадиции и хотят обвинить в изготовлении подделок.

11 декабря 1976 года Марк Форги, исполнявший обязанности телохранителя и компаньона, сообщил де Хори еще одну неприятную новость: правительство Испании согласилось выдать его Парижу. Элмир принял большую дозу снотворного. Форги повез его в больницу, но де Хори скончался по пути в машине.

При помощи Фернана Легроса и других партнеров за 30-летнюю карьеру имитатора Элмир де Хори продал более тысячи подделок. Многие из них до сих пор считаются подлинниками и висят в музеях, галереях и частных коллекциях.

Элмир стал героем ряда книг, мюзикла, пьесы, его работы нередко показывали на выставках имитаций. А много раньше, в 1951 году, его творчество произвело такое впечатление на мэра Нового Орлеана, что мэр сделал копииста почетным горожанином и вручил символический ключ от города. В Атланте есть ресторан, где на стенах висят копии его работ. Как нетрудно догадаться, ресторан называется «Элмир».

Кстати, красноречивее всего о том, что Элмир де Хори был отличным имитатором, говорит тот факт, что после смерти де Хори имитаторы наводнили рынок подделками его подделок.

Трудно быть гением втихомолку

Истории большинства имитаторов схожи. Человек считает себя отличным художником, однако критики и рынок придерживаются иного мнения. Герой обижен. Он уверен, что с ним поступили несправедливо из зависти к его таланту. Он хочет творить, но при этом ему нужно, чтобы его хвалили и уважали. Неизбежно возникает желание доказать критикам, что они ничего не понимают в высоком искусстве. Затем приходит мысль, как это сделать — нарисовать полотно в стиле кого-нибудь из известных живописцев и доказать всему человечеству, и в первую очередь критикам, что он рисует как минимум не хуже.

Среди имитаторов попадаются настоящие гении. Одному из них, голландцу Хану ван Мегерену пришлось признаться в мошенничестве, чтобы сохранить жизнь.

Ван Мегерена арестовали за сотрудничество с нацистами и продажу национального достояния — полотен Вермеера. Чтобы избежать смертного приговора, пришлось признаваться. Ему, конечно, не поверили. Ван Мегерену предложили нарисовать «Ужин в Эммаусе» по памяти. Он сделал ответное предложение: «Создание копии не доказывает наличие таланта. Я никогда не рисовал копий и не хочу делать это сейчас. Если хотите, я нарисую вам нового Вермеера. Я создам на ваших глазах новый шедевр!»

Шесть недель, подкрепляя силы вином и морфием, Хан ван Мегерен рисовал перед изумленными журналистами и стражами порядка Вермеера. Он доказал свою вину и был приговорен к году тюрьмы, но не за сотрудничество с немцами, а за изготовление подделок...

Ван Мегерен далеко не единственный имитатор, который добровольно признался в мошенничестве и сам же его доказал. Правда, мотивы таких признаний разные. Голландец спасал свою жизнь. Гораздо чаще имитаторы сознаются в том, что подделывают произведения искусства из желания, чтобы окружающие признали их гениальность.

В 1951 году немецкий художник Лотар Мальскат получил заказ на восстановление фресок в сильно пострадавшей в войну церкви Св. Марии в Любеке. Когда выяснилось, что фрески повреждены до неузнаваемости и что не сохранилось ни одной фотографии, Мальскат сам их придумал и нарисовал.

Новые фрески имели большой успех. Правительство ФРГ даже выпустило 2 млн почтовых марок с их изображениями. Но Мальскату такого признания оказалось мало. Он публично заявил, что все фрески взял из головы, то есть, попросту говоря, подделал. Когда же ему никто не поверил, обратился в суд и обвинил сам себя в мошенничестве. Предвидя подобные трудности, Лотар вписал во фрески анахронизмы, которые помогли бы ему доказать свое авторство. Например, он нарисовал… Марлен Дитрих и Григория Распутина, а также индейку, которая попала в Европу гораздо позднее XIII века.

«Справедливость» восторжествовала. Мальскат доказал свой талант и получил полтора года тюрьмы. Что же касается фресок, то их смыли.

Каждый большой имитатор по-своему интересен, у каждого своя изюминка. Эрик Хебборн, например, преуспел не только в живописи, но и в литературе. Он прославился автобиографией и руководством для имитаторов. Причем последнее пользовалось не меньшей популярностью, чем первое, правда, в основном у его коллег по профессии: руководство часто находили у них при обысках.

Хебборн окончил Королевскую академию искусств, но вместо того, чтобы стать выдающимся живописцем или историком искусств, стал известнейшим имитатором. Хуже всего он относился к критикам и торговцам картинами. Эрик соблюдал неписаный моральный кодекс — продавал свои подделки не любителям, коллекционерам, а исключительно специалистам.

«Только эксперты достойны того, чтобы их обманывали,— сказал Хебборн в 1991 году.— Чем авторитетнее эксперт, тем приятнее обвести его вокруг пальца».

Что касается мастерства, то с этим у Эрика Хебборна все было в порядке. Достаточно сказать, что рисунки, которые он выдавал за наброски старых мастеров, с удовольствием приобретал даже Музей Гетти, крупнейший на Западном побережье США.

Еще один имитатор из Великобритании — Том Китинг известен тем, что любил играть с кураторами и экспертами. Он оставлял на своих работах «бомбы замедленного действия», по которым можно было догадаться, что это подделка. К примеру, «Телегу для сена», самое известное полотно знаменитого британского живописца Джона Констебла, Том выполнил, нарисовав зеркальную копию. Он часто пользовался современными красками. Кстати, никто из экспертов почему-то не обратил внимание, что китинговская «Телега для сена» написана красками, которых в начале позапрошлого века еще и в помине не было.

Иногда Том Китинг применял глицерин, таявший в лаборатории, когда холст при проведении экспертизы нагревался. Этот трюк использовали создатели фильма «Афера Томаса Крауна».

После провала затеи с «бомбами» Китинг решил совершить «самоубийство». Он выставил на аукцион 13 акварелей Сэмюэла Палмера. Конечно, внушительное число работ известного британского художника, выставленных одновременно на продажу, насторожило экспертов. Тома разоблачили — и он наконец прославился. Телепередача, в которой он учил зрителей рисовать как великие живописцы, пользовалась бешеной популярностью.

Еще один известный имитатор — Джон Майатт нередко рисовал картины импрессионистов акриловыми красками. Однако эксперты или не знали, что у современных и старых красок разный химический состав, или так горели желанием открыть нового Моне—Матисса, что не замечали ничего вокруг.

Тем не менее Майатта разоблачили. Его приговорили к году тюрьмы, но через четыре месяца выпустили на свободу за примерное поведение. Заключенные относились к нему неплохо и даже прозвали «Пикассо» за то, что в обмен на телефонные карточки он рисовал их портреты.

После освобождения Джон Майатт бойко торговал своими «подлинными подделками». Несмотря на то что на имитациях работ известных художников стояло его имя, за них, не торгуясь, платили шестизначные суммы.

Майатт настолько известен, что успешно проводит выставки своих подделок. По его словам, сейчас в музеях и частных коллекциях находится около 120 его имитаций, которые считаются подлинниками.

Робины Гуды мира изящных искусств

Последствия действий имитаторов наносят обществу меньший урон, чем деятельность других мошенников, например финансовых. Поэтому они обычно получают более мягкие приговоры и чаще всего отбывают наказание в тюрьмах со свободным режимом содержания.

Поскольку имитаторы обманывают в основном людей богатых, публика чаще всего относится к ним как к героям, этаким Робинам Гудам мира живописи. Журнал Spiegel объяснил такое отношение на примере немецкого имитатора Вольфганга Бельтракки, специализировавшегося на копировании Альбрехта Дюрера. Бельтракки разоблачили, после того как одну из его подделок — «Пейзаж с лошадьми», якобы принадлежащий кисти Генриха Кампендонка, купил за миллион с лишним долларов американский комик Стив Мартин, кстати сам убедительно игравший мошенников. Имитатор стал знаменитостью и, как водится, загремел за решетку. Выйдя на свободу, он написал несколько книг о своих похождениях и снялся в полнометражном документальном фильме о себе, любимом

После ареста Бельтракки стал любимцем немецкой прессы. Die Zeit, например, потребовала организовать выставку его подделок, а Frankfurter Allgemeine Zeitung заявила, что Кампендонк рисовал свои картины хуже, чем это делал Бельтракки. «В отличие от жуликов-банкиров Бельтракки не отнимал у простых людей обманным путем сбережения,— считал Spiegel.— Он обманывал тех, кто хотел быть обманутым».

И все же ошибочно считать изготовление подделок в мире искусств совсем уж безобидным видом мошенничества. Взять, к примеру, напарника Майатта, Джона Дрю. Он не только продавал подделки, но и обеспечивал для них документальное прикрытие. Дрю проникал в архивы музеев и галерей и создавал для подделок Майатта провенанс, внося в каталоги карточки с их описаниями и уничтожая то, что могло Майатта разоблачить. При всей кажущейся безобидности такая деятельность искажала историю искусств.

И опасна, и трудна…

Успехи великих имитаторов вроде ван Мегера, де Хори или Майатта в первую очередь справедливо приписывают их талантам. Им и их коллегам нередко удавалось обмануть самых опытных искусствоведов.

Лондонская галерея Далвич провела в 2015 году любопытный эксперимент. Посетителей выставки старых мастеров попросили найти среди 240 полотен одну подделку. Эксперимент длился три месяца и так заинтересовал поклонников живописи, что число посетителей выросло вчетверо.

Каждый десятый из почти трех тысяч посетителей выставки, участвовавших в эксперименте, правильно нашел имитацию. Ей оказалось полотно Жан-Оноре Фрагонара «Девушка». Копию изготовили в… Китае. Ее сделали в Meisheng Oil Painting Manufacture Company, где полторы сотни художников изготавливают на заказ копии старых мастеров. Для того чтобы они отличались от подлинников, их делают несколько других размеров.

Так, может, все же работа эксперта не так уж и трудна, если ее в состоянии выполнить обычные посетители выставки? Здесь вспоминается трагикомический случай, который произошел в 2006 году в Германии. Директор Музея искусств в Морицбурге Катя Шнайдер приняла беспорядочное нагромождение мазков разных красок за шедевр немецкого художника Эрнста Вильгельма Нея и, не раздумывая ни секунды, купила его для своего музея. Нетрудно представить ее разочарование, когда выяснилось, что яркую картину написал не Ней, а Банги. Это имя ничего не говорило поклонникам живописи по одной простой, но веской причине: Банги — 30-летний шимпанзе из зоопарка Галле, большой поклонник абстрактной живописи.

Случай с Банги вызывает, конечно, улыбку, но если говорить серьезно, то работе экспертов не позавидуешь, потому что цена их ошибок слишком высока и нередко речь идет о суммах с множеством нолей.

Конечно, больше всего упреков в свой адрес эксперты слышат, когда не могут отличить подделку от подлинника.

Но, случается, специалисты принимают подлинники за подделки, в результате чего цена картин занижается на один-два порядка.

В прошлом году, например, в Великобритании было доказано, что картина, много лет считавшаяся подражанием Джону Констеблу и проданная по этой причине за £35 тыс., все же является подлинником и стоит £2 млн. Кстати, в подлинность полотна все эти годы верил, но не мог доказать ее прежний владелец, коллекционер и телеведущий Филип Мулд. Эксперты установили, что это ранняя версия уже упоминавшейся «Телеги для сена». Во-первых, краски соответствуют по составу тем, которыми писал Констебл. Во-вторых, удалось проследить ее историю едва ли не до момента написания почти два столетия назад.

Мулд доволен, что оказался прав. К тому же он не остался внакладе, несмотря на то что продал полотно в 2000 году бизнесмену Генри Рейду раз в 60 дешевле реальной цены — сам-то Мулд купил ее за £10 тыс.

Гроза имитаторов

Те из «копиистов», кто знает, чем занимается Джейми Мартин, боятся его как огня. Мистер Мартин заведует научной лабораторией нью-йоркского отделения аукционного дома Sotheby’s и является одним из главных противников тех, кто выдает свои картины за работы именитых художников.

Мартин тоже считает имитаторов своими противниками и уважает их. Он соглашается, что среди них действительно много по-настоящему талантливых людей, но попадаются и откровенно недалекие личности. Джейми, например, вспоминает громкий скандал позапрошлого года.

Манхэттенская галерея Нодлера купила картину Джексона Поллока, в углу которой стояла подпись «Pollok». Все бы ничего, если бы фамилия художника не писалась несколько иначе — «Pollock».

Джейми Мартин родился в Балтиморе. В детстве у него были два пламенных увлечения: живопись и науки. Он хотел поступить на медицинский факультет Университета Джонса Хопкинса, но по пути в храм науки зашел в музей Балтимора. Экскурсия, повествующая о реставрации картин, изменила его жизнь — вместо Университета Джонса Хопкинса он окончил факультет реставрации в Кембридже.

Лабораторию аукционного дома Sotheby’s Джейми возглавил недавно. До этого он два десятилетия консультировал ФБР, музеи, галереи, аукционные дома и частных коллекционеров.

У музеев подобные лаборатории есть давно, а вот у аукционных домов они только начинают появляться. Sotheby’s, к примеру, купил компанию Мартина Orion Analytical в Уильямстауне в декабре 2016 года. Сейчас 80% времени гроза имитаторов тратит на полеты из Нью-Йорка в Лондон и обратно, где проводит экспертизы для Sotheby’s. Для гарантии полной беспристрастности в его контракте есть пункт, что он не будет получать никаких бонусов.

Не устоял и Буонарроти

В свое оправдание имитаторы могут сказать: мол, придумать что-то по-настоящему оригинальное крайне трудно, а в мошенничестве подозревали многих очень известных художников. Похоже, не чурался имитаций и кое-кто из старых мастеров, которых так любят подделывать современные подражатели. Историк искусств Тьерри Ленан, к примеру, обвиняет в мошенничестве самого Микеланджело Буонарроти: он уверен, что великий итальянец рисовал копии известных полотен и подменял ими оригиналы.

Едва ли Микеланджело, по мнению историка, выкрадывал понравившиеся картины, которые хотел иметь в своей коллекции. Скорее всего, он брал их у владельцев, чтобы нарисовать копию, но возвращал не оригинал, а копию, ни в чем ему, естественно, не уступавшую.

В качестве примера Ленан приводит эстамп немецкого живописца, рисовальщика и гравера Мартина Шонгауэра с изображением Святого Антония. Доказательств у историка, конечно, нет.

Отмахнуться от скандальных подозрений не позволяет лишь то, что это не первое обвинение Микеланджело Буонарроти в мошенничестве.

Речь о широко известном историческом анекдоте про Купидона (тот факт, что анекдот появился еще при жизни мастера, придает истории определенный налет правдоподобия). Говорили, что Микеланджело сделал в 1496 году копию древнеримской статуи спящего Купидона. Для придания античного вида он какое-то время продержал изделие в земле и нанес несколько дефектов. Затем Микеланджело выкопал Купидона и через посредника продал его кардиналу Риарио за солидные деньги как древнеримскую статую…

Словом, невозможно определить, какие из произведений искусства, висящие в картинных галереях и музеях или предлагаемые на аукционах, настоящие, а какие — подделки. Десятки имитаторов были пойманы или сдались сами, но сотни и тысячи продолжают неустанно трудиться, плодя фальшивки. И пожалуй, известная пословица о том, что преступление того не стоит, в данном случае не работает.