В Бетховенском зале Большого театра показали результаты работы лаборатории для молодых режиссеров и певцов, взявшихся за светские кантаты композиторов XVIII и XIX веков. Новички обошлись минимумом средств, чтобы представить публике богатства и музыкальные, и театральные. Рассказывает Ая Макарова.
Фото: Павел Рычков / Большой театр
Формат лаборатории незаменим, если в театре наступает стагнация: при сравнительно небольшом бюджете он позволяет рисковать, привлекать новых людей и тестировать непривычный репертуар. Стали заводиться лаборатории и в отечественном музыкальном театре. На прошлом Дягилевском фестивале результатом работы режиссерской и композиторской программы стал диптих #брэдбериопера. Театр Станиславского и Немировича-Данченко начал проект коOPERAция, где либреттисты, композиторы и режиссеры несколько месяцев создавали короткие оперы.
Подхватил эстафету и Большой театр, где драматург и куратор Илья Кухаренко придумал «Кантаты Lab» — экспериментальный проект для начинающих режиссеров и певцов. Ставка сделана на сотрудничество новичков с новичками: режиссеры репетировали кантаты одновременно со своими дипломными спектаклями, пианист Даниил Орлов готовился к госэкзаменам в Московской консерватории.
Молодежная оперная программа Большого театра воспитала уже дюжину звезд (две из них, колоратурное меццо-сопрано Василиса Бержанская и сопрано Кристина Мхитарян, приняли участие в лаборатории). Режиссеров театр не растит, и, как принято сейчас во всем мире, за работу с певцами взялись режиссеры, не изучавшие музыку специально, но готовые встроить оперный спектакль в контекст современного театра вообще,— студенты курсов Олега Кудряшова (ГИТИС) и Дмитрия Брусникина (Школа-студия МХАТ).
Сам тип работы был хотя и распространенным в Европе, но для России новым: в помощь режиссерам отрядили драматургов — людей, заготавливающих дрова для костра режиссерской фантазии. Драматургами стали сам Илья Кухаренко, постоянный вдохновитель Тимофея Кулябина (вместе они поставили «Риголетто» Верди в немецком Вуппертале и «Дона Паскуале» Доницетти на сцене Большого; вместе готовят сейчас премьеру «Русалки» Дворжака, тоже в Большом) и театровед Татьяна Белова, впервые работавшая в таком качестве.
Кантата — жанр, выбранный как нельзя лучше, если по результатам экспериментов Большой хочет снова, как в 90-е, влиться в поток современного оперного театра. С одной стороны, это редкие, но готовые, а не специально заказанные партитуры. Что-то новенькое, но на привычном музыкальном языке: модное барокко плюс обожаемый Россини (шутка ли, в следующем сезоне в Большом из пяти оперных премьер две — его авторства).
С другой стороны — один, максимум два певца, аккомпанемент, редуцируемый (хотя и не без потерь) до фортепиано соло, камерность и сдержанная театральность партитур. Ставить опыты не страшно.
Простые переживания светских кантат — истории разбитых сердец и разбитых жизней. Кудряшовцы ухватились за придумывание собственных историй, собирая по паре кантат в небольшую интригу с моралью.
«История одной ошибки» — спектакль Наталии Шургановой на музыку Вивальди о том, что ничто не нужно нам так сильно, как наша собственная личность: сопрано Руслана Коваль «превращается» в контратенора Вадима Волкова, а ее героиня теряет себя. Одна из двух кантат Вивальди в этом спектакле — «Cessate, omai cessate», в остальном же раскрученных номеров в проекте было немного, зато ярких предостаточно.
Полина Золотовицкая в музыке Томазо Альбинони расслышала историю о призраке («Прощание / Da Capo»), сделав реверанс и в сторону призрачности самого Альбинони — который не писал Адажио своего имени, а в последние годы жизни так хорошо прятался, что современники сочли его мертвым. Дмитрий Лимбос замахнулся на две кантаты Генделя и то ли всерьез, то ли в шутку обратился к истории Франкенштейнова чудовища («Где выход?»).
Брусникинцы выбрали готовые легенды. Две истории Ариадны, покинутой Тезеем, рассказали Василий Михайлов (кантата Йозефа Гайдна «Ариадна на Наксосе») и Яна Гладких (кантата Томаса Арна «Бахус и Ариадна»). Михайлов сделал свою версию подчеркнуто женской — меццо-сопрано Евгения Асанова томится на сцене в одиночестве. Гладких выбрала сюжет, рассказанный тенором (Андрей Скляренко), и окружила молчаливую Ариадну множеством безразличных мужчин, расследующих убийство. Сергей Щедрин перешагнул из XVIII века в XIX и сделал ставку на персону певицы — Василиса Бержанская стала Жанной д’Арк в одноименной кантате Россини.
Седьмой спектакль, комедийный, поставил на музыку Генделя (фрагменты из оратории «Мессия» и кантаты «Delirio amoroso») уже состоявшийся режиссер — Александр Молочников из МХТ имени Чехова. Сатира на секты нью-эйдж и шоу о потере веса (под названием «Весомые аргументы») нужна была, чтобы разрядить обстановку, но уступала и цельностью, и продуманностью работам дебютантов.
В целом получилось по-взрослому тщательно и по-юношески бесшабашно: дебютанты не стеснялись ни ошибок, ни прозрений. Не ломая оперных конвенций, не заступая на территорию современного экспериментального театра и не эпатируя публику, молодые режиссеры смогли высказаться от своего лица. И поэтому проект лишен привкуса картона, неизменно остающегося в последнее время после премьер на «взрослых» сценах Большого театра.