Множество противоречащих друг другу цифр

Цифровизация образования стала одной из самых "горячих" тем ПМЭФ — в разных аспектах ее обсуждали на форуме не только на профильных круглых столах, но и на десятке других, формально не имеющих к теме отношения. 2018-2020 годы критически важны для выбора в России подходов к освоению цифрового пространства в образовании: скорость изменений в секторе при его очевидной важности для будущего и рынков труда, и рынка образовательных услуг, и для секторов-потребителей уже сейчас порождает нарастающую неопределенность.

К широкому обсуждению темы "цифрового образования" (это очень условный термин, от определения которого часто зависит подход к обсуждаемой проблеме, он может быть как предельно узким, так и крайне широким) ПМЭФ подходил на протяжении многих лет. В 2018 году тема для форума неожиданно стала чрезвычайно широкой сразу по нескольким причинам. Первая — смена правительства, в ходе которой Белый дом преобразовал саму структуру блоков "наука и образование" и "цифровая экономика" внутри себя. Новое министерство науки и высшего образования под руководством министра Михаила Котюкова впервые за несколько последних лет получило возможность объединить внутри себя темы университетского образования и научной деятельности в РАН, университетах и других научных центрах. Выделенное из единого министерства Министерство просвещения под руководством Ольги Васильевой подошло к теме цифровизации федеральных государственных образовательных стандартов (ФГОС) еще накануне - впрочем, осенняя попытка изменить ФГОС по литературе встретила непонимание и протест учителей .Кроме того, в структуре правительства появился цифровой вице-премьер Максим Акимов и министерство цифрового развития во главе с Константином Носковым. Наконец, приход на пост первого вице-премьера Антона Силуанова и на пост социального вице-премьера Татьяны Голиковой фактически означает неизбежность "бюджетного маневра", разрабатывавшегося Центром стратегических разработок во главе с Алексеем Кудриным,— он, в частности, предполагает рост расходов на образование (преимущественно на среднее), внедрение цифровых методов обучения, а готовящийся нацпроект по образованию включает в себя по крайней мере подготовку к массовому использованию в российских школах и университетах цифровых технологий.

И именно тогда, когда все более или менее начало сходиться, стало очевидно: проблем в секторе гораздо больше, чем могло казаться ранее. Как именно будут писаться нацпроекты, в ходе реализации которых эксперименты по внедрению цифровизации до 2024 года в российское образование, неочевидно — сделать это необходимо в течение лета 2018 года, и характер дискуссий на ПМЭФ вокруг темы демонстрирует, что единое понимание проблемы даже в отдельных секторах — иллюзия: сам предмет дискуссии определяется всеми сторонами различно, а зачастую очень туманно. Так, "черновые" варианты проектов внедрения цифровых технологий среднего образования, с которыми знакомился "Ъ", предполагают максимум расходов на "инфраструктуру" — широкополосный интернет для школ, ограниченные средства на переподготовку учителей и цифровизацию ФГОС, но практически минимальные расходы на построение концепции развития цифрового среднего образования и ее адаптации к учебному процессу. При этом разработки почти не предполагают внедрения качественно новых средств мониторинга образовательного процесса — тогда как этот вопрос является, собственно, технологическим средоточием образования нового поколения, идет ли речь о средней, высшей школе или о профессиональном образовании. Объясняется это довольно просто: мониторинг невозможен без определенности в образовательных результатах, а о них не договорились и даже не договаривались.

Две сессии ПМЭФ — "Цифровая экономика и образование. Меняя парадигму" при участии корпорации "Российский учебник" 24 мая и "Будущее экономики: образование как сфера инвестиций" при поддержке группы компаний "Просвещение" 25 мая — были ключевыми в процессе дискуссии о будущем именно среднего образования, хотя этими рамками не исчерпывались. Состав участников двух дискуссий был сильным и отчасти пересекался. "Российский учебник" представлял на своей сессии в том числе собственные предложения по модели ГЧП в образовательной среде (см. "Ъ" от 27 апреля). Одним из важных выступлений на этой сессии было обсуждение главы гендиректора "Яндекса" Елены Буниной, которая констатировала, что ранее устраивавшая технологические компании система работы с "самыми талантливыми" учениками потребности рынка уже не закрывает,— необходима система работы с миллионами учеников, которая охватывает "цифровым образованием" по возможности всех учащихся, и это необходимость для экономики в целом. В свою очередь, Елена Шмелева, руководитель фонда "Талант и успех" (проект "Сириус") на сессии 25 мая акцентировала внимание на то, что основа работы с поиском талантов — лидерство в сфере педагогики, поиск новых моделей преподавания и подготовка новой генерации учителей. Важно то, что вопрос о дизайне дополнительных реформ в сфере образования не сводится к собственно "цифре" — "цифровое образование" является, по сути, задачей построения новой образовательной среды, в которой "цифра", дистанционные формы обучения — лишь способ, но не цель.

Между тем неопределенность общей стратегии на рынке, неопределенность с устройством будущих образовательных рынков в каждом секторе приводит к нарастанию трений. Так, накануне ПМЭФ стал вполне открытым конфликт "Просвещения" и "Российского учебника" вокруг достаточно узкого вопроса — рынка "аналоговых" учебников и использования символики ФГОС в учебной продукции. Два крупнейших игрока на рынке учебников спорят в судах, в частности, структуры "Просвещения" имеют имущественные претензии к структурам "Российского учебника" на 3,4 млрд руб., в свою очередь, "Российский учебник" оспаривает регистрацию "Просвещением" товарного знака ФГОС. В этой ситуации о "цифровых ФГОС" и о концепции развития ФГОС как госстандарта говорить достаточно сложно. И, отметим, с нарастанием неопределенности таких побочных конфликтов будет, видимо, больше во всех секторах рынка, поскольку о высокой привлекательности образования как рынка слышали теперь уже все инвесторы, тогда как общего процесса перехода к цифровой образовательной среде в общем не существует.

Еще одну из проблем в сфере глава "Российского учебника" Александр Брычкин отмечал на сессии "Нормативное регулирование на пороге технологической сингулярности" — и она имеет прямое отношение к рынку образования. По его словам, страна рискует приблизиться к "бюрократической сингулярности" — переход к самодостаточности и самовоспроизводству бюрократии, для которой они становятся важнее любого прогресса, и в качестве примера приводилась именно система мониторинга показателей в системе образования, полностью "заточенная" под материально-технические параметры. "Цифровая школа", на которую надеялись на десятке сессий ПМЭФ, как предполагается сейчас, будет иметь в системе мониторинга лишь контроль успеваемости за русским языком и математикой, очевидно, что это подход, который делает бессмысленным разговоры о цифровизации образования вообще - по крайней мере до того момента, когда будут оговорены необходимые образовательные результаты от процесса обучения.

Между тем в сфере высшего образования, в других смежных темах ситуация вряд ли принципиально лучше — а времени на преодоление разногласий и разговор о том, что такое "цифровое образование" в цифрах и деньгах, практически не осталось. "Стратегия догоняющего развития" в образовании будет или очень дорога, или невозможна.

Дмитрий Бутрин