Какие риски видит регулятор в применении сервиса автоследования, как борется со злоупотреблениями и собирается его регулировать, рассказал “Ъ” директор департамента противодействия недобросовестным практикам ЦБ Валерий Лях.
Директор департамента противодействия недобросовестным практикам ЦБ Валерий Лях
Фото: пресс-служба ЦБ
— Автоследование как отдельный сервис развивается достаточно давно. В какой момент из креативной задумки оно стало проблемой департамента противодействия недобросовестным практикам?
— Мы не считаем автоследование в целом недобросовестной практикой. Но видим, что в силу многих причин потенциально там могут возникать риски недобросовестного поведения. Это не означает, что они обязательно реализуются. Тем не менее такое возможно. А с учетом того что сервис пользуется популярностью у массового инвестора, нам важно эти риски минимизировать.
— Что именно в использовании стратегий автоследования может представлять опасность для рынка в целом и массового инвестора в частности?
— Например, в некоторых случаях сделки в рамках таких стратегий способны двигать цены на рынке. Здесь существенным является как общий объем средств на счетах в стратегии, так и объем каждого конкретного счета. Были зафиксированы случаи, когда объем средств под стратегией превышал емкость рынка, на котором совершались операции. Другой вариант — когда один конкретный счет в стратегии превышает сумму остальных счетов стратегии вместе взятых. Присоединение такого счета к стратегии или выход из нее приводят к изменению стоимости бумаг на рынке. Такое тоже случалось: цены на акции поднимались или падали сразу на 7–15%. Необходимо ограничивать объемы на счетах последователей, чтобы минимизировать влияние на рынок.
— Как это можно сделать?
— Каждая стратегия должна предварительно рассматриваться на предмет ее потенциальной емкости, и эта емкость должна быть ограничена в абсолютных цифрах относительно каждого отдельного рынка акций. Предложения по ограничению объемов стратегий и счетов мы обсуждаем с участниками рынка.
— Какие еще риски существуют внутри той конструкции автоследования, которая сейчас принята на рынке?
— Практика такова, что сделки в рамках стратегий автоследования совершаются последовательно, одна за другой. Это создает неравные условия для участников цепочки. Ведущий может иметь преференции по цене. Эту проблему предлагается решить путем создания единого счета. То есть вместо множества счетов последователей, присоединяющихся к ведущему счету, предлагается создавать один счет, которым управляет лидер стратегии, но на котором содержатся деньги и бумаги всех его последователей. Это позволяет изменить схему подачи заявок и исполнения сделок, сделав ее более справедливой, так как заявки ведущего будут фактически объединены с заявками последователей, то есть будут выходить на рынок одним пакетом. Таким образом, цена сделки для всех участников стратегии усреднится. Это решение способно устранить проблему с оценкой ликвидности рынка, так как лидер будет принимать решения не в отношении своего, а в отношении всего единого счета.
— Как можно реализовать юридически вывод средств или бумаг каждым участником стратегии автоследования со счета, если он будет общим? На чье имя он будет зарегистрирован?
— Так как автоследование не ОПИФ, то ценные бумаги приобретаются на имя каждого участника. Если он отцепляет себя от состава, то просто остается с позицией в ценных бумагах, которую можно закрыть, дав поручение брокеру.
— Получается, что единый счет решает проблему фронтраннинга?
— Именно так.
— С этим термином теперь ассоциируется в основном скандально известный кейс Элвиса Марламова…
— Да, потому что он и занимался классическим фронтраннингом. В ходе ряда сделок — их было достаточно много — на личном счете предварительно открывалась позиция, после этого открывалась позиция в ту же сторону в рамках стратегии автоследования, а затем первоначальная сделка на личном счете закрывалась в обратную сторону. Позиция на личном счете удерживалась не более двух-трех минут. То есть ровно в течение того времени, когда счета последователей стратегии автоследования влияли на рынок.
— Термина «фронтраннинг» нет в законодательстве. Однако действия этого трейдера были квалифицированы как правонарушение. Почему?
— Действительно, фронтраннинг в нашем законодательстве не квалифицируется как отдельное нарушение, так как это разновидность инсайдерской торговли. В данном случае автор стратегии использовал в целях личного обогащения инсайдерскую информацию — информацию о том, какие сделки будут совершать его клиенты. Он обладал этой информацией, поскольку сам, как ведущий, эти сделки инициировал.
— На рынке популярно мнение, что «Элвиса принесли в жертву». Якобы чтобы мяч в дискуссии о судьбе автоследования оказался на поле регулятора, а не брокеров…
— Людям вообще нравятся теории заговоров. Но эта идея не имеет никакого отношения к реальности. Во-первых, диалог с рынком еще до этого случая был очень конструктивным, никаких проблем в общении у нас не возникало. Во-вторых, на месте Элвиса мог оказаться любой другой недобросовестный участник. Его популярность не имеет никакого значения. Дело в том, что мы видим изначально только сделки, а не конкретный счет конкретного участника. Нестандартное поведение мы заметили в ходе тестирования одной из наших новых моделей. На этом этапе мы никогда не знаем, кто именно стоит за сделкой. Модель выявила определенные аномалии. Далее мы определили, что эти аномалии системные. И что сделки подпадают под формальные критерии нарушения закона об инсайде и манипулировании. Проверка всегда инициируется только на этом этапе — когда уже доказаны основания для нее. Причем начать проверку, запрашивать информацию, документы у профучастника мы имеем право только по решению председателя Банка России или одного из зампредов. Это жесткий и единственно возможный регламент.
Кроме того, то, что нестандартные действия производились в рамках стратегии автоследования, выяснилось уже в процессе расследования. Мы увидели, что имеет место постоянная последовательность действий: сначала идет инициация действия с одного счета, потом с другого, потом следуют сделки с порядка 2 тыс. счетов. Уже в ходе проверки, разбирая эти сделки, мы пришли к выводу, что они совершались в рамках стратегии автоследования, автором которой был Элвис Марламов. Определили, какие счета использовались в рамках этой стратегии, определили личные счета, которые были открыты как в том же профучастнике, так и в другом брокере. Так что никакого заведомого намерения в отношении конкретной брокерской услуги и уж тем более конкретного участника рынка у нас просто быть не могло. Это невозможно, так как противоречит и закону, и внутреннему регламенту.
— Господин Марламов знал, что его проверяют?
— Разумеется, нет. Мы не имеем права сообщать об этом проверяемому лицу. Если человек крадет, вы же не будете просто говорить ему: «Не воруй, а то тебя посадят». Вы обязаны сделать так, чтобы он прекратил воровать и понес наказание за кражу. В наши задачи входит как можно быстрее прекратить правонарушение на рынке. Нам в определенный срок удалось доказать необоснованное обогащение данного трейдера в размере 8 млн руб., хотя сумма могла быть и больше. Но мы смогли купировать правонарушение на этой стадии. Возможно, это оказалось в итоге даже в интересах самого господина Марламова…
— Он говорил, что не совершал противоправных действий.
— Незнание закона не освобождает от ответственности. К тому же он точно знал, что, как минимум, поступает неэтично. Тем не менее продолжал это систематически делать.
— При этом ни один из последователей его стратегии не признал ущерба. Никто не пожаловался, даже наоборот: многие отмечали, что его стратегии работали, давали доход.
— Есть такое мнение, я знаю. Мол, раз все заработали, то к автору стратегии не должно быть претензий. Но ущерб все равно нанесен. Ведь если бы он не совершал этих действий, клиенты могли заработать больше. Самая большая потеря в случае с господином Марламовым именно моральная. Ведь его последователи не знали, что он зарабатывает на них. Они и так платили комиссионные за участие в стратегии. Получается, что лидер обманывал своих доверителей, и это хуже всего. Разрушение доверия на частном уровне способно разрушить доверие ко всему рынку в целом. То есть он нанес ущерб не только своим клиентам, он нанес ущерб всему рынку. При этом в ЦБ поступают заявления о нанесенном ущербе в рамках данного кейса.
— Фронтраннингом на нашем рынке занимались многие. Но никого не привлекали за это к ответственности. Тем более такие дела не оказывались на контроле у правоохранителей…
— Не всегда такие действия подпадают под формальные признаки нарушения закона. Если закон не позволяет нам привлечь правонарушителя к ответственности, то мы доводим до общего сведения рынка, что такая практика является недобросовестной. На рынке всем известно, что такое фронтраннинг. Все знают, что делать это, как минимум, неэтично.
— Если все знают, то какой смысл в предупреждениях регулятора?
— Смысл есть. Как правило, когда мы говорим о недопустимости тех или иных действий, поведение на рынке меняется, и довольно сильно. В значительной степени это вопрос того, как контрагенты воспринимают друг друга. Ведь люди на рынке в курсе, кто чем занимается. Раскрытие подобных кейсов влияет на деловую репутацию. Поэтому и предупреждения, и обсуждения конкретных недопустимых случаев имеют очень большое значение для всех участников процесса. Таким образом, диалог в отношении стратегий автоследования активизировался.
— А почему просто не внести фронтраннинг как отдельное правонарушение в закон об инсайде и манипулировании?
— Сейчас стоит вопрос об изменении самого законодательства об инсайдерской торговле и манипулировании рынком. Речь идет о том, чтобы установить открытый перечень операций, относящихся к манипулированию рынком. В него как раз и можно добавить фронтраннинг как одно из таких действий. В планах это есть. Сначала законом ЦБ будет предоставлено право составлять этот открытый перечень. Потом в нормативном акте мы пропишем этот термин. И будем им оперировать.
— Этот термин есть в законодательствах западных юрисдикций?
— В западных юрисдикциях проблема решается тем, что существует мотивированное суждение регулятора в отношении добросовестных и недобросовестных практик. Слово «фронтраннинг» фигурирует непосредственно в решениях регулятора. Хотя в нормативном регламенте о рыночных злоупотреблениях ЕС (MAR) все определения четко прописаны.
Мы считаем, что все термины нужно прописывать через законы и нормативные акты. Чтобы у рынка не возникало переизбытка опасений. Чтобы участники рынка не отказывались от любых нестандартных идей вообще. Мы должны способствовать повышению ликвидности рынка, активности участников. И действовать максимально аккуратно, чтобы убирать нарушителей, которые вредят рынку, но не мешать самому рынку. На самом деле, в истории с автоследованием гораздо важнее прозрачность диалога самого профучастника с клиентом в отношении условий услуг. Мы только помогаем его наладить.
