|
Великая социалистическая спекуляция |
 |
| Настоящими хозяевами железных дорог были не солдаты заградотрядов, а мешочники |
Хлеб равенства
Вопреки расхожему мнению, очереди и пустые прилавки появились еще до большевиков. Дефицит возник после того, как Временное правительство ввело хлебную монополию, то есть объявило все продовольствие государственной собственностью. Теоретики хлебной монополии исходили не из экономических реалий страны, а из опыта предшественников. Дело в том, что русские революционеры считали себя продолжателями дела Великой французской революции. А французы в 1792-1793 годах попытались ввести хлебную монополию и заставить производителей сдавать излишки государству. Сдавать зерно по дешевке никто не хотел, и в результате вся Франция была посажена на низкокачественный черный хлеб, которому было присвоено почетное звание "хлеб равенства".
Следуя заветам своих учителей, 25 марта 1917 года Временное правительство приняло закон "О передаче хлеба в распоряжение государства" (хлебом тогда называли все виды зерна от пшеницы до жмыхов). За хлебной монополией последовала и монополия на основные виды потребительских товаров. При этом, установив твердые цены, государство было не в состоянии наладить товарообмен: продавать что-либо по этим ценам никто не хотел. Если на рынке аршин ситца стоил 2,5 руб., то государство покупало его у производителей всего за 65 коп. Производители предпочитали скрывать свою продукцию и, нарушая закон, продавать ее на рынке.
Именно тогда в городах появились очереди. Люди, еще не привыкшие к стоянию у дверей магазина, воспринимали это эмоционально. Очереди превращались в оппозиционные клубы, где все с наслаждением ругали власть. "На порядочном расстоянии от хвоста,— вспоминал современник,— были слышны шум и крики, издали можно было подумать, что происходит перебранка с потасовкой. На самом же деле шел политический разговор".
Те, кто в очереди ругал правительство, еще не знали, что такое настоящий голод. До него было еще далеко: что в 1917 году казалось продовольственной катастрофой, в 20-30-е вспоминалось как время относительного достатка. Продукты исчезали, но норма отпуска хлеба не опускалась ниже 0,5 кг на человека в сутки.
Дефицит в сочетании с демократическими свободами в конечном счете привел к падению Временного правительства. Ситуацией воспользовались Советы. Они не обладали реальной властью, ни за что не отвечали и потому могли спокойно требовать усиления "антибуржуйской" направленности хлебной монополии, той самой монополии, которая подготовила почву для прихода к власти крайне левых деятелей.
Кооператоры
Голодать никто не хотел, и еще летом 1917 года в городах стали организовываться домовые потребительские кооперативы. Люди, которым надоело париться в очередях, создавали организацию и
 |
| Конфискованный у спекулянтов хлеб приходилось охранять с помощью армии |
Вскоре представители таких кооперативов стали ездить за продуктами в деревни. Кооператор имел в кармане бумагу с печатью, которая придавала его деятельности более или менее легальный статус. Потребкооперативы посылали за продовольствием наиболее честных и ответственных людей. Известна история про мешочницу, которая попала под поезд, а когда пришла в сознание, потребовала, чтобы ей принесли отрезанную ногу: в чулке были общественные деньги.
Временное правительство поддерживало кооперативное движение, которое помогало хоть немного стабилизировать ситуацию с продовольствием. Так, из проданных в Петрограде 75 тыс. пудов сахара 40 тыс. завезли кооперативы. С помощью кооперативов удалось за 8 мес. заготовить 360 млн пудов зерна, что было лишь на 5 млн меньше, чем за последние 8 мес. старого режима. Однако потребительские кооперативы вызывали резкую критику со стороны социалистов. Революционное сознание интеллигенции шокировала безыдейность кооперативного движения. Слово "спекуляция" звучало куда более неприлично, чем, например, "конфискация".
Самоснабжение
Постепенно охота за продуктами приобрела характер национального спорта, к тому же организация торговли между районами давала возможность неплохо заработать. В разных регионах цены на продукты первой необходимости могли отличаться друг от друга в разы, что давало идеальную возможность для игры на
 |
| Чтобы сдать хлеб государству, крестьянам приходилось выстаивать очереди, в то время как нелегальные торговцы очередей не создавали |
В конце 1917 года продовольствие еще казалось самой твердой валютой. Деньги обесценивались, и все бросились конвертировать их во что-нибудь съедобное. Для создания неприкосновенного запаса горожане отправлялись в деревню, где буквально сорили теряющими цену деньгами, безропотно платя столько, сколько требовали продавцы. Мешочничеством занялась существенная часть трудоспособного населения, которое стало привыкать не надеяться на государство, а заботиться о выживании самостоятельно.
Семейство сумчатых
На первых порах за продовольствием ездили в основном женщины: экономика еще отчасти функционировала и мужчины работали на производстве или служили в армии. Возник даже особый тип женщины-торговки, которую в народе прозвали плакальщицей. Название объяснялось тем, что продающие хлеб крестьяне еще не утратили законопослушности и боялись обходить госзапреты на торговлю. Женщины-торговки, выдавая себя за солдатских вдов и жалуясь на горькую судьбу, вымаливали ("выплакивали") у крестьян хлеб. Такое "выплакивание" ничего общего не имело с нищенством: хлеб покупался или менялся на привезенные из города промтовары.
 |
| Если в регионе наступил голод — значит, советская власть утвердилась здесь окончательно |
Военнослужащие очень быстро поняли, какие возможности для мелкого бизнеса дает военная форма, и вскоре серая шинель и бумага с печатью стали непременными атрибутами профессионального перекупщика. Солдаты были организованны, сплочены и вооружены, а потому не боялись никаких чиновников. Торговцы в шинелях составляли серьезную конкуренцию штатским коммерсантам. В декабре 1917 года газета "Питер" писала: "Базарные торговцы, арендующие у города за бешеные цены на площадях столицы места под торговлю, хотят уже прикрывать лавочки из-за невозможности конкурировать с 'товарищами' в серых шинелях, торгующими беспошлинно". В скором времени серая шинель стала чуть ли не универсальной одеждой мешочников, которые не жалели денег на покупку военной формы. Шинель спасала не только от холода, но и от всевозможных реквизиторов, которые знали, что защищать обиженного солдата придет целая рота. По словам М. Осоргина, люди той поры "стали равны и в одежде — с одинаковыми мешками за плечами, слабосильные — с санками или детской колясочкой на случай пайковой выдачи или неожиданной продовольственной поживы; мешки срослись с телом, люди стали сумчатыми".
К концу 1917 года мешочнический промысел меняется: из-за возросших трудностей отсеиваются многие "потребители", ездившие за хлебом для собственных нужд. Наступает время профессионалов. И даже те, кто вез продовольствие для себя, были вынуждены перепродавать часть продуктов, чтобы было чем расплатиться с крестьянами. Впрочем, при отсутствии денег горожанин мог поработать батраком и получить в качестве платы свой законный мешок.
Отдельной головной болью была добыча документов, дающих право перевозить хлеб. Такие справки часто носили весьма экзотический характер. Кроме удостоверений от домкомов, воинских частей и других почтенных организаций в ходу была бумага, удостоверяющая, что у данного гражданина имеются жена и дети, а продуктов нет. Вместо бумаги можно было продемонстрировать, например, отсутствие ноги или еще какого жизненно важного органа: инвалидов проверяющие не трогали.
Особую категорию мешочников составляли гастролирующие актеры, литераторы и профессора, которые отправлялись по стране с популярными лекциями. Этому невольно способствовало и большевистское правительство, питавшее слабость к открытию всевозможных школ и лекториев. Отправляющиеся просвещать народ профессора получали прекрасную возможность совместить приятное с полезным и привезти домой несколько мешков еды.
Человек с ружьем против человека с мешком
Временное, а затем и большевистское правительство в меру сил препятствовали развитию свободной торговли. Продукты и промтовары могли быть в любой момент реквизированы. Уже летом 1917 года на подъездах к Петрограду было выставлено 27 заградительных отрядов, однако проку от них было немного, поскольку их члены не имели права самостоятельно производить обыски. Да и состояли эти отряды не из солдат, а из студентов Питерского университета.
 |
| Находящаяся на пересечении дорог Москва стала перевалочным пунктом для нелегальных торговцев. На Сухаревском рынке можно было купить буквально все |
Характерно, что в своих донесениях и Сталин, и Троцкий называли заградительные отряды партизанскими. И действительно, сторонники госмонополии были партизанами, а подлинными хозяевами железных дорог оставались мешочники.
Мастером эффективной борьбы с мешочниками был Александр Цюрупа. Из солдат Уфимского гарнизона Александр Дмитриевич сформировал заградительное подразделение, где солдаты не только получали хорошее жалование, но и были избавлены от отправки на фронт. Успех действий этого заградотряда был впечатляющим: в отдельные дни удавалось отнять до 1000 пудов хлеба. При этом, чтобы не озлоблять народ, Цюрупа оплачивал конфискованный хлеб — правда, по твердым ценам. Эшелон уфимского хлеба пришел в Петроград сразу после октябрьского переворота и был большевикам весьма кстати. Этот эшелон сделал Цюрупу наркомом продовольствия.
Подчиненные всегда подражают своему начальнику, и во времена Цюрупы любой специалист по продовольствию старался быть похожим на своего наркома — пристегивал к ремню кобуру и гранаты и, позвякивая шпорами, призывал к силовым методам решения продовольственных проблем.
Однако до той поры, пока перед заградотрядам ставилась задача бороться с мешочниками, существенных результатов их деятельность не приносила. Положение начало меняться лишь тогда, когда заградотряды сами занялись хлебозаготовкой. Грабить мешочников было легче, чем отнимать хлеб у
 |
| Чем успешнее шла борьба со спекулянтами, тем длиннее становились очереди в магазинах |
Рационализаторская идея отбирать хлеб не у крестьян, а у мешочников впервые была высказана еще при Временном правительстве, однако реализовать ее, то есть превратить заградительные отряды в хлебозаготовительные, смогли лишь большевики. Сталин совершенно справедливо называл работу заградотрядов заготовкой хлеба на Юге. Заградотряды базировались на железнодорожных узлах, через которые проезжали десятки тысяч мешочников. Если не хватало сил взять под контроль узловую станцию, то прибегали к партизанской тактике, организуя набеги на мешочников. При этом конфискованный хлеб выдавался за добровольно сданный крестьянами: властям хотелось верить, что утопическая модель взаимоотношений города и деревни приносит плоды. Таким образом, практически весь хлеб, попадающий в города, проходил через руки мешочников, но только одна его часть довозилась до конечного потребителя нелегальными снабженцами, а другая — заградотрядами.
Стоит ли говорить, что реквизиционные отряды были весьма дорогим удовольствием и что для поддержания хлебной монополии требовалось значительно больше денег, чем на закупку хлеба по цене свободного рынка при продаже населению по твердым ценам. Затраты государства по насильственному изъятию хлеба у крестьян достигали 500 руб. за пуд, в то время как пуд привезенного мешочниками хлеба стоил не более 50 руб. Но за реализацию утопии надо платить.
Спасители отечества
Региональные власти всячески возражали против того, чтобы из их региона что-либо вывозилось. На отправляемые в центр поезда с продовольствием шла настоящая охота. Бесконечные банды, боевые группы и рабочие армии отбивали друг у друга эшелоны, следующие в голодающие рабочие районы. Сельские жители, освоив стилистику эпохи, рыли около железнодорожных путей окопы, откуда расстреливали поезда и по справедливости делили добычу между собой. А ведь существовали еще и путейцы, нередко объявляющие железную дорогу и все, что по ней едет, своей собственностью.
Таким образом, охрана крупных эшелонов с продовольствием была сложной военной операцией. Мелкие партии продовольствия перевозить было легче, и мешочники оказались одной из немногих сил, способных поддерживать экономические связи между разными регионами страны. Они не только спасали от голода города, но и доставляли в деревню промышленные товары, которых катастрофически не хватало. В некоторых районах Сибири уже в 1918 году стали шить одежду из невыделанных шкур, а на две катушки ниток можно было выменять пуд муки. Мужские сапоги стоили от 4 до 15 пудов муки. А между тем промышленные товары гнили на бесхозных складах, о которых никто попросту не знал. Петроградскому совету удалось поставить на учет 1301 склад, в то время как в городе их было около 40 тыс. Хранящиеся на этих складах товары постепенно разворовывались и развозились по стране.
Коллективная безопасность
Чтобы выжить, мешочникам приходилось объединяться в группы. Так было легче взять штурмом вагон и, погрузив свои мешки, накрепко запереть двери. Выйти по нужде можно было лишь во время остановок в чистом поле, где не надо отбиваться от желающих сесть в вагон. Только организованные действия десятков
 |
| В 70-е годы, когда снабжение Москвы и Ленинграда разительно отличалось от снабжения остальной части страны, колбасу из столиц вывозили целыми электричками. Милиция была бессильна |
Вокруг нелегального снабжения быстро формировалась своя инфраструктура. Имелись специальные дома, где можно было не только отоспаться и привести себя в порядок, но и подделать необходимую справку и узнать о ценах, по которым продают хлеб в разных деревнях. Особенно актуальной была информация о месте дислокации заградотрядов и о том, кому и сколько следует дать. Тарифы были разными. Так, в Пермском уезде сумма взятки с мешочника-одиночки составляла 100 руб., а с обоза — 1500. В других местах предпочитали брать натурой: хлебом или самогоном. Совершенствовалась и технология сокрытия багажа от заградотрядчиков. Мешки подвешивали под вагонами, хлеб засыпали в чемоданы с двойным дном или в специальные полупудовые мешки, которые заворачивали наподобие грудных младенцев и начинали баюкать при приближении солдат.
Сотни людей перемещались на крышах вагонов, тормозных площадках и буферах. При приближении к месту нахождения заградотряда многие предпочитали спрыгнуть с поезда вместе с мешками, чтобы вернуться назад после завершения проверки.
Занимательная география
Пользующиеся всенародной поддержкой нелегальные торговцы умудрялись пересекать государственные границы и линии фронтов. Мешочники твердо знали, что по мере удаления от контролируемой большевиками территории продуктов становится все больше, а цены — все ниже. Проблемы возникали в основном на обратном пути, поскольку все, что поступало с территории врага, считалось военным трофеем и безоговорочно конфисковывалось.
 |
| Сегодня мешочники называются челноками и обходят уже не заградотряды, а Налоговый кодекс |
Оптовой ярмаркой нелегального снабжения была Москва, где пересекались основные транспортные магистрали. Мелким снабженцам было проще добраться до Москвы, чем до производящих хлеб районов. Это накладывало свой отпечаток на облик столицы. "Такое впечатление,— вспоминал современник,— будто Москва горит: на всех вокзалах толпы людей с корзинками, чемоданами, узлами. Не думайте, что это домашние вещи,— это все спекулятивная мануфактура". Так, например, из Курской губернии в Москву ежедневно приходил поезд, целиком заполненный мешочниками — около 2 тыс. человекомешков. Они успевали затариться на московских рынках и в тот же день отправиться назад. А поезда в столицу шли не только из Курска.
Потоки нелегальных грузов текли и по рекам. По Волге навстречу друг другу шли караваны с хлебом и караваны с воблой и солью. В Симбирской губернии потоки встречались, совершался обмен товарами.
Комбеды победы
Советскому правительству приходилось признавать, что уничтожить пользующееся повсеместной поддержкой нелегальное снабжение оно не в состоянии. Однако выход из ситуации найти все-таки удалось. Власти сделали ставку на комбеды — организации беднейших жителей деревень. Действующие по принципу "отнимать и делить" и имеющие возможность в случае необходимости вызвать войска, комбеды были непобедимы. Зависть к богатству соседа, помноженная на государственную поддержку, могла полностью уничтожить мешочническую инфраструктуру. Торговцы относительно легко обходили заставы и заградотряды, но спрятаться от завистливого взгляда комбедовца было невозможно.
Комитеты бедноты взяли на себя милицейские функции. Они отслеживали появление незнакомых людей и обыскивали их, а при обнаружении крупных сумм денег судили. Известны случаи, когда комбедовцы расстреливали спекулянтов на месте. Это, конечно же, было нарушением закона. Но кто тогда соблюдал законы? Комбеды одновременно наносили удар и по покупателям, и по продавцам.
Результатом успешной деятельности комбедов было сокращение посевных площадей до того объема, чтобы можно было прокормить только себя и свою семью. Хлебные излишки предпочитали не сдавать государству, а превращать в самогон, который всегда был жидкой валютой.
В любом советском учебнике истории можно прочитать, что белогвардейцы захватывали богатые хлебом районы, поэтому Республика Советов испытывала проблемы с продовольствием. Это правда — однако по мере того как Красная армия заставляла своих противников отступать, еще недавно богатые хлебом районы превращались в голодный край. После введения хлебной монополии на Украине цены там подскочили в пять раз. Процесс окончательного установления советской власти в одном из регионов очень точно описан в сводке НКВД: "Сейчас все спокойно. Власть Советов крепка. Продовольствия нет. Население голодает".
От мешка до сумки
Комбедам удалось несколько уменьшить число мешочников — но не разделаться с ним. Все годы советской власти нелегальное снабжение если не заменяло, то дополняло государственное.
Следующий пик мешочничества пришелся на 1928-1930 годы, когда государство загоняло крестьян в колхозы. Магазины снова опустели, и поездки за продовольствием были для многих горожан единственным способом избежать голодной смерти. Мешочничество времен сильного государства было индивидуальным: любые объединения жестоко преследовались.
Во время Отечественной войны государство фактически легализовало частную торговлю. Однако практически все деньги, которые заработали мешочники за годы войны, были изъяты в ходе денежной реформы 1947 года.
В 70-80-е поездки за тряпками и колбасой объясняются тем, что снабжение Москвы, Ленинграда и некоторых других крупных городов сильно отличалось от снабжения остальной части страны. В эти города устремились тысячи ходоков, которые в отличие от своих предшественников покупали товары не у производителя, а в государственных магазинах. В постсоветское время, когда запреты на частную предпринимательскую деятельность ушли в прошлое, нелегальная торговля исчезла, однако люди с мешками, а точнее с клеенчатыми сумками, продолжают, теперь уже легально, развозить по России и другим странам СНГ еду и ширпотреб.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ
При подготовке статьи использованы материалы А. Ю. Давыдова.
|