На Исторической сцене Большого театра прошел четырехчасовой гала-концерт мировых звезд под названием «Посвящение Петипа», в котором 200-летнему юбиляру отвели чрезвычайно скромное место. Рассказывает Татьяна Кузнецова.
Фото: Михаил Логвинов / Большой театр
Этот исполинский гала из 19 номеров, составленный балетным худруком Большого Махаром Вазиевым, оказался лишен не только подобия концепции, но и намека на мемориальность. Танцевали все: от западного авангарда до советской классики. Танцевали все: от пионеров до пенсионеров. Преобладали французы (как соотечественники юбиляра), солисты Мариинского театра (основного «дома Петипа») и разностатусные артисты Большого — худрук Вазиев желал показать не только его лидеров, но и своих молодых выдвиженцев. Последних можно было смело купировать. Пока никто из них не обладает тем своеобразием (не будем говорить о харизме), которое превращает крепкую солистку в запоминающуюся балерину.
Харизмой отличались как раз пенсионеры. Они и правили бал. Этуали Парижской оперы — 57-летняя Изабель Герен и 54-летний Манюэль Легри — с изумительной тонкостью и чувством меры сыграли две новеллы про роковую любовь («Рандеву» Ролана Пети и «Прощальный вальс» Патрика де Бана). Что до техники, то столь изысканными па-де-бурре, как у Герен, и такими стремительными шене, как у Легри, не смог похвастаться ни один из именитых участников концерта. Из того же великого поколения и Алессандра Ферри — мировая звезда, станцевавшая с Марсело Гомесом номер Кристофера Уилдона «После дождя». Красоту идеально выученных ног и завершенность поз она сочетала с мудрой женственностью и томной эротичностью: любовная история этой 55-летней женщины казалась куда более естественной, чем натужно сконструированные, чрезмерно акробатичные отношения героев Натальи Осиповой и Джейсона Киттельбергера в дуэте из балета «Кутб» Сиди Ларби Шеркауи. Впрочем, все эти love story, удачные и не очень, равно как их авторы, усиленно драматизировавшие танец, категорически не соответствовали художественным принципам Мариуса Петипа, великого мастера гармоничных ансамблей и отделения пантомимных «мух» от танцевальных «котлет».
Однако и предъявленная «классика» искажала наследие. Адажио из «белого акта» «Лебединого озера» (в хореографии Льва Иванова), исполненное Люсией Лакаррой и Марлоном Дино, выглядело странновато. Не только из-за измененной редакции; 43-летняя балерина, находящаяся в превосходной форме, все время норовила коснуться лбом опорной ноги во время наклонов в арабеск, а руками запускала такую мелкую «водную» рябь, что трепетали даже ее пальцы. В изуверском па-де-де из «Дон Кихота» (нуреевская редакция варварски искорежила хореографию Александра Горского) крайне неудачно выступили этуали Парижской оперы Людмила Пальеро и Матиас Эйман. Лишь петербуржцы Олеся Новикова и Леонид Сарафанов, прошедшие университеты Сергея Вихарева, станцевали па-де-де из «Спящей красавицы» в его редакции весьма деликатно (впрочем, и тут был стилистический прокол — двойное ассамбле в вариации принца). Венчало марафон Grand pas из «Раймонды», его артисты Большого исполнили во всем советском блеске редакции Юрия Григоровича — размашисто, боевито, не обременяя себя четкостью «мелочевки» и дотянутыми стопами (хотя ведущая пара, Ольга Смирнова и Семен Чудин, соответствовала самым строгим классическим стандартам).
В итоге «Посвящение Петипа» вышло несколько неуважительным по отношению к классику. Лет двадцать назад никто бы этого и не заметил: в те годы Россия еще не задумывалась ни об аутентичности исполнения, ни о реставрации хореографии — «совершенствовать» танец и постановку под потребности текущего момента и конкретных исполнителей считалось нормальным. Однако на рубеже веков Мариинский балет — как раз во время директорства там Махара Вазиева — совершил художественную революцию: Сергей Вихарев представил свою «Спящую красавицу», воссоздавшую облик спектакля XIX века. Позже и худрук Большого Алексей Ратманский увлекся реставрационными работами, потрудился и его преемник Юрий Бурлака — в репертуаре театра есть и вполне научный «Корсар», и «Эсмеральда», и «Коппелия», и «Пахита». Ни одна из этих постановок не была представлена в юбилейном гала: Махар Вазиев словно вернулся к той эпохе, когда Петипа служил лишь канвой для вольных фантазий «редакторов» и педагогов — благо публика всегда одобряет разнообразные технические инновации, почитая трюкачество виртуозностью. Вот и получается, что всерьез юбилей «нашего всего» отмечают лишь в Америке, где Алексей Ратманский, вооружившись дореволюционными записями, реконструировал один из исчезнувших балетов Мариуса Петипа — «Миллионы Арлекина». Миллионы же, выделенные Россией на празднование 200-летнего юбилея хореографа, потрачены, как у нас водится, шумно, громко, международно. Теперь можно с чистой совестью забыть об обрусевшем французе и его XIX веке.