Просроченное и незрелое
Продолжается «Кинотавр»
Подходит к завершению фестиваль «Кинотавр». Его программа в этом году почти поровну состоит из открытий и возвращений. Рассказывает Юлия Шагельман.
Одно из громких событий нынешнего фестиваля — возвращение Григория Константинопольского с новым фильмом под названием «Русский бес», который участвует в основном конкурсе. Режиссер снял свою предыдущую полнометражную ленту в 2010 году, а в 2016-м напомнил о себе мини-сериалом «Пьяная фирма», но главная его работа осталась в девяностых. Это «Восемь с половиной долларов» (1999), манифест эпохи, собравший все ее символы — наркотики, доллары, бандитов, рекламу — в одном безудержном угаре.
«Русский бес» — тоже масштабное высказывание о времени (правда, уже о нынешнем) и о себе. Неудавшийся художник Святослав (Иван Макаревич) собирается жениться на прекрасной невинной Асе (Любовь Аксенова), дочке банкира. Чтобы обеспечить возлюбленной привычный ей роскошный образ жизни, Свят (имя героя с первых минут задает уровень лобовых метафор, на которых строится весь фильм) собирается открыть ресторан русской кухни, деньги на который, разумеется, дает папа-банкир (Виталий Кищенко).
Однако за внешностью мальчика-отличника в аккуратном костюмчике, покорно следующего желанию невесты хранить невинность до брака, прячется русский бес или даже — как в английской версии названия — russian psycho. Это, конечно, отсылка к «Американскому психопату». Как и герой одноименного романа Брета Истона Эллиса, Свят убивает людей — то ли на самом деле, то ли в своих фантазиях выплескивая разрушительную энергию, зажатую отсутствием секса, давлением будущих родственников, а также бесконечными ревизиями и вымогательством всякого рода чиновников, проверяющих будущий ресторан. Только, в отличие от главного героя «Американского психопата» Патрика Бейтмана, наш русский психопат — патриот и государственник, поэтому его кровавые деяния сопровождаются монологами не о правильной ширине подтяжек и альбомах Дэвида Боуи, а о величии России.
Темную сторону героя олицетворяет загадочный мужчина в черном костюме в исполнении самого режиссера. Сначала он появляется в минутных эпизодах, еще одним больным видением, потом его роль разрастается, и он полностью подменяет Свята. Прием такой же намеренно грубый, как и все остальные в этом фильме, но не слишком удачный, учитывая, что как актер Константинопольский сильно уступает блистательному Макаревичу. Под тяжестью идей и нарочитой злободневности разваливается и сам фильм.
Если «Русский бес» — высказывание того, кто старался угнаться за современностью, но так и застрял в 1990-х, то в конкурсе дебютов прозвучал настоящий манифест нового поколения. Первый режиссерский опыт в игровом кино актера «Гоголь-центра» Александра Горчилина «Кислота» — это очередная попытка ответить на вечный вопрос: легко ли быть молодым, своего рода «Над пропастью во ржи», но по-русски.
Герои фильма — обычные молодые люди. Кто-то пишет музыку, кто-то считает себя художником; одни живут с родителями, других дома не ждут и не хотят видеть. Все немного пьют и крутят необязательные романы. Рутинное течение жизни прерывается самоубийством одного из друзей. С этого момента двое других, Саша (Филипп Авдеев) и Петя (Александр Кузнецов), расходятся в разные стороны, мучительно пытаясь понять, почему так случилось и как с этим дальше жить.
В «Кислоте» очень заметна незрелость. С одной стороны, это вполне достоверный срез жизни сегодняшней Москвы (бытовые и социальные детали воссозданы на экране с точностью, далеко не всегда присущей фильмам нынешнего «Кинотавра»). Весь актерский состав — и молодое, и старшее поколение — естествен и убедителен в своих ролях. С другой — влияние фильмов, которые режиссер смотрел раньше, от «Трейнспоттинга» до работ его наставника Кирилла Серебренникова, разрывает живую ткань истории прямолинейными и наивно-пафосными метафорами. А уж когда один из молодых героев разражается дидактическим монологом, больше приличествующим поколению его родителей, поверить в его искренность невозможно. По счастью, заканчивается фильм на другом эпизоде, в котором слов нет совсем, но именно в нем голос 20-летних наконец раздается явственно и громко.