 |
ФОТО: AP  После кризиса российские банки объявили, что поспешили, ударив по рукам со своими иностранными партнерами. И расторгли сделки |
Чтобы понять, о какой бреши в отечественных законах идет речь, для начала следует рассмотреть основные принципы работы самого срочного рынка. Суть срочных сделок проста: две фирмы договариваются о купле-продаже некоего товара (акций, валюты и т. д.) через определенный срок по фиксированной цене. Если имущество реально передается от продавца к покупателю, это один тип сделок, и они пользуются судебной защитой. Есть, однако, иной тип срочных сделок — расчетные форвардные контракты, заключаемые, как правило, банками. В таких случаях основное имущество (та же валюта) существует только на бумаге, его никто никому не передает (основной валютной суммы часто нет и в помине), а вся сделка сводится к тому, что одна из сторон уплачивает разницу по результатам колебаний курса валют на рынке. В расчет берется разница между контрактной стоимостью товара и рыночной стоимостью, которая станет известна по прошествии установленного в контракте срока. Кто не угадал — тот проиграл и должен эту разницу выплатить.
Как известно, российские банки увлекались такого рода играми. И в результате после кризиса 1998 года, когда доллар вместо шести рублей стал стоить двадцать, их обязательства по форвардным контрактам превышали $10 млрд. Среди должников оказались такие столпы, как Инкомбанк, ОНЭКСИМбанк, "СБС-Агро", "Российский кредит", МЕНАТЕП, Альфа-банк. Среди кредиторов — зарубежные Citibank, Credit Lyonnais, ABN Amro, Societe General.
Выигравшие иностранцы подсчитывали в уме баснословную прибыль, а проигравшие россияне лихорадочно думали, как бы не заплатить. И в законе нашлась лазейка: по 1062-й статье Гражданского кодекса требования граждан и юридических лиц, связанные с организацией игр и пари или с участием в них, не подлежат судебной защите. Это значит, что договор-пари законен и проигравшая сторона вправе уплатить проигрыш добровольно, но заставить ее это сделать очень трудно. Принудить проигравшего к уплате может биржевой арбитраж, но только в случае, если контракт заключался по биржевым правилам. А вот в государственный суд выигравшей стороне обращаться бессмысленно: он не поможет. Именно этим и воспользовались многие российские компании.
Обращения в арбитражный суд принесло игрокам срочного рынка различные результаты. Дело в том, что в 1062-й статье ГК не указаны признаки, по которым пари можно отличить от иных рискованных предпринимательских сделок. Простор для судейского усмотрения открылся огромный. Суды в каждом конкретном случае выясняли цель заключения расчетного форвардного контракта и решали, стоял за ним некий хозяйственный интерес (например, страхование риска), который подлежит защите, или это было чистой воды пари. В защите чаще отказывали (см. "Судебную практику"), что спасло одних, но сильно обидело других — по большей части, иностранных инвесторов. В итоге французский Banc Societe General Vostoc обратился с жалобой в Конституционный суд РФ.
КС повел себя с дипломатическим изяществом. Он сперва принял жалобу к рассмотрению, подчеркнув политическую значимость проблемы, а затем 16 декабря 2002 года прекратил производство по делу, фактически поддержав позицию арбитражных судов. А законодателю предписал определить правила игры на срочном рынке — закрыть лазейку в законе.
В конце прошлого года в Думу был внесен проект поправки в 1062-ю статью ГК. Его разработчики — депутаты Владимир Тарачев, Николай Брусникин и другие — рассматривают срочные сделки на финансовом рынке как пари, но в порядке исключения предлагают обеспечить их судебной защитой. В развитие этой идеи те же депутаты внесли проект поправок в федеральный закон "О банках и банковской деятельности"; на очереди поправки в другие специальные законы. Проблема, однако, в базовом определении, что же такое срочные сделки: предлагаемая поправка в 1062-ю статью ГК дает слишком размытую формулировку, выходящую далеко за пределы финансового рынка.
Есть и конкурирующие варианты. Депутаты Павел Медведев и Валерий Зубов подготовили проект дополнительной статьи ГК под названием "Производные финансовые инструменты". Новая статья напоминает тарачевские поправки, однако акцент сделан на перечислении основных базовых активов производных финансовых инструментов (под ними значатся ценные бумаги, рубль, иностранная валюта и т. д.). И хотя проект не внесен на рассмотрение депутатов, обилие идей и жесткая борьба внутри комитета по кредитным организациям и финансовым рынкам свидетельствуют: судебная защита расчетных форвардов появится очень скоро — и никакое пари неплательщика больше не спасет.
ОЛЬГА ПЛЕШАНОВА
|
К моменту кризиса августа 1998 года объем срочных сделок пари, подлежащих исполнению российскими банками, превышал $10 млрд Буква закона Дополнения в статью 1062 ГК РФ 2. Требования по сделкам, заключенным коммерческими организациями, расчеты по которым осуществляются по истечении определенного срока и/или в порядке, предусмотренном правилами биржи, и размер денежных обязательств по которым зависит в том числе от изменения цен на иностранную валюту, ценные бумаги и иное имущество и имущественные права, процентные ставки, кредитные ресурсы, индексы цен или процентных ставок, информацию (срочные сделки), подлежат судебной защите на общих основаниях. История вопроса Сколько-нибудь четкого и системного нормативного регулирования срочного рынка в России нет. Базовый закон РСФСР 1991 года "О товарных биржах и биржевой торговле" не содержит никаких специальных норм, касающихся срочных сделок с валютными ценностями и ценными бумагами. В 1994-1996 годах появились акты правительства и антимонопольного органа РФ, но многих вопросов они не решали, а потому правила игры на срочном рынке устанавливали сами организаторы торговли. В итоге кризис 1998 года разворачивался на фоне значительного правового вакуума. В конце 2001-2002 годов вступили в силу положения 25-й главы Налогового кодекса РФ, касающиеся налогообложения операций с финансовыми инструментами срочных сделок. Также возросло значение нормативных актов ФКЦБ и Банка России, регулирующих различные сегменты срочного рынка. Однако недостаточность законодательной базы очевидна. Мировая практика Сделки спекулятивного характера, заключаемые на разницу курсов валют, ценных бумаг и т. п., считаются рискованными во всем мире, и потому везде возникает проблема их судебной защиты. Во многих европейских странах только в 1980-1990 годах сформировалась серьезная законодательная база, регулирующая отношения на рынке вторичных финансовых инструментов. Например, в Германии Гражданское уложение конца XIX века (статья 764, формально сохраняющая силу) прямо признает сделки на разницу игрой, лишенной судебной защиты. Между тем в сегодняшней Германии действует ряд специальных законов, регулирующих и защищающих срочный рынок. Это, в частности, закон "О торговле ценными бумагами", закон "О биржах", закон "О кредитном деле". Похожая ситуация во Франции: Гражданский кодекс 1804 года (статья 1965) не предусматривает никакой судебной защиты договоров-пари. Позже специальный акт (1885) узаконил все сделки с ценными бумагами, включая сделки на разницу курсов, однако судебная практика по сделкам с иными активами складывалась по-разному. Судебная защита по срочным сделкам с различными финансовыми инструментами была окончательно установлена только после принятия в 1996 году закона "О модернизации финансовой деятельности". В США основные акты, регулирующие биржевой рынок, были приняты в 1930-е. При этом законодательство многих штатов не придает юридической силы сделкам-пари, судебная практика разноречива, и законы периодически приходится подгонять под требования рынка. Например, когда в 1970-е широкое распространение получили свопы (обмены активами), для их судебной защиты потребовалось включить специальные положения в закон "О модернизации фьючерсной торговли". Судебная практика От несовершенства российских законов о срочном рынке пострадали и российские, и иностранные компании. Большинство их исков рассматривал Федеральный арбитражный суд Московского округа — именно в Москве сосредоточены крупнейшие российские банки. Практика применения 1062-й статьи ГК начала складываться непосредственно в канун августовского кризиса. 29 мая 1998 года суд отказал АКБ "Межрегиональный торгово-промышленный банк" во взыскании с КБ "Инвестиционный банк поддержки предпринимательства" 3694 руб. пени "за просрочку вариационной маржи по форвардному контракту". Контракт предусматривал не передачу акций, а выплату курсовой разницы. Сделка была квалифицирована как пари. 27 октября 1998 года суд отказал ЗАО "ПАКК Инвест Сервис" во взыскании с ЗАО "Инвестиционная компания 'Гарант'" порядка 500 тыс. руб. Основания те же: целью заключения договоров "являлась не передача продавцом ценных бумаг в собственность покупателю, а получение курсовой разницы в стоимости бумаг на день заключения договоров и день проведения торгов на РТС", то есть речь шла о пари. 28 октября 1998 года без удовлетворения остались притязания ОАО "Альфа-банк" к Липецккомбанку на 77 758 333 руб. Здесь пари касалось курса доллара. 16 марта 1999 года суд отклонил иск Сбербанка России к КБ "Газпромбанк" на 35 млн руб. по форвардам на иностранную валюту. 29 сентября 1999 года был отклонен такой же иск Сбербанка к Промстройбанку на 5,6 млн руб. 13 июля 2001 года суд отказал Chase Manhattan Bank International во взыскании с ОАО "КБ 'Инкомбанк'" 593 млн руб. 29 ноября 2001 года суд отклонил иск Sogal Investments Ltd, добивавшейся от КБ "Интехбанк" 41,7 млн руб. 10 сентября 1998 года суд кассационной инстанции отменил решение Арбитражного суда Москвы по делу МКБ "Москомприватбанк" против КБ "Федеральный депозитный банк" на сумму 669 тыс. руб. Это один из немногих случаев, когда дело было отправлено на новое рассмотрение с указанием на необходимость детально исследовать фактические отношения сторон (что стояло за расчетным форвардным контрактом). 8 июня 1999 года президиум Высшего арбитражного суда РФ вынес постановление по делу МКБ "Москомприватбанк" против КБ "Русский банк развития" на сумму 4,7 млн руб. Суд высшей инстанции отказал в удовлетворении требований, сославшись на нормы о пари.
Владимир Тарачев, зампред комитета Госдумы по кредитным организациям и финансовым рынкам Смысл срочных сделок — страхование рисков. Российская финансовая система по части управления рисками пребывает в глубоком ауте, рыночных инструментов нет, все риски берет на себя федеральный бюджет. Для развития срочного рынка нужна судебная защита сделок с производными финансовыми инструментами, например расчетных форвардов. В Гражданском кодексе должно быть зафиксировано, что положения статьи 1062, касающиеся игр и пари, не распространяются на срочные сделки или их специальную категорию. Цель изменений в ГК — наиболее точно указать критерии тех сделок пари, которые нужно защитить. Как показывает мировой опыт, компактное и всеобъемлющее определение срочных сделок сформулировать крайне сложно. А предлагаемая поправка в ГК, небольшая по объему, способна обеспечить надежную защиту, не ограничивая творчество участников рынка.
Павел Крашенинников, председатель комитета Госдумы по законодательству Проблема защиты форвардов требует законодательного решения, на что прямо указал Конституционный суд. Внесение изменений в ГК в принципе возможно, но необходимо решить вопрос об объеме и качестве поправок. Включать в ГК весь массив норм о срочных сделках нет смысла — такие сделки должны регулироваться специальными законами. Возможен другой путь: базовое определение срочных сделок записать в ГК, а остальные нормы вынести в отдельный закон. Сложность, однако, связана с формулировкой определения. Вариант, предлагаемый разработчиками проекта, представляется неприемлемым, поскольку под него можно подвести практически любые сделки (хоть обычную куплю-продажу). Поэтому сейчас можно ограничиться простым "открытием форточки" — сделать норму статьи 1062 ГК диспозитивной, то есть разрешающей защищать срочные сделки специальными законами.
Павел Медведев, зампред комитета Госдумы по кредитным организациям и финансовым рынкам В предлагаемом проекте сделана попытка определить те срочные сделки, которые должны быть обеспечены судебной защитой. Под эту формулировку, однако, можно подвести то, чего авторы явно не предвидели. По данному определению я могу заключить соглашение о том, что если по истечении такого-то срока флюгер на крыше моего дачного сарая повернется на угол более установленного, то я должен буду заплатить. А если угол поворота флюгера будет больше, а цена евро меньше, заплатят мне. Мы выступаем с предложением внести в Гражданский кодекс иное определение производных финансовых инструментов и базовых активов, и этот вариант встречает поддержку разных сторон. Перечень базовых активов будет открытым, а детальному регулированию будет посвящен специальный закон. Но в ГК обязательно нужно включить хотя бы краткое определение, иначе другие законы никто просто не станет читать. |
