 |
Идея о том, что современники что-то должны потомкам, появилась в России не сегодня. Уже в романе Тургенева "Отцы и дети" (1861) разночинец Базаров (слева) уговаривал своего дворянского друга Аркадия (справа) не говорить красиво и выказывал к этой идее здоровое недоверие: "Ну, будет он (потомок — Ъ) жить в белой избе, а из меня лопух расти будет. Ну а дальше?" |
О чем говорится в проекте? Для начала об истории вопроса. "Попытка создать аналог финансового механизма, позволяющего накапливать дополнительные доходы бюджета, вызванные благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой, была реализована в законодательстве о бюджете в 2002-2003 годах путем создания финансового резерва. Особенность его формирования состояла в том, что в качестве источника финансового резерва не были определены конкретные целевые доходы". Напомним, что в бюджетном послании президента Владимира Путина Федеральному собранию на 2002 год говорилось о разделении бюджета на две части: "Первая его часть должна строиться на основе консервативного прогноза, исходя из пессимистической оценки значений цен на товары российского экспорта. Эти доходы обеспечивают финансирование государственных расходов независимо от влияния внешнеэкономической конъюнктуры. Вторая часть федерального бюджета формируется за счет дополнительных доходов, получаемых в условиях более высоких экспортных цен". Можно понимать так, что при пессимистической цене на нефть нефтедоллары идут на финансирование госрасходов, а при более высокой цене дополнительные нефтедоллары идут во второй бюджет и там накапливаются на какие-то особые нужды. Но Минфин понял по-другому. Создаются два сценария развития экономики — благоприятный и неблагоприятный. Если исполняется благоприятный сценарий (а как-то так получается, что исполняется именно он), получаются дополнительные доходы. Дополнительные доходы называются финансовым резервом и зачисляются в бюджетный профицит.
В чем недостаток нынешней системы? Проект об этом говорит следующее: "Отсутствие четких механизмов изъятия дополнительных доходов бюджета... способствовали росту непроцентных расходов бюджета и ослаблению бюджетной политики". Дополнительные доходы в 2000 и 2001 годах составили соответственно 300 млрд и 397 млрд рублей. Из них на увеличение непроцентных расходов было направлено 137 млрд и 105 млрд рублей. Отсюда слишком высокая инфляция и слишком значительное укрепление реального курса рубля.
Поэтому предлагается вместо финансового резерва с 2004 года создать стабилизационный фонд, в который шли бы действительно только нефтедоллары. "Действие механизма стабилизационного фонда основано на изъятии сверхдоходов бюджета и, соответственно, излишней денежной ликвидности из экономики в периоды высоких цен на основные товары российского экспорта и, наоборот, использовании средств фонда в периоды неблагоприятной мировой конъюнктуры в целях компенсации недостатка средств для выполнения бюджетных обязательств и источника денежного предложения".
Что именно будет зачисляться в фонд? Доходы от экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты, а также налог на добычу полезных ископаемых при цене на нефть, превышающей базовую цену (среднюю цену, сложившуюся за последние годы: $18,5 за баррель российской Urals). Тогда в 2004 году фонд получит 159,5 млрд рублей пошлин (при среднегодовой цене Urals $22 за баррель) и еще 49,1 млрд рублей налога на добычу. В 2005 году при цене нефти $22,5 за баррель пошлины дадут 192,5 млрд рублей, а налог — 61,7 млрд рублей. Управлять средствами фонда собирается Минфин, которые будет инвестировать их в иностранную валюту или первоклассные ценные бумаги иностранных государств.
Куда будут тратиться деньги? В случае низких цен на нефть деньги пойдут на бюджетные расходы, в случае высоких — станут откладываться на черный день. Если будет накоплено достаточно, дополнительные деньги направят на досрочное погашение внешнего долга.
 |
|
|
Кроме примитивной идеи накопления денег на черный день, норвежские власти руководствовались и более изощренными экономическими теориями. В 1993 году власти и профсоюзы Норвегии договорились о "солидарной альтернативе": профсоюзы обязались не требовать значительного увеличения зарплаты, а власти — защитить экономику от чрезмерного притока нефтедолларов, проводя соответствующую налоговую политику и воздействуя на обменный курс. Предполагается, что в период хороших цен на нефть государство должно изымать как можно больше долларов из обращения, чтобы уменьшить инфляцию и не допустить повышения реального курса национальной валюты. А в период низких цен на нефть государство не должно допускать уменьшения бюджетных расходов, потому что это вредит инвестициям и экономическому росту. Борьба с влиянием нефтяных цен на бюджетную политику в Норвегии дошла до того, что связь между притоком нефтедолларов и бюджетными расходами стала обратной: чем выше нефтяные цены, тем меньше бюджетные расходы, и наоборот. В деле пополнения нефтяного фонда Норвегия добилась значительных успехов: к 1999 году в нем было накоплено $26 млрд (18% норвежского ВВП).
В 1998 году Фонд макроэкономической стабилизации был создан в Венесуэле. Идея была такая: если мировая цена на нефть превышает нормативную ($14,7 за баррель), то каждый доллар сверх этого идет в фонд. Норматив был сформулирован и в другом варианте: если бюджетные доходы в центре и на местах превышают $7,9 млрд (8% ВВП), то все дополнительные доллары должны отправляться в фонд. А если цена за баррель (или бюджетные доходы) оказываются ниже норматива, можно тратить деньги из фонда. Впоследствии нормативная цена нефти была снижена до $9 за баррель, зато в фонд должен был идти не каждый доллар сверх норматива, а только $0,5. Впрочем, финансовой стабилизации это не особенно помогло — бюджеты продолжали сводиться с дефицитами, и дело кончилось тем, что Фонд макроэкономической стабилизации стал пополняться за счет иностранных заимствований.
Разнообразные нефтяные фонды существуют, разумеется, и в арабских странах. Например, в Кувейте с 1976 года существует Резервный фонд для будущих поколений, в который отчисляются 10% всех государственных доходов — и нефтяных, и не связанных с нефтью. Средства для будущих поколений накапливаются путем вложения денег фонда в западные облигации и акции. Именно из этого фонда Кувейт финансировал восстановление нефтяной промышленности, разрушенной войной 1990-1991 годов.
В Омане, обеспокоенном истощением нефтяных месторождений, в 1980 году был создан Государственный резервный фонд, а в 1993 году — еще и Нефтяной фонд. Система такая: все нефтяные доходы при цене до $15 за баррель идут в бюджет, следующие $2 за баррель — в Государственный резервный фонд, следующие $0,5 за баррель — в Нефтяной фонд, а при цене свыше $17,5 за баррель нефтяные сверхдоходы снова идут в бюджет. Ничего особенно хорошего из этого не получилось, потому что деньги из резервного фонда постоянно шли на покрытие бюджетного дефицита.
В общем, ничего сверхъестественного ни в российском финансовом резерве, ни в предлагаемом стабилизационном фонде нет. Все уже испробовано другими странами. И откладывание денег, чтобы финансировать будущие социальные расходы. И изъятие нефтедолларов из оборота для борьбы с инфляцией и недопущения роста реального курса национальной валюты, мешающего местному производству и экспорту. И попытки использовать стабилизационный фонд для того, чтобы приучить чиновников к разумной экономии и прекратить раздувание госрасходов в периоды высоких нефтяных цен. Однако каких-то грандиозных успехов нигде не наблюдается. Венесуэла, Оман или Кувейт не стали странами с процветающей промышленностью (а Венесуэла вообще сейчас переживает финансовый крах и в связи с всеобщей забастовкой нефтяников существенно сократила нефтяной экспорт). Норвегия является вполне приличной западноевропейской страной с довольно современной экономикой, но это никак не связано с нефтедобычей и Государственным нефтяным фондом. Норвежские граждане просто не возражают, чтобы нефтяные доходы как-то накапливались, но вполне представляют, что развитие промышленности и сельского хозяйства зависит от их трудовых усилий, а не от хитрых бюджетных манипуляций с нефтедолларами.
Заметим, что в последнее время у теоретиков МВФ идея стабилизационных фондов в развивающихся странах стала вызывать некоторые сомнения. Например, сотрудник африканского департамента МВФ Людвиг Содерлинг, рассуждая о проблемах нефтедобывающего Габона, отмечает следующее. Создание в Габоне стабилизационного фонда следует приветствовать уже потому, что эти деньги не тратятся немедленно на бессмысленные государственные проекты и не идут в карман коррумпированным чиновникам. Теоретически они могли бы способствовать экономическому росту в будущем, если их поместить в западные ценные бумаги, приносящие значительный доход. Но, во-первых, до этого будущего еще надо дожить, а сейчас помещение денег в иностранные ценные бумаги является обычным вывозом капитала. Во-вторых, в будущем этот капитал, вернувшийся на родину, вкладывать в экономику станет все то же государство. Поэтому, полагает Содерлинг, для экономического роста будет полезнее не вывозить деньги фонда за границу, а каким-нибудь образом дать их взаймы габонским предпринимателям, чтобы они немедленно могли использовать их для инвестирования.
СЕРГЕЙ МИНАЕВ
