Санкции против России ставят перед бизнесом важные вопросы. Что дальше? Как адаптироваться? Кто попадет под санкции? Можно ли рассчитывать на смягчение? Работа с такими рисками требует понимания ряда малоприятных, но важных вещей.
Фото: Из личного архива
Первое. Применять логику бизнеса к санкциям бесполезно. Да, по своей сути это экономический инструмент. Но к максимизации прибыли и минимизации издержек он имеет косвенное отношение. Цель санкций — политическое принуждение. Цель контрсанкций — избежать принуждения и показать, что за давление придется заплатить. В достижении целей государства готовы биться до конца, игнорируя потери. Страны-инициаторы, такие как США, могут давить долго, невзирая на результаты. Столь же долго могут сопротивляться и страны-цели, неся потери, но не сдаваясь. Интересы бизнеса здесь вторичны: ему по возможности будут помогать, но пожертвуют им ради политических целей.
Второе. Вопреки расхожему убеждению, бизнес редко лоббирует санкции. Торговые войны — пожалуйста. Санкции — нет. Они рождаются в кабинетах бюрократов, а не собственников. Закон CAATSA вроде бы дает американским энергетикам преимущества в Европе, но перекрыл ряд выгодных проектов в России. Отмена санкций — также в руках бюрократии. Часто бизнесу проще уйти или перестроиться, чем что-то доказывать или ждать поддержки. Так поступила Total в Иране.
Третье. Смягчения санкций в отношении России не будет. Политические противоречия слишком глубоки. Даже если дипломаты найдут компромиссы, санкции вряд ли исчезнут — особенно американские. Иранский случай опять же показывает, сколь быстро замороженные санкции можно разморозить. Вопрос скорее в том, насколько глубоким будет ухудшение. Бюрократам нужно отчитываться о применении санкций. Ничего личного, такая работа.
Четвертое. Направленность санкций и контрсанкций труднопредсказуема. Обоснование удара США по «Русалу» и другим компаниям многих удивило надуманностью. Но в этом суть политической эффективности. Бояться должны все: у бизнеса, как у заключенного, должно быть состояние «тревожной поднадзорности» — ты постоянно в поле зрения. Прийти и наказать могут в любой момент.
Пятое. У бизнеса есть возможности адаптироваться. Их охотно предоставляют правительства обеих сторон в виде кнутов и пряников. Наличие санкционного комплаенса — возможность снизить риски проблем с американским Минфином. Но комплаенс де-факто толкает компании на признание санкций, а в перспективе у нас вполне можно будет получить за это тюремный срок. Для бизнеса — убийственная мера, ведь следователь вряд ли будет вникать в пользу коммерции. Для государства — обычная модель. И наоборот: можно воспользоваться правительственной поддержкой в России, но попасть под удар американцев. Бизнес проигрывает, неся трансакционные издержки и оплачивая риски.
Шестое. Поворот на Восток — своевременная и правильная мера. Но вряд ли стоит ждать, что азиатские компании будут игнорировать санкции ради дружбы с нами. Даже такой гигант, как китайская ZTE, пока предпочел согласиться на требования Минфина США, пойдя на затратные уступки по иранским санкциям.
Из хороших новостей. Санкции США и ЕС — разные вещи. Подвижки по санкциям ЕС более вероятны, а их применение может быть более мягким или хотя бы предсказуемым. ЕС вообще демонстрирует больше прагматизма и меньше пафоса. Бизнесу это кстати: он любит тишину.
