визит
Во вторник в Москву из Швейцарии прилетели Людмила Белоусова и Олег Протопопов. Эта культовая пара попала в СССР под запрет, после того как 1979 году они сбежали из страны, для которой завоевали два олимпийских "золота". Почти через четверть века они впервые вернулись в Россию, нисколько, как показалось корреспонденту Ъ АЛЕКСЕЮ Ъ-ДОСПЕХОВУ, не удивившись, что здесь их до сих пор любят. Даже те, кто в силу возраста не мог видеть легендарного дуэта Белоусова--Протопопов.
На вчерашней встрече с председателем Госкомспорта Вячеславом Фетисовым, тоже двукратным олимпийским чемпионом, они попросили поставить видеокассету. Олег Протопопов рассказывает историю этого фильма. В 1982 году, после трех лет работы в престижном американском шоу, они с женой вернулись в Швейцарию, где они живут все эти годы. Он говорит, что было два варианта, на что потратить гонорар: либо купить дом, либо сделать фильм. Они выбрали фильм, закупив все оборудование для съемок и арендовав на три недели каток. "Олегу исполнялось 50 лет, и хотелось что-то оставить для следующих поколений",— объясняет Людмила Белоусова.
По этой записи ему никак не дашь 50, как сегодня не дашь 70. И она кажется вдвое моложе своих лет. Для многих, кто бывал на соревнованиях по фигурному катанию за рубежом и видел Людмилу Белоусову и Олега Протопопова, их вечная молодость — одно из самых сильных впечатлений от встречи. И многим очень трудно поверить в то, что Олег Протопопов начал заниматься фигурным катанием в 1946 году у того самого Николая Панина-Коломенкина, первого российского олимпийского чемпиона, и в то, что вместе они катаются уже почти 50 лет... А особенно в то, что по-прежнему катаются — не для себя, а для зрителей, в абсолютно серьезных шоу. И собирают немалые залы. "Мы замороженные",— смеется Белоусова в ответ на давно превратившееся в банальность восхищение их спортивной формой.
А на экране — одна за другой их программы. "Лунная соната" Бетховена, "Умирающий лебедь" Сен-Санса... "Фигуристы все время 'гоняют' 'Лунную сонату'. Теперь увидите, как она выглядит на самом деле",— поясняет для Вячеслава Фетисова и еще одного великого хоккеиста, Александра Рагулина, с которым десять минут назад обнимались в приемной и с которым когда-то вместе в составе одной команды добывали медали для советской родины, Олег Протопопов.
На экране каток, абсолютно темный фон и два человека, делающие вещи, кажущиеся одновременно и простыми, и очень сложными. Сложными — потому что часто создается впечатление, что на льду не два, а всего один человек. "Сегодня фигуристы прыгают на большом расстоянии друг от друга, а мы прыгали совсем рядом. Это намного труднее: тут неважно, сколько оборотов вы сделаете,— объясняет, по-моему, все-таки необъяснимое Олег Протопопов.— Или вот тодес, когда партнерша в так называемой 'спирали любви' едет вперед на наружном ребре конька. Ее до сих пор никто не делает".
Перед очередной программой ему опять приходится пояснять, на сей раз откуда этот странный титр — 1972 год, ведь на Олимпиаде в Саппоро они уже не выступали: "Это действительно олимпийская программа. Но на те Игры нас так и не пустили. Говорили, что у нас нет скорости, поддержек, что мы не умеем прыгать..." Вячеслав Фетисов вслед за другими гостями просит уточнить, кто говорил. Олег Протопопов очень не хочет уточнять, потом все-таки произносит знакомые фамилии чиновников: Павлов, Писеев... С Олимпиады в Саппоро или чуть раньше в парном катании уже началась совершенно иная эпоха. С куда более знакомым следующему поколению, адресату этого фильма, катанием Ирины Родниной. А прежние кумиры стали солистами Ленинградского балета на льду до своего бегства на швейцарских гастролях в 1979-м.
В Америке, скажем, им наверняка не пришлось бы жертвовать домом ради фильма, который практичные и знающие толк в фигурном катании американцы наверняка догадались бы снять сами. Вся их жизнь — будто красивый фильм, в который вместилось бы многое и помимо льда с темным фоном, хотя, быть может, и было бы в нем лишним, как эффектные трюки были бы лишними в их "настоящей" "Лунной сонате". Но они, эти детали, конечно, эффектны, и от них тоже никуда не денешься.
Находясь на пороге золотой свадьбы, они признаются, что никогда не носили обручальных колец. В 1957 году, когда Олег Протопопов и Людмила Белоусова решили пожениться, у них попросту не было денег ни на кольца, ни на то, чтобы организовать свадьбу. Олег Протопопов вспоминает, как они пришли в райсовет на Московском проспекте в Ленинграде: "Нам сказали — давайте паспорта и рубль двадцать. У меня всего было два рубля, а надо был еще ехать на троллейбусе и дать на чай человеку в гардеробе. Я дал ему 40 копеек — он отказался взять: это было слишком мало и несолидно для него". Он улыбается: "Я уверен, что громкие свадьбы — они не всегда делают жизнь прекрасной".
А Александр Рагулин вспоминает, как в 1964 году на приеме у советского генсека первый наш олимпийский чемпион по фигурному катанию, шокировав всех остальных спортивных героев, осмелился чуть ли не потребовать у Никиты Хрущева построить в Ленинграде ледовый дворец. Еще больше Александра Рагулина изумило, что через три года дворец "Юбилейный" был построен. В эти выходные, во время финала Grand Prix, Людмила Белоусова и Олег Протопопов собираются покататься там. Не выступить, а просто покататься на тренировочном катке для тех, кто их по-прежнему любит.
Они, кстати, знают, что девять лет назад рядом с этим катком поставили скульптуру Леонида Могилевского Белоусова и Протопопов в "Умирающем лебеде". И знают, что однажды у скульптуры отломали одну руку, а потом ее убрали на склад...
В таком фильме — возьмись кто-нибудь его сделать — было бы много красивых сцен и фраз. О непостижимой, к примеру, их супружеской гармонии, про которую Людмила Белоусова скажет: "Она уже не от нас зависела, а от кого-то сверху". В этом фильме нашлось бы место и славе, и тому времени, когда они, став чужими для Советского Союза, еще долго не могли стать своими для Швейцарии. О том, как оказалось легко развеять миф насчет того, что приехать назад в страну, где в какой-то момент их перестали понимать, они никогда не хотели. Вячеславу Фетисову достаточно было первым из российских чиновников вспомнить о двух великих чемпионах, отправив им поздравительную телеграмму в связи с 70-летием Олега Протопопова,— и они практически сразу в ответ прислали письмо с благодарностью и подтверждением того, что приехать хотят.
Они нисколько не удивились, увидев в Шереметьево людей с цветами. Они уверены, что люди придут посмотреть на то, как они катаются в Петербурге. Везде приходят. В прошлом году на катке в Лейк-Плэсиде к тренировавшимся фигуристам подошел американец с сыном: "У меня сердце екнуло, когда я вас увидел". Не так давно в Швейцарии подходили мама с дочкой. Мама говорила дочке: "Это Белоусова и Протопопов. Они исполняли 'Грезы любви и размышления'". "Выяснилось, что ей было всего десять лет, когда она видела нас на льду в последний раз,— рассказывал Олег Протопопов.— Она не помнила, что мы выигрывали, но все равно помнила нас, наши программы, свою собственную молодость, ради которой, возможно, и приходят на наши выступления... Поймите, фигурное катание прекрасно не медалями и не титулами, а чем-то совершенно иным, чем-то, что объяснить совершенно невозможно".
На встречу с Вячеславом Фетисовым они взяли кроме видеокассеты диктофон. Включили запись вальса, который специально для них написал друг — американский пианист. Фигуристы сочинили для вальса слова. Спел для любительской записи сам Олег Протопопов. Очень простые слова: "Вместе идем мы по жизни вдвоем. Невозможно разлучить нас, потому что мы поем..." Они никогда не отзываются плохо о молодых коллегах и почти у каждой спортивной пары находят какие-то несомненные достоинства. Но мне показалось: им все же немного жаль, что сейчас в фигурном катании очень многие хорошо катаются, но очень немногие способны, как они выражаются, "петь на льду".
А на этот вальс Людмила Белоусова и Олег Протопопов, к слову, собираются подготовить новую программу. "И сколько же вы еще собираетесь кататься?" — спросил их вчера кто-то из гостей Вячеслава Фетисова. "До 150 лет. Почему бы нет?" — ответил Олег Протопопов с улыбкой, но ощущения того, что он шутит, отчего-то не возникло.