Сегодня в Софии открывается седьмой форум Китай—Центральная и Восточная Европа, получивший название «16+1». Формат в 2012 году задумывался Пекином как «черный ход» на политический и экономический рынки ЕС, но шесть лет спустя становится ясно: закрепиться в регионе Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) Китаю не удалось, и тактику необходимо менять. Из 16 его партнеров по форуму значительные инвестиции пока получили лишь три, а тесное политическое взаимодействие Пекину не удалось наладить ни с одной из стран региона. Причина — в жестких правилах Евросоюза по инвестициям и низкой привлекательности китайских предложений.
Фото: Reuters
Форум раскольников
Сегодня в болгарской столице высадится беспрецедентный для небольшой страны китайский десант: делегация из Пекина включает в себя помимо премьер-министра Госсовета КНР Ли Кэцяна и сопровождающих его официальных лиц 700 бизнесменов, представляющих 250 компаний. Как сообщил накануне замминистра иностранных дел Болгарии Георг Георгиев, их задача — «увеличить китайские инвестиции в Болгарию и весь регион». В форуме с европейской стороны участвуют 11 членов Евросоюза: Эстония, Латвия, Литва, Польша, Чехия, Словакия, Венгрия, Румыния, Болгария, Словения, Хорватия, а также пять кандидатов на вступление в ЕС: Сербия, Босния и Герцеговина, Черногория, Албания и Македония.
Открывающийся форум, как и все предыдущие, вызвал шквал критики со стороны политиков и экспертов.
Представители левых и правых сил в Европе были солидарны: Пекин пытается расколоть Европу, играя на противоречиях старых и новых членов.
Правые комментаторы видят причину этого в коррумпированности стран ЦВЕ, левые — в недостаточности финансирования инфраструктуры региона со стороны Брюсселя. Как сообщала немецкая газета Handelsblatt, в апреле 2018 года 27 из 28 послов ЕС в Китае (все, кроме Венгрии) написали в структуры ЕС совместное письмо, в котором призвали власти своих стран и Евросоюз в целом «быть аккуратными с китайскими инвестициями», которые якобы служат проводником китайского влияния.
Заголовки западной прессы говорят сами за себя: «Китайская попытка купить Восточную Европу задешево: 16+1» (Forbes), «Европа расколота по вопросу китайских инвестиций» (Handelsblatt), «Брюсель напуган попыткой Китая сблизиться с Восточной Европой» (Financial Times). За последние шесть лет в СМИ и публичном пространстве ЕС прочно закрепилась идея, что формат «16+1» направлен на углубление раскола между восточными и западными членами ЕС, а также «покупку» правительств стран ЦВЕ и последующее использование их как троянских коней Китая в институтах ЕС (например, при голосовании за важные для КНР законы и заявления).
В преддверии саммита поток критики в адрес Пекина усилился настолько, что премьер-министр КНР Ли Кэцян опубликовал 4 июня в болгарской газете «24 часа» статью, в которой уже не в первый раз заявил, что Китай не заинтересован в расколе ЕС.
«Китай и теперь, и в будущем будет горячо поддерживать евроинтеграцию, выступать за сильную, стабильную, единую, процветающую Европу и евро»,— написал он.
Тем не менее накал негативной риторики в главных центрах ЕС сбить так и не удается. Как сообщили Reuters накануне форума источники в структурах Евросоюза, Китай серьезно раздумывает над тем, чтобы сократить число встреч 16+1 с одной в год до одной в два года, так как нынешний формат «вредит его имиджу в Западной Европе».
Инвестиционные сто грамм
Эти заявления создают впечатление небывалых успехов Китая в странах Центральной и Восточной Европы, но по факту достижения Пекина можно назвать весьма скромными. Согласно исследованию австрийской Erste Group, за последние десять лет накопленные инвестиции Китая в страны ЦВЕ составили около $8 млрд, что равно 0,7% ВВП региона. Экспорт из Китая в эти страны пока составляет всего 3,2% их ВВП, экспорт из стран ЦВЕ в Китай — всего 1,1% ВВП.
Более того, почти 90% китайских проектов приходится на Сербию, Венгрию и Румынию, а большинство стран формата 16+1 пока сколько-нибудь значимых китайских инвестиций не видели.
В сумме же в страны ЕС за последние десять лет пришло около $318 млрд китайских инвестиций, подавляющее большинство которых получили Германия, Великобритания, Франция и Италия. Так что ни о каком «заливании Восточной Европы китайскими деньгами» говорить не приходится.
Политическое влияние Китая на ЦВЕ измерить сложно, но ни одного случая, когда позиция какой-либо страны резко изменилась бы в пользу Китая, глава европейского отделения Фонда Карнеги Томаш Валашек вспомнить не смог. «Идея о том, что китайские инвестиции в Европу осуществляются для того, чтобы приобрести влияние в этих странах, несостоятельна,— сообщил он “Ъ”.— Я могу вспомнить жесткие заявления в адрес КНР даже в таких прокитайских странах ЕС, как Венгрия. На мой взгляд, основная задача Китая — экспортировать капитал и расширить продажу своих товаров».
Впрочем, отдельные попытки конвертации экономических связей в политическое влияние всё же были. В 2016 году, желая привлечь в страну китайские инвестиции, президент Чехии Милош Земан назначил своим советником председателя китайского холдинга CEFC Е Цзяньмина. Результатом стало недовольство Брюсселя (новый советник по слухам был связан с китайской армией) и веерные инвестиции CEFC в чешскую экономику. За короткий срок Е Цзяньмин приобрел футбольный клуб Slavia, Лобковицкую пивоварню, инвестировал в недвижимость, авиакомпанию Czech Airlines и многое другое. В феврале 2018 года он внезапно был арестован в Китае и до сих пор находится под следствием. Примечательно, что сообщить господину Земану о том, куда исчез его советник, китайские власти не посчитали нужным. Чешскому президенту пришлось отправлять в Пекин делегацию, которая и привезла новость.
Другим случаем, когда китайское влияние проявилось в политике, стало голосование по заявлению в июле 2016 года. Тогда странам ЕС необходимо было решить, как реагировать на решение Гаагского арбитража, признавшего действия КНР в Южно-Китайском море незаконными. Финальный текст получился достаточно размытым и не содержал упоминания Китая, в том числе и из-за позиции Греции и Венгрии, не пожелавших рисковать отношениями с Пекином.
Тем не менее это не помешало Европарламенту в конце мая 2018 года проголосовать за направленные в основном против Китая поправки, резко расширяющие количество секторов экономики, инвестиции зарубежных стран в которые Еврокомиссия будет изучать особенно пристально. Как заявил глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер, «если иностранная, контролируемая государством компания хочет приобрести в Европе порт, часть энергетической инфраструктуры или фирму, занимающуюся оборонными технологиями, это должно быть возможно только в обстановке полной открытости, с дебатами и оценкой этого шага».
Инвестиции не в ту Европу
Евробюрократ не зря начал с портов: через них идет 74% торговли ЕС с иностранными государствами, и в последние десять лет компании КНР нарастили свою долю в портах Европы с 1% до 10%. Китайцы приобрели 51% греческого порта Пирей, 100% в бельгийском порту Зебрюгге, а также доли в испанском порту Ноатум (Валенсия), Вадо-Лигуре (Италия) и других небольших европейских портах. Все покупки были осуществлены китайской государственной компанией COSCO.
Впрочем, Китай пока не вложился ни в один из портов на территории стран формата 16+1. Самым крупным проектом КНР в ЦВЕ пока стала железная дорога Будапешт—Белград стоимостью $2,89 млрд, строительство которой должно было начаться в 2014 году.
По факту оно началось только с сербской стороны и только в ноябре 2017 года, когда проект, по первоначальным расчетам, уже должен был быть сдан. Затормозило его расследование Еврокомиссии, которой не понравились, что Венгрия проигнорировала законодательство ЕС и согласилась отдать Китаю подряд на строительство дороги, несмотря на то, что в ЕС «крупные инфраструктурные проекты могут быть реализованы только через тендерные процедуры».
В результате после года разбирательств в октябре 2017 года венгерское правительство все же вынуждено было открыть публичный тендер, на который было подано около 30 заявок. Назвать победителя планируется в сентябре 2018 года, а окончание строительства намечено на 2023 год, заявил министр иностранных дел Венгрии Петер Сиярто. Сербия, не являющаяся членом ЕС, обошлась без тендера, и строительство ее части дороги уже началось. Тем не менее в апреле 2017 года китайские компании, получившие сербский подряд (China Railways International и China Construction Company), решили открыть тендер на выполнение сопутствующих строительству работ и пригласили на него европейские фирмы.
Остальные проекты Китая в странах 16+1 сильно отстают по объему не только от западноевропейских строек, но и от вышеупомянутой дороги. Из $8 млрд инвестиций почти $6 млрд приходится на инвестиции в шести странах, при этом что-то новое будет создано только в пяти странах формата 16+1, не входящих в ЕС. В Сербии и Боснии-Герцеговине китайскими компаниями будут построены угольные электростанции. Там же, плюс в Македонии, Черногории и Албании,— автодороги. Остальные инвестиции предполагают покупки долей в уже существующих компаниях находящихся, как правило, в кризисе. К примеру, так был спасен умирающий сербский стальной комбинат Железара Смедерево, который стараниями китайской компании Hesteel Group, выкупившей его в 2016 году, принес в 2017 году на 42% дохода больше, чем в предыдущем.
Проект «Еврощедрость»
Каждый форум 16+1 приносит десятки подписанных меморандумов, но подавляющее большинство из них не доживает даже до стадии технико-экономического обоснования проекта. Происходит это по ряду причин. Во-первых, китайские предложения по финансированию пока хуже аналогичных предложений со стороны ЕС. Условия кредитов, выданных китайскими государственными ExIm Bank и China Development Bank сербским властям на реализацию проектов, неизвестны. Но по проектам в других регионах (Юго-Восточная и Южная Азия) известно, что они, как правило, составляют 1,5–3%.
Предоставляемые Евросоюзом своим восточным членам инфраструктурные программы являются в то же время частично грантовыми. Такой является, например, программа Трансъевропейской транспортной сети (TEN-T), которая в 2017 году была расширена за пределы ЕС на страны «восточного партнерства» (Армению, Азербайджан, Белоруссию, Украину, Молдавию и Грузию). Среди проектов программы — строительство шоссе Лион—Триест—Копер—Дивача—Любляна—Будапешт—граница с Украиной, Афины—София—Бухарест—Будапешт, Афины—София—Будапешт—Вена—Прага—Дрезден и многие другие.
Один лишь грантовый бюджет программы Connecting Europe Facility составляет €24 млрд, причем €11 млрд в них зарезервированы под страны, чей подушевой национальный доход составляет менее 90% среднеевропейского.
Под эту характеристику подходят все государства ЕС, входящие в формат 16+1. Всего же на развитие инфраструктуры внутри ЕС союз собирается собрать у частных и государственных инвесторов более €400 млрд до 2030 года. В условиях существования таких программ привлекательными китайские проекты кажутся только тем, кто лишен европейского финансирования.
Во-вторых, успеху программы препятствуют существующие в ЕС правила и ограничения на зарубежные инвестиции, которые после окончательного вступления в силу механизма инвестиционного скрининга (ожидается к концу 2018 года) станут еще жестче. Обязательные требования тендерных процедур сильно ограничивают свободу маневра 11 стран ЕС, входящих в 16+1, что ярко демонстрирует пример Венгрии. В других регионах мира, не так щепетильно относящихся к свободному рынку и прозрачности, китайцы просто получают подряды в рамках «отношений стратегического партнерства и сотрудничества», причем их условиях, как правило, засекречены.
В-третьих, как сообщали “Ъ” собеседники-дипломаты из стран Восточной Европы, китайцы, как и везде в случаях проектов инициативы «Пояс и Путь», требуют, чтобы работы осуществлялись китайскими компаниями с использованием китайской техники и рабочих.
Они практически не создают рабочих мест для граждан этих стран, что вызывает недовольство, выходящее на политический уровень. Не рады и крупные европейские строительные компании, имеющие серьезный лоббистский ресурс на уровне общеевропейских органов власти. Вдобавок почти все китайские подрядчики требуют госгарантий, которые в большинстве стран ЦВЕ просто не приняты.
Снаряд по плечу
Китайские власти постепенно стараются подстроиться под требования Евросоюза и отказываются от реализуемых в других регионах мира больших транспортных проектов. В беседе с “Ъ” Томаш Валашек отметил, что китайские инвестиции в Европе не способны заменить европейские полностью, но вполне могут служить подспорьем.
«Надо понимать, что и экономики Центральной и Восточной Европы куда меньше, чем Западной,— заметил он.— В ЦВЕ даже незначительная в абсолютных цифрах инвестиция может принести большие изменения».
На предыдущем форуме 16+1 в Будапеште в ноябре 2017 года китайский банк ExIm создал второй фонд инвестиционного сотрудничества между Китаем и странами ЦВЕ, который к апрелю этого года смог привлечь $800 млн, а к концу года планирует привлечь $1 млрд. Он будет работать по модели первого аналогичного фонда объемом $435 млн, созданного в 2012 году и задуманного как подспорье китайской инвестиционной активности в регионе. Направление инвестиций — зеленая энергетика, высокие технологии, образование, телекоммуникации и т. п.
Даже если у Пекина и были планы по созданию в ЕС «троянских коней» своего влияния — они провалились. Практически все случаи, когда Греция и Венгрия (две самые прокитайские страны ЕС) становились на сторону Пекина, касались не динамики отношений Китая с этими странами, а желания Афин и Будапешта продемонстрировать ЕС свое недовольство (в первом случае — необходимостью мер жесткой экономии, во втором — миграционным вопросом и критикой внутренней политики Венгрии). Что же касается экономики, то китайские компании удается постепенно «научить» правилам бизнеса в ЕС, что, в конечном счете, когда-нибудь может помочь трансформировать в сторону большей открытости и сам Китай.
Формат 16+1 при этом остается хорошим барометром для богатых и развитых западных стран ЕС, и через запросы Софии, Будапешта и Белграда к Пекину Берлин, Лондон и Париж могут отслеживать уровень недовольства своих нынешних и будущих «младших партнеров» по союзу. Время решить их насущные проблемы еще есть, хотя его и немного: новый, «постбрекситный» бюджет ЕС на 2021–2027 года предположительно будет включать сокращение расходов на восточных членов на 20–25% . И тогда китайские предложения могут показаться уже не такими малопривлекательными.