Что помешало россиянам добиться успеха на рынке смартфонов и каким будет четвертое поколение YotaPhone, в интервью “Ъ” рассказал экс-гендиректор Yota Devices, миноритарий China Baoli Владислав Мартынов.
Фото: Евгений Павленко, Коммерсантъ
— China Baoli объявила о покупке 25,1% Yota Devices. В результате доля российских акционеров сократится. Как вы относитесь к сделке?
— Отношусь с некоторой долей сожаления, так как у России была уникальная возможность на основе Yota Devices построить глобальную компанию на рынке потребительской электроники. У Yota Devices на момент продажи было все необходимое для этого: известный на международном рынке бренд, глобальная сбытовая сеть партнеров, среди которых были Vodafone, Ingram Micro, China Unicom и другие известные компании, ряд уникальных инновационных идей и инженерных разработок, очень эффективная команда, которая могла создавать качественные инновационные продукты за в разы меньшие R&D-бюджеты, чем у известных брендов. Кроме того, за время работы компании сформировалась уникальная экспертиза, которой в России раньше не было.
— В начале года ваша компания продала долю в Yota Devices и стала акционером China Baoli. Почему вы решили провести эту сделку?
— Чуть больше двух лет назад в Yota Devices пришел новый акционер (China Baoli.— “Ъ”). Тогда мы развивали достаточно успешный проект YotaPhone 2. Мы провели мероприятия по его запуску в шести странах мира — Лондон, Москва, Милан, Берлин, Дубай, Гонконг и чуть позже Пекин. Была договоренность с российским инвестором о том, что мы к моменту запуска YotaPhone 2 найдем нового инвестора, который профинансирует маркетинговую компанию YotaPhone 2 и разработку YotaPhone 3. Мы в соответствии с этой договоренностью нашли инвестора — канадский инвестиционный фонд, который подписал так называемый term sheet, первичные условия для дальнейшей сделки. И все вроде шло по плану, но за пару месяцев до глобального запуска YotaPhone 2 обострилась геополитическая обстановка в связи с ситуацией на Украине, и этот инвестор сначала замедлил процесс подписания юридически обязывающих документов и незадолго до глобального запуска YotaPhone 2 позвонил и честно сказал, что отказывается от сделки, так как значительно повысились риски работы с российскими компаниями.
— Что это за инвестор?
— Я не могу рассказывать, у нас было подписано соглашение о конфиденциальности. Я только могу сказать, что участниками этого фонда были одни из первых сотрудников BlackBerry, даже один из основателей BlackBerry.
Сделка сорвалась буквально за две-три недели до запуска, и мы оказались в кризисной ситуации, когда у нас нет денег на зарплату, мы должны запускать продукт без рекламного бюджета, на неопределенный срок подвис вопрос со следующим поколением продукта. А в этом бизнесе очень важно, чтобы следующее поколение смартфона выходило не позже чем через девять месяцев. Поэтому разработка следующего поколения обычно начинается даже до запуска текущего поколения. Надо было срочно решать эту проблему, чтобы сохранить бизнес, компанию и команду и проект мог бы дальше жить и развиваться. Я с коллегами срочно поехал в Китай, и там достаточно долго, почти девять месяцев, искали инвестора, по сути, объехали очень большое количество влиятельных, богатых китайских бизнесменов, компаний. В конечном счете нашли компанию, которая заинтересовалась нашим продуктом, нашей компанией, и закрыли сделку.
После сделки был инициирован процесс пересмотра стратегий развития, и новый китайский инвестор решил, что приоритетным рынком должен быть Китай, остальные не так важны. В принципе это логично, но всегда есть обратная сторона медали и цена, которую нужно заплатить за такие решения. Например, сам продукт, который мы задумывали— YotaPhone 3,— для китайского рынка должен быть другим, значительно другим. В принципе, новый инвестор имеет право на свою точку зрения, и мне стало понятно, что в такой ситуации логичней продать свою долю и дать инвестору развивать дальше этот бизнес в соответствии со своим видением.
Но я рад, что проект удалось сохранить, пусть даже в таком формате. Альтернативой была бы смерть проекта, то есть его закрытие и списание всех инвестиций в убытки. А по факту получилось, что инвесторы вернули вложенные средства в проект YotaPhone c хорошей прибыльностью. Третье поколение YotaPhone вышло, пусть только для китайского рынка, ведутся работы по разработке четвертого поколения, и я очень надеюсь, что оно будет продаваться по всему миру, а не только в Китае. С моей точки зрения, это успех, особенно в контексте тех драматических событий, которые сопровождали развитие проекта.
— А вы остались акционером China Baoli.
— Да, на несколько процентов. Значительная доля их портфеля это YotaPhone, поэтому успех YotaPhone может повлиять и на цену моих акций, но при этом, если я в любой момент захочу продать эти акции, я их могу продать, выйти.
— Вы готовы продавать эти акции?
— Ну да, это зависит от конъюнктуры. Я посмотрю, что они сделают со следующим поколением телефона, какие шаги, инвестиции они сделают. Буду просто отслеживать, как любой инвестиционный брокер отслеживает компанию, куда инвестировал, но это уже другая история, не только про YotaPhone, но и про многие другие проекты.
— China Baoli сообщала о закрытии круизных операций, а также временной приостановке обслуживания пассажиров. Было беспокойство насчет холдинга и его будущего в целом?
— Нет, если говорить про туристический бизнес. Потому что основное влияние на стоимость акций China Baoli оказывает YotaPhone: будет он успешным, у них будут акции подниматься, будет не очень успешным, скорее всего, будут опускаться. Второе — это будущие инвестиции, как они распорядятся теми финансами, которые у них есть.
— В апреле China Baoli объявила о планах бизнес-леди из Гонконга Аллины Салим вложить в акции компании около $46 млн. Как вы относитесь к приходу нового инвестора?
— Я об этом слышал, с ней лично незнаком, но отношусь к этому хорошо, это внушает оптимизм. Если кто-то приходит и инвестирует в компанию $46 млн, значит, этот человек верит в проект YotaPhone, который я создавал, которым я жил семь лет и которому желаю удачи, поэтому я могу только аплодировать этой женщине из Гонконга, которая инвестировала $46 млн (до выхода интервью China Baoli сообщила, что инвестор не выполнила условий по сделке и соглашение утратило силу.— “Ъ”).
— Как развиваются судебные тяжбы между вашими компаниями и другими партнерами Yota Devices? С кем идут суды?
— Все спорные вопросы закрыты. Было недопонимание между китайским инвестором и мной по поводу того, о чем мы договорились. К сожалению, пришлось обменяться мнениями и документами через юристов, инициировав два судебных разбирательства. Но я рад, что мы подписали мировое соглашение, результатом которого стала сделка (по выкупу China Baoli акций Yota Devices у структуры Владислава Мартынова.— “Ъ”).
— Есть ли у YotaPhone сейчас шансы на российском рынке, где доминируют Huawei, Samsung и Apple?
— Шансы есть, потому что ни у одного телефона нет уникальной фишки, которая есть у YotaPhone. Вопрос в том, чтобы эту фишку, то есть уникальные функции и сервисы второго экрана, сделать так, чтобы пользователю было суперудобно. Важно, чтобы приложения для второго экрана реально были полезны, создавали простой, но сильный wow-эффект. Безусловно, цена этого телефона должна быть конкурентоспособной, чтобы он был доступен широкому кругу потребителей. Кстати, цену для четвертого поколения YotaPhone можно обеспечить низкую, потому что пройдено три этапа организации серийного производства этого типа устройства и уже понятно, как оптимизировать его себестоимость без потери качества. Также налажены хорошие связи с китайскими производителями. Проблема в том, что российский рынок очень маленький, и, я так понимаю, новому инвестору он не очень интересен. Китай — это 50% глобального рынка, Россия — это 2–3%. Зачем распылять внимание на какие-то другие рынки, когда есть Китай, где продадим пару миллионов и окупим все инвестиции. Продать пару миллионов устройств в Китае достаточно простая задача, а в России это сложно.
— В Китае есть ряд локальных поставщиков контента для YotaPhone 3, в том числе электронных книг, смартфон распространяется через JD.com и офлайн-дистрибутора. Когда в России запускались первая и вторая модель YotaPhone были сложности c контент-провайдерами и распространением?
— Нет, у нас с этим сложностей не было. Начиная с первой модели телефона было партнерство с Bookmate, а на момент выхода второго телефона и с «ЛитРесом» и рядом китайских поставщиков контента для чтения. Мы также продавали через различные онлайн-порталы, и у нас был собственный онлайн-магазин.
Сдерживающими факторами было несколько вещей. Мы до конца не смогли объяснить все уникальные преимущества, которых нет в других телефонах, и не смогли сделать их на телефоне идеально — то, что обещает маркетинговая компания. По себестоимости YotaPhone 2 получился достаточно дорогим, и мы, работая даже на нулевой марже, не могли конкурировать с рядом премиальных моделей китайских брендов. Я понимаю, почему это не сделалось, мы были на очень раннем этапе развития продукта и бизнеса. Когда выпускается новый инновационный тип устройства, первое, второе, третье поколение не допилены, не доточены, так как не прошли проверку рынком и пользователем. Первая модель телефона BlackBerry не была такой крутой, как третья или четвертая. Нам немного не хватило времени и финансирования, чтобы YotaPhone 3 остался российским, был доступен российским пользователям и стал массовым продуктом в России.
— А какой эффект имело то, что глава «Ростеха» Сергей Чемезов показывал YotaPhone 2 премьеру Дмитрию Медведеву? Это помогло продвижению устройства?
— Это непростая история. В то время в обществе очень сильно присутствовал скепсис, который утрировался и культивировался СМИ, о том, что мы в России ни на что не способны в области высоких технологий и мы все здесь пилим государственные деньги, строя потемкинские деревни. Никто не мог поверить, что в России появилась реальная команда, которая искренне может и хочет создать уникальный продукт и международный бизнес в той области, в которой у нас никогда ничего не было. Никто не мог поверить, что это правда. Тогда в это поверить было невозможно. Поэтому шел вал негатива по поводу всего, что говорилось или писалось про YotaPhone. Поэтому когда на «Первом канале» два очень высокопоставленных чиновника обсуждают этот проект, то это скорее дает еще один повод для негатива, который шел и так. Это было несправедливо, но благое намерение помочь, рассказать про наш продукт Сергея Викторовича (Чемезова.— “Ъ”) вылилось в то, что в информационном поле только усилились скепсис, насмешки и негатив.
Но этот эпизод негативно не повлиял на проект, а наоборот, сильно помог состояться. Это усилило наше желание доказать, что возможно успешно реализовывать самые амбициозные и сложные проекты, несмотря ни на что и вопреки всем сложностям. Проблема в другом: когда уже весь глобальный рынок признал инновационность и перспективность YotaPhone, наши СМИ продолжали освещать проект в негативном свете и искать скелеты в шкафу, которых не было. Сначала говорили, что второй экран — это бестолковая идея. Когда мы получили первую премию за инновационность на выставке потребительской электроники, а ряд авторитетных людей, включая Стива Возняка, публично заявили, что это гениальная идея, то этот тезис сменили на другой — что мы все равно не сможем наладить серийное производство. Когда мы это сделали, стали говорить о том, что произвели только два телефона. Когда стало ясно, что всю первую партию раскупили заранее онлайн, стали говорить, что объемы продаж очень маленькие по сравнению с Apple и Samsung. Но при этом забывали уточнить, что эти глобальные бренды существуют по 30 лет и тратят миллиарды долларов на рекламу и сотни миллионов на разработку одного устройства, а Yota Devices — стартап, которому всего три года и у которого бюджет на год и на R&D и маркетинг меньше $20 млн. Что бы мы ни делали, каких бы целей ни достигали и как бы западные авторитетные СМИ ни хвалили нас, в России за редким исключением был скепсис и негатив по отношению к нашему проекту и неверие в его успех. Это мешало и в общем отразилось на объеме продаж в России.
Основным покупателем YotaPhone на зарубежных рынках была хипстерская, креативно и прогрессивно думающая молодежь. В России покупатели из этого сегмента достаточно осторожны и скептически относятся к проектам и продуктам, которые как-то аффилированы с госструктурами. Мы смогли значительно улучшить восприятие YotaPhone в России и трасформировать его из ярко выраженного негативного до нейтрального. Но добиться однозначно положительного восприятия проекта в России так и не удалось. Хотя он заслуживает именно этого.
И здесь кроется более серьезная проблема, а именно низкая вера нашего общества и наших людей в самих себя и своих сограждан, вера в стартаперов, непонимание, насколько важно развитие высокотехнологичного предпринимательства в стране и формирование культуры нового героя — молодого предпринимателя в области высоких технологий. Это, к сожалению, самый главный сдерживающий фактор развития высокотехнологичного бизнеса и предпринимательства в целом. Это надо менять, и как только мы это поменяем, у нашей страны откроются уникальные возможности и мы сделаем мощнейший рывок в развитии.