Сколько бы ни говорили, что никогда еще наша страна не играла в четвертьфинальном матче на домашнем чемпионате мира, все равно на тихих в ночь с субботы на воскресенье улицах было ощущение, что какая-то сказка кончилась. Или, вернее, продолжается, но уже немного без нас. Все еще с нами — Россия принимает чемпионат, и всего пару недель назад это само по себе многим людям давало повод для радости. Но уже без нас, и хотя это был, по-честному, самый ожидаемый момент чемпионата, он чудесным образом все откладывался, и, когда наступил, все как-то ждали уже другого.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
В общем, это, наверное, и правда странно — праздновать поражение. Но с другой стороны, поражение-то никто и не празднует. Просто после него вдруг как-то оформилось чувство нормальности происходящего. А оно, честно говоря, давно редкость.
Началось все с простых вещей. Оказалось, что Россию хвалят как страну, принимающую ЧМ. Готовность быть плохими мелькнула в самом начале в сюжете про иностранного журналиста, которому не слишком приглянулся Краснодар, и к нему пришли местные коллеги с плохим английским, но хорошей политической подготовкой объяснить, в чем он не прав. Но все это вдруг сразу утонуло в карнавале на Никольской. Оказалось, что национальная сборная играет на этом чемпионате и в основном побеждает. Оказалось, что ее победами легко и приятно гордиться, и это совсем не означает, что гордящийся обязательно зритель госканалов, сторонник действующего политического режима и ненавистник всего иностранного. Радость за чемпионат и гордость за победы легко, как и везде в мире, перетекали в национальное чувство, и оказалось, что оно отнюдь не приватизировано дизайнерами иллюстрированных поездов Московского метрополитена из Военно-исторического общества. В то же время оказалось, что национальное чувство может быть терпимо к другим национальным чувствам, а аргумент скептиков про низменную страсть к племенной идентичности разбился о платформу самого огромного глобального фестиваля, на которой «племена» продолжают танцевать. Наконец, оказалось, что необязательно «переобуваться в воздухе» и мгновенно переходить от восторгов по поводу сборной победителей к шельмованию сборной проигравших. До сих пор так часто бывало, а в этот раз не сработало: отдельные «а мы вам говорили!» просто тонут в потоке уважения и признательности, причем, кажется, взаимных.
Конечно, угадать, что будет дальше, труднее, чем две недели назад предвидеть, сколько матчей Россия еще сыграет на чемпионате. Но, может быть, можно осторожно предположить, что кто-то, кто до вчерашнего дня на все разговоры о футболе отвечал «извините, ребята, это совсем не моя тема», откроет Google и начнет читать о клубных карьерах Дзюбы, Акинфеева или Дзагоева. Потом купит билет на матч национального чемпионата. Потом не отмахнется, когда сын придет и скажет, что ему мало просто гонять мяч с пацанами в «коробке» в соседнем дворе и он хотел бы заняться этим посерьезнее. А это корни травы. Кому-то, кто и так живет российским футболом, это может показаться смешно, но на самом деле смешно то, как их самих пока мало — а сейчас может оказаться засеяно целое футбольное поле. И возможно, даже не одно.
Это могло бы быть хорошим началом для интересной игры в долгую. Для такой, которая исключает крайности, которые стали всем так привычны. Одни все ждут, что вот-вот все рухнет, потому что любители исторической реконструкции хотят воссоздать какой-то гибрид Советского Союза с царской Россией, изолировать страну от внешнего мира, попирая здравый смысл и права человека. Другие тоже ждут, что все рухнет, но потому, что внутри и снаружи страны сплошь враги. Ни те, ни другие, ни любые возможные третьи и четвертые не слышат никого, кроме самих себя. Но так в долгую не сыграешь. Из такого мира можно только сбежать. Невозможно ничего изменить, если из всего, что происходит вокруг, видишь только пытки в полиции или только новые ветки московского метро. В реальном мире есть и то, и другое, и еще много всего — а что-то менять и улучшать можно, только если ты в состоянии оценивать реальное положение дел.
Если видеть только футбол, тоже ничего не получится. Футбол сам по себе, наверное, не меняет и не спасает целые страны. Но футбол, возможно, может быть источником достаточно сильных эмоций, чтобы многие люди встряхнулись и сломали свои информационные «пузыри», в которых они привыкли жить в тревожном ожидании. И увидели, что и плачущая посреди стадионной трибуны девушка в смешном колпаке национальных цветов, или три ставшие мемом жующие физиономии в кокошниках, или уличный праздник после победы над Испанией, или тишина после Хорватии — это варианты нормы. Такой привет миру говорящих на разных языках бесконечных и бессмысленных ток-шоу от мира, где можно играть в футбол, сопереживать игре, любить, работать, растить детей, добиваться справедливости, формировать репутации, строить и вообще решать проблемы любой сложности. От качества игры сборной на следующем чемпионате до состояния правоохранительной системы или глобальной безопасности.