Один день, два саммита, три угла

Два саммита прошли в понедельник, 16 июля, и оба были связаны с Китаем. Один — в финской столице, где встретились президент России Владимир Путин и президент США Дональд Трамп. Второй — пекинский саммит Китай — ЕС, в котором приняли участие премьер Госсовета КНР Ли Кэцян, президент Европейского совета Дональд Туск и председатель Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер. Вы можете сказать, что эти события несопоставимы по своей значимости в глобальном измерении. Но это еще как сказать…

Могут возразить: судя по сообщениям из Хельсинки, Путин и Трамп китайскую тему вроде не поднимали. Гм, не факт. Во всяком случае, сам американский президент перед рандеву с российским коллегой сказал, что намерен обсудить с ним широкий круг вопросов — от торговли и военного сотрудничества до отношений с Китаем. «У нас будут дискуссии обо всем — от торговли до военных вопросов, ракет и ядерной тематики, до отношений с Китаем. Мы немного поговорим о нашем общем друге президенте Си»,— обронил Трамп.

Удалось ли поговорить об «общем друге» — непонятно, но то, что председатель КНР Си Цзиньпин незримо присутствовал на встрече — несомненно. Ибо в треугольнике Россия — США — Китай иначе не бывает: где есть двое, непременно подразумеваются интересы третьего. Слишком тесно увязаны отношения между ними.

Приключения «треугольника»

В советские времена с треугольником Россия — США — Китай все было более или менее ясно. На отношениях между этими державами с середины ХХ века держалась вся мировая политика. Однако это не означает, что сам треугольник оставался неподвижной фигурой. Схождения и расхождения между его углами самым непосредственным образом отражались на судьбах стран и народов, порой ставя планету на грань катастрофы.

Стоило Советскому Союзу сблизиться с Народным Китаем в противодействии США на Корейской войне (1950–1953), как едва не разразился ядерный конфликт. Во всяком случае, судя по рассекреченным впоследствии документам, напуганные советско-китайским союзом американцы всерьез к нему готовились. В дальнейшем идеологическое противостояние Москвы и Пекина, сближение Китая с США обернулись серьезнейшей предпосылкой ослабления, а затем и краха СССР, и улучшение советско-китайских отношений на самом финише горбачевского правления уже не исправило ситуацию. Михаил Горбачев, приехав в Пекин в разгар студенческих манифестаций на Тяньаньмэне, хотел дружески пообщаться с демонстрантами, выразить им, так сказать, моральную поддержку. Дипломаты, понимавшие опасность подобных «демократических» экзерсисов в тот деликатный момент, едва успели ухватить за фалды, и Дэн Сяопин с радостной улыбкой «закрыл прошлое, открыл будущее»: после распада СССР в Пекине, несмотря на приход к власти в Москве, можно сказать, махровых антикоммунистов, решили продолжить и даже ускорить выстраивание новой дружбы с великим соседом, временно испытывающим трудности.

Как хороший теннисист Борис Ельцин при всех своих дипломатических причудах принял китайский посыл. И даже более того — вскоре подружился с тогдашним председателем КНР, генеральным секретарем ЦК КПК Цзян Цзэминем. Не случайно, уже отрешившись от властного кормила, первый президент РФ приехал в Поднебесную встретиться с Цзяном и заодно пройти курс лечения. Сделать его бессмертным китайские доктора-традиционники не смогли, но бодрость духа и тела на какое-то время подняли, к немалому изумлению московских элит.

Но главное было в другом: Китай прямыми поставками и по великому челночному шляху удовлетворил товарный голод в постсоветской России, а российский ВПК подставил еще крепкое плечо китайской армии в период после Тяньаньмэня, когда Запад учредил строгое эмбарго на продажу Пекину вооружений и разной мудреной техники. В этот сложный для обеих стран период конца 80-х — начала 90-х Москва и Пекин нащупали основы для партнерства, которое в дальнейшем развивалось только по восходящей. Была решена пограничная проблема, и инерция этих многолетних переговоров привела к созданию сначала «шанхайской пятерки», а затем — Шанхайской организации сотрудничества. Дружба приобрела глобальное значение, отвечая стратегическим интересам не только этих двух, но и целого ряда других сторон.

У США (и Запада вообще) — своя история отношений со Срединным государством. При неблагоприятном историческом фоне (Опиумные войны, жестокости при подавлении Боксерского восстания, многолетний империалистический разбой, поддержка режима Чан Кайши в долгой гражданской войне с коммунистами) госсекретарь Генри Киссинджер и премьер Чжоу Эньлай после непродолжительной пинг-понговой дипломатии (подготовки к сближению под прикрытием спортивных встреч) смогли в начале 70-х нормализовать межгосударственные отношения. Президент Ричард Никсон еще успел пару раз пожать руку угасающему председателю Мао. Тепло их рукопожатия ощущалось до середины 1989 года, когда уже упоминавшиеся события на площади Тяньаньмэнь привели к резкому охлаждению отношений между КНР и западными странами. Но Пекин не преминул сполна воспользоваться преимуществами «оттепели» в контактах с «идеологическим противником», обеспечив возвращение под свою юрисдикцию Гонконга и Макао и напитав на раннем этапе политику реформ и внешней открытости западными инвестициями. Со временем все более или менее устаканилось, и Китай с большой для себя выгодой торговал с США и европейскими странами, продолжая политически дружить с Россией. Все было замечательно, пока...

Трамп и не только

45-й президент США сумел в отношениях с Китаем (и не только с ним!) все перевернуть с ног на голову. Хотя стоит ли всю и всяческую ответственность возлагать на Трампа? Китайско-американские противоречия вызревали длительное время. Вашингтон попрекал Пекин финансовыми махинациями и торговым дисбалансом и при Бараке Обаме, и до него. Хотя упреки Обамы действительно звучали вяло. А броский Трамп придал заезженным антикитайским мантрам новую бичующую силу. Можно даже сказать, что во многом именно эта критическая «фишка» помогла Трампу победить на выборах. Лагерь его соперницы в ходе президентской кампании больше ставил на антироссийскую волну (которую продолжают гнать по сей день) и — прогорел. А Трамп изначально давил на другое: обвинял Китай в том, что тот «обирает» Америку. Сильнее всего на людей действуют большие деньги, которые они якобы теряют, а Трамп уверенно заявлял, что защитит избирателей от потерь, что дефицит в торговле с Китаем, достигший 500 млрд долларов в год, поправим — и выиграл!

До последнего момента китайское руководство рассчитывало втянуть американских партнеров в обычные торговые терки, в которых можно заговорить противную сторону, ослабить наступательный порыв. По поводу двусторонней коммерции в Пекине и Вашингтоне начались консультации, вроде бы довольно успешные. Китай пообещал ослабить ограничения на доступ американских капиталов в сферу услуг, страхового бизнеса. Открывались также неплохие перспективы для нефти и СПГ из США…

Однако Трамп не позволил поломать свою игру, решив если не сокрушить, то изрядно потрепать китайского экономического колосса. Сначала президент США объявил, что в связи с «кражей Китаем американской интеллектуальной собственности и технологий, а также тем, что Пекин прибегает к несправедливой торговой практике», США введут 25-процентные пошлины на импортируемые из этой страны товары на сумму 50 млрд долларов. Естественно, власти КНР незамедлительно объявили об адекватных тарифах применительно к американскому импорту. Но последовал новый шаг: представитель США на торговых переговорах Роберт Лайтхайзер объявил о подготовке дополнительного списка импортируемых из Китая товаров на сумму уже 200 млрд долларов для введения пошлин в размере 10 процентов, мотивировав этот шаг тем, что КНР «не хочет изменить несправедливую торговую практику». Надо думать, что Пекин опять ответит зеркально. Китайцам трамповские рестрикции обойдутся, по самым грубым прикидкам, в 25–30 млрд долларов. Вроде бы, если сравнить с общим китайским экспортом — 2,26 трлн долларов, потери небольшие, но ведь за ними стоят производства, рабочие места, человеческие судьбы и бюджетные колебания. К тому же под дополнительные обложения подпадают высокотехнологичные отрасли — коммуникационная, космическая... Пострадает ряд крупных китайских компаний, вышедших было на американский рынок. Хотя некоторых «священных коров» ни китайцы, ни американцы не тронули: вполне благополучно себя чувствуют в Поднебесной Coca-Cola или McDonald’s, а американские таможенники не трогают китайские телефоны и телевизоры — их нехватку было бы трудно восполнить. Но в каком-то негативном сценарии трамповский каток может докатиться и до них. Что будет тогда?

А тогда Китаю поможет Европа, тоже обиженная старшим американским братом. А ведь так верили, так верили ему... И надо же — получили по ушам. В смысле — тоже оказались обложены американскими пошлинами. Европейские деятели продолжают говорить о доверии и дружбе с Соединенными Штатами, но нужно ведь и соломку подстелить — и потянулись с начала года европейские визитеры в Китай.

Сначала приехал президент Франции Эмманюэль Макрон и подарил Си Цзиньпину коня. Возможно, намекая на свою фамилию — в китайском написании первый иероглиф «ма» звучит так же, как и «лошадь». Договорились принимать меры, которые «позволят укрепить тенденции формирования многополярного мира, обеспечат глобальные интеграционные процессы». Почти сразу же на переговоры с премьером Госсовета КНР Ли Кэцяном прилетела Тереза Мэй, которая тоже заговорила о приверженности свободе торговли, ее глобальному характеру. В благодарность глава китайского кабинета заверил «тетушку Мэй», как ее прозвали в местных соцсетях, что «Брексит» не повредит двусторонней коммерции. Потом пришел черед Германии: канцлер ФРГ Ангела Меркель, заявив на всякий случай, что ЕС должен вести переговоры о сотрудничестве с Китаем «единым блоком», приняла Ли Кэцяна в Берлине, где в ходе визита подписывались торговые документы, в том числе по сотрудничеству в высоких технологиях. По пути китайский премьер скопом провел диалог в Софии с главами 16 стран Центральной и Восточной Европы.

Для экспертов стало очевидно: воевать с китайцами Трампу придется в одиночку. И подтверждением этого нехитрого вывода стала минувшая неделя: в Пекин на встречу Китай — ЕС прибыли президент Европейского совета Дональд Туск и председатель Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер. Стороны старались не упоминать США, но призрак убиенного доверия к Америке вздымал костлявые руки в каждом углу Дома народных собраний, где проходили переговоры.

Как звезды сошлись

То, что европейцы, хоть и с оговорками, с заверениями в верности и дружбе к США, но бросились в китайские объятия, говорит о многом. В том числе и о том, что «треугольник» явно меняет конфигурацию. Европа, которую прежде автоматически учитывали в составе «американского» угла, блокируется с Китаем. Пусть по торговым вопросам, но у европейцев-то как раз коммерция всегда была тесно связана с политикой. И это на фоне того, что сильнее всего «колбасит» сами Соединенные Штаты, где раздрай охватил не только партии — целые слои и общественные группы, движущиеся, похоже, по разным трендам. Реакция в США на встречу Трампа с Путиным обнажила эти внутренние противоречия со всем их ожесточением.

Между тем нельзя не признать: Трамп показал себя молодцом — сделал как хотел, как считал нужным, как обещал. И его радостная реакция на подаренный мяч вдруг приоткрыла обыкновенного американского отца, который наконец-то привезет сыну из дальней поездки что-то действительно стоящее. Так и представляешь себе этого крупного мужчину, неловко протягивающего мяч мальчику: «На вот, играй. Путин мне дал…»

Есть восхитительный каприз истории в том, что на глобальной площадке сошлись три такие яркие и разные звезды — Путин, Си Цзиньпин и Трамп. В силу разных причин они обладают совершенно разными техниками ведения политических действий, и практически невозможно их ходы и пасы заранее «прочитать». Пусть никого не обманывает якобы растерянный вид американского президента после переговоров с Путиным — Трамп может говорить сегодня одно, завтра другое, но у него есть своя линия — меняется «почерк», а не она. Не стоит вестись и по поводу внешнего буддийского спокойствия Си Цзиньпина: этот духовный наследник Мао и Конфуция обладает огромным опытом государственного созидания и упорного достижения национальных целей, это великолепный тактик и стратег, переформатировавший за несколько лет современное китайское бытие. Про Путина — сами знаете.

И вот тут занятный штрих. Возможно, что Трамп действительно не обсуждал с Владимиром Владимировичем личность китайского председателя. Он же примерно знал, что услышит в ответ слова о российско-китайском стратегическом партнерстве, о построенной такими многолетними усилиями государственной дружбе РФ и КНР. Но трампова фраза насчет «общего друга Си» была брошена преднамеренно — глядишь, и посеешь какие-то сомнения, недопонимание. У «треугольника» ведь свои поведенческие заморочки, пусть китайские аналитики мучаются, что бы все это значило.

Аналитики теперь и мучаются. «Путину и Трампу необходимо во время встреч уделять внимание Китаю, поскольку тот играет важную роль. И вовсе не обязательно, что РФ и Соединенные Штаты будут искать способы для противодействия китайской стороне»,— приводит китайская газета «Глобал таймс» мнение профессора Пекинского университета международных отношений Ли Хайдуна. Он отметил, что при взаимодействии с Россией американский президент действует в особом ключе, придерживаясь политических взглядов, которые довольно значительно отличаются от традиционных идеологических установок правящей элиты США. «Трамп уверен, что ему удастся одновременно наладить контакты и с КНР, и с РФ,— пояснил эксперт.— Однако Путин, да и Россия в целом, воспринимают Китай по-прежнему как более активного и эффективного партнера».

В общем, в Пекине не сомневаются, что стратегическое партнерство с Москвой останется стабильным. Но тезис о том, что Трамп настроен наладить «одновременный контакт и с КНР, и с РФ» — самый, пожалуй, «вкусный» во всех построениях. И самый содержательный в оценке глобальных перспектив. Разве нет?..

Андрей Кириллов, шеф Пекинского бюро ТАСС