Вопреки обещаниям правительства не увеличивать налоги на бизнес помощник президента Андрей Белоусов добился одобрительной резолюции Владимира Путина на идею изъятия «сверхприбылей» у металлургов и химиков. Правительству теперь предстоит исполнить это поручение — хотя бы формально, и не исключено, что Белый дом, пока не нуждающийся в деньгах, раскритикует идею. Потенциальные «сверхдоноры» бюджета в лице металлургов уже успели в пух и прах разнести расчеты господина Белоусова и оспорить их полезность для экономики.
Помощник президента Андрей Белоусов смотрит на прибыли частного бизнеса как на удобный источник дополнительных доходов для бюджета
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Помощник президента Андрей Белоусов предложил Владимиру Путину идею «изъятия» из прибылей горно-металлургических, химических и нефтехимических компаний более 0,5 трлн руб. Целесообразно поручить правительству представить предложения о таких дополнительных источниках дохода, писал господин Белоусов. Президент 28 июля положил на письмо своего помощника (опубликовано в интернете) резолюцию «Согласен». Вице-премьер Максим Акимов поручил Минфину, Минпромторгу, Минэнерго, Минэкономики и Минприроды к 17 августа направить в правительство проект доклада господину Путину.
Андрей Белоусов ссылается на потребность бюджета в средствах для исполнения новых майских указов президента и приводит в пример ситуацию 2016 года, когда для наполнения госказны было принято решение по изъятию допдоходов у нефтегазовых компаний. Это принесло за два года бюджету около 600 млрд руб. Сейчас, по мнению чиновника, из-за рыночной конъюнктуры в 2017 году металлурги и химики РФ суммарно получили более 1,5 трлн руб. EBITDA. Но налоговая нагрузка на них (отношение налогов без НДФЛ и социальных платежей к выручке) лишь 7%, тогда как для нефтянки — 28%.
«Выравнивание рентабельности» до уровня нефтегазовой отрасли при «условии сохранения инвестиционных возможностей», пишет господин Белоусов, даст 513,7 млрд руб. бюджету. Но налогового механизма для такого изъятия нет, признает он, его и предложено обсудить правительству.
По приведенным в письме расчетам, больше всего можно было бы в 2017 году реквизировать у «Норильского никеля» (114 млрд руб., при рентабельности по EBITDA в 44%), АЛРОСА (67,3 млрд руб., 47%), СИБУРа (65,2 млрд руб., 37%), «Полюс Золота» (58,2 млрд руб., 59%). Меньше всего заплатить пришлось бы, как рассчитал помощник президента, Evraz (5,5 млрд руб. при наибольшей выручке по этим секторам в 623 млрд руб. и рентабельности по EBITDA в 24%) и «Акрону» — 8,3 млрд руб., 32%. Также в списке потенциальных новых доноров бюджета НЛМК, «Северсталь», ММК, «Металлоинвест», СУЭК, «Мечел», «Фосагро» и «Уралкалий».
В компаниях комментариев “Ъ” не дали. Для них, говорит собеседник “Ъ” в отрасли, письмо стало сюрпризом. Двое других источников рассчитывают на разъяснения на совещании в Минпромторге, которое намечено на сегодня. «Можно ставить крест на всех инвестпрограммах»,— считает один из собеседников “Ъ”. Другой собеседник “Ъ” отмечает, что расчет и «сверхдоходов», и безболезненности изъятия «нуждается в дополнительной оценке».
Донорам не понравилось
Президент ассоциации «Русская сталь» (лобби крупных металлургов), владелец НЛМК Владимир Лисин говорит, что «представленное предложение вызывает много вопросов». «Например, для справедливого расчета необходимо по-другому рассчитывать налоговую нагрузку»,— поясняет он. В базу расчета нельзя включать выручку в зарубежных юрисдикциях, где иное налогообложение, продолжает бизнесмен, а налоговая нагрузка должна рассчитываться не от выручки, а от прибыли — она источник инвестиций, дивидендов и выплат государству.
Он также считает, что надо учитывать НДФЛ, страховые взносы и неналоговые платежи.
Господин Лисин отмечает, что в качестве базы сравнения взята средняя рентабельность нефтегазовой отрасли в 2017 году — 22%, но такая или более низкая рентабельность была только у «Роснефти» и ЛУКОЙЛа, у остальных — выше. Глава «Русской стали» заметил, что предложенный метод выглядит поощрением неэффективности: чем меньше рентабельность, тем меньше придется заплатить. Также не учтено, сколько компания уже инвестировала и сколько нужно инвестировать в будущем. По оценке Владимира Лисина, изъятие у черной металлургии 250 млрд руб. в год больше ее инвестиций в 2017 году — 170 млрд руб.
Инициатива по изъятию не учитывает цикличность рыночной конъюнктуры, долговую нагрузку и финансовое состояние компаний, говорит Владимир Лисин: только для черной металлургии действует более 50 пошлин и ограничений на внешних рынках. «Планируемое изъятие из обрабатывающих производств не соответствует целям развития и повышения конкурентоспособности экономики России, под ударом капиталоемкие отрасли, создающие основной объем добавленной стоимости»,— отмечает он. В целом, говорит глава лобби металлургов, предложение мало коррелирует с неоднократно подтвержденным «неувеличением налоговой нагрузки».
При этом и металлурги, и химики действительно пользуются благоприятной ситуацией на своих рынках в последние годы, выплачивая значительные дивиденды. «Большинство металлургов РФ — экспортеры, которые выигрывают от слабого рубля и роста цен на продукцию,— говорит старший аналитик компании "Атон" Андрей Лобазов.— Многие сильно снизили долговую нагрузку и предлагают дивиденды с доходностью, зачастую превышающую 10%. Поэтому неудивительно, что правительство заинтересовалось увеличением бюджетных поступлений». Способов их стимулирования много — от увеличения НДПИ до возврата экспортных пошлин на металлы, говорит он, но все это негативно скажется на инвестиционной привлекательности компаний и их дивидендах. По мнению господина Лобазова, ориентирование на среднюю рентабельность нефтегазовой отрасли (22% EBITDA) кажется совсем крайней мерой, «которая, скорее всего, вызовет бегство инвесторов и снижение капитализации».
Один из источников “Ъ” утверждает, что подобные тезисы высказывались представителями «Роснефти». В нефтекомпании комментариев “Ъ” не дали. Но знакомый Андрея Белоусова говорит, что, учитывая довольно прохладные отношения последнего с главой «Роснефти» Игорем Сечиным, версия о зарождении этой инициативы в нефтекомпании выглядит спорной.
Бюджет денег не просил
Но одну из самых крупных проблем инициатива Андрея Белоусова доставит, видимо, первому вице-премьеру и министру финансов Антону Силуанову. В распределении полномочий в Белом доме это в любом случае его вопрос, а он еще в июне оговаривался, что повышение налогов в 2019–2024 годах будет исчерпано исключительно ростом НДС с 18% до 20% (это, отметим, также инициатива скорее администрации президента, а не Минфина), а в остальном уровень налоговой нагрузки будет зафиксирован на шесть лет вперед. Пока Минфин не заявлял о дефиците средств на исполнение нацпроектов, а проект бюджета на 2019–2021 годы готовится в штатном режиме. Запрашиваемые с несырьевых экспортеров 0,5 трлн руб. бюджету, видимо, не необходимы до такой степени, чтобы сейчас отказываться от достигнутых компромиссов с ведомствами по нацпроектам.
Исходя из смысла предложения Андрея Белоусова, бюджет в 2019–2024 годах при его реализации получит до 3 трлн руб. Но в свете новых предложений администрации президента возможны и лоббистские попытки пересмотра «налогового маневра» со стороны нефтяников, и вряд ли для Минфина это сейчас приемлемый сценарий развития событий. Наконец (и это прямо отмечается в записке Андрея Белоусова), изъятие «конъюнктурных сверхприбылей» из компаний может отразиться на общем уровне инвестиций в РФ в 2019 году, а следовательно, сократит потенциальный рост ВВП в 2020–2021 годах в отраслях, без развития которых невозможен и рост в машиностроении.
Общих вариантов реализации идеи Андрея Белоусова без введения прямого «налога на сверхприбыль», то есть нового налога, нет.
Проще всего ситуация с «Норникелем»: до 2014 года были экспортные пошлины на никель и медь, они сохранены в Налоговом кодексе, но обнулены. То есть в цветной металлургии (отметим, что в списке нет ни «Русала», что объяснимо санкциями США, ни медных компаний — что менее объяснимо) возможен аналог «налогового маневра». Для «Норникеля», например, экспортная пошлина отменялась в связи с необходимостью инвестиций в закрытие и реконструкцию ряда мощностей, и торговля с отраслью за формулу стабильного налогового режима без экспортной пошлины (через рост НДПИ) вполне представима.
В случае с АЛРОСА ситуация проще — в отличие от других участников списка это госкомпания, и «изъятие сверхприбылей» возможно через дальнейшее усиление дивидендной политики. Сложнее ситуация в химии. Лишь в случае с СИБУРом, получавшим средства из ФНБ, представима ситуация «честного торга» по образцу «налогового маневра». Напомним, основой соглашения в нефтяной отрасли было наличие многочисленных льгот нефтяникам, и в целом для химиков объем «предметов торга» минимален. Тем более он невелик для угольщиков и металлургов, которые, отметим, имеют в распоряжении довольно сильный аргумент. Они практически не получали масштабной господдержки в кризисы 2008 и 2014 годов и в последующие периоды, несмотря на периодические обвалы цен и необходимость крупных инвестиций в новые проекты.
Наконец, конъюнктурные прибыли в России получают и другие отрасли. Создание общего механизма windfall tax, «налога на сверхприбыль», обсуждалось неофициально правительством в 2011–2012 годах как общий механизм. Но его отвергали с простым аргументом — уравнение налогообложения отраслей противоречит идее «промышленной политики», приведет к перетоку инвестиций в нефтянку и сделает неконкурентоспособными часть растущих или стабильных экспортных секторов. Международные конкуренты российских металлургов, например, имеют сопоставимую налоговую нагрузку.
С большой вероятностью правительство уже во второй половине августа 2018 года предложит президенту точно исполненное поручение: увеличение НДПИ для сырьевых отраслей и/или восстановление или введение (для химии, угля, алмазов) экспортных пошлин. Но может быть дана общая рекомендация этого не делать, особенно в условиях, когда нефтегазовая конъюнктура позволяет пополнять не только бюджет, но и ФНБ. В любом случае поручение, подписанное вице-премьером Максимом Акимовым, не требует от ведомств ничего, кроме описания технических возможностей изъятия из экспортного сектора дополнительно 0,5% ВВП, и не запрещает им объяснять, к каким последствиям это может привести.