Адвокаты фигурантки дела «Нового величия» призвали освободить ее. Речь идет о 19-летней Анне Дубовик. Защита обратилась к генеральному прокурору и главе Следственного комитета с просьбой закрыть дело, а расследование назвала «абсурдным». Под арестом по этому же делу также находится 18-летняя Анна Павликова. Обе фигурантки, как указывают их родственники и адвокаты, нуждаются в медицинской помощи, которую не могут получить в СИЗО. Управляющий партнер Fishki.net, обозреватель «Коммерсантъ FM» Михаил Гуревич считает, что участившиеся уголовные преследования девушек — тревожная тенденция.
Фото: Евгений Дудин, Коммерсантъ / купить фото
Каким-то непостижимым образом, но, как минимум, раз в пару лет на поверхность российских информационных волн выплывает очередная история, связанная с арестом молодых девушек, подозреваемых, а потом и признаваемых виновными в самых страшных антигосударственных преступлениях. Даже не напрягая память, каждый из нас вспомнит дело Pussy Riot, обвиненных в хулиганстве в храме Христа Спасителя, суд над Варей Карауловой, признанной виновной в подготовке к участию в запрещенном на территории России «Исламском государстве», и, наконец, свежий кейс «Нового величия», в котором по подозрению в создании экстремистского сообщества и подготовке чуть ли не государственного переворота под стражей с марта этого года находятся шесть человек, включая 19-летнюю Марию Дубовик и Анну Павликову, которой на момент ареста и вовсе было 17 лет. Свое совершеннолетие она встретила уже в застенках.
Я вовсе не склонен обвинять нашу юридическую систему в каких-то гендерных предпочтениях, но, как отец двух дочерей, не могу не обращать внимание на подобные дела в отношении юных россиянок, которые, несмотря на внешнее разнообразие, имеют много общего.
Во всех этих случаях речь идет вовсе не о преступницах с богатым опытом общения с правоохранительными органами, а о начитанных и зачастую совершенно домашних девчонках.
Наверное, некоторые из вас скажут, что дело Pussy Riot стоит несколько в стороне. Ведь, в отличие от остальных, их обвинили не в подготовке или намерениях, а в конкретном действии, которому предшествовали и другие громкие акции, но я все же настаиваю. Движущая сила везде была одна, и имя ей — любовь. Парадоксальным образом со мной в этой оценке согласна Маргарита Симоньян, которая, комментируя дело «Нового величия», написала, что в 17 лет она тоже была против любого, особенно доморощенного, режима, и, встреться ей тогда яркий парень и предложи быть против системы организованно, она, конечно, согласилась и гнила бы потом в тюрьме.
Да, можете считать меня сексистом, но я убежден, что, несмотря на равенство полов, гендерные особенности никуда не исчезли из природы, и многие юные девушки в рамках взросления и социализации очень часто увлекаются идеями и делами приглянувшихся им отдельных ребят или компаний в целом. Увлекаются иногда так сильно, что много лет спустя становятся корифеями в самых разных областях науки, бизнеса или политики. А о катализаторах этого успеха никто не помнит и звать их, что называется, никак.
Вот только государственную машину, судя по всему, интересуют совсем другие гендерные нюансы.
Прочитав множество интервью и текстов о «Новом величии», я так и не понял, в чем состоит преступление юношей и девушек, зато возникла абсолютная уверенность, что Павликову и Дубовик арестовали именно потому, что они — девушки. Какие-то следователи посчитали, что надавить на них будет легче и благодаря девичьим слезам обвинение быстро получит требуемые показания, а заодно и продемонстрирует, к чему приводят одни лишь подозрения в нарушении закона, чтобы другим было неповадно. Другого разумного объяснения содержанию в СИЗО вместо домашнего ареста я не вижу.
Только чувство страха больше не работает. Наоборот, на примере тех же девушек в балаклавах мы видим, что тюрьма укрепила их дух и влияние. Вместо того, чтобы задуматься о причинах происходящего, изменить правоприменительную практику и подход к юным подозреваемым, найти другие современные профилактические возможности, государство действует методом дубинки и тем самым плодит себе новых и новых врагов как в лице обвиняемых, так и им сочувствующих.
И поэтому я вновь позволю себе немного сексизма: запомните, нет ничего страшнее, чем убежденная в своей правоте женщина-враг.