«Операторы опять тянут лямку постоянных инвестиционных затрат»

Переговоры о продаже интернет-провайдера «Акадо», которые долго велись с «Ростелекомом», не увенчались успехом, и компания ограничилась продажей конкурентам региональных активов, сосредоточившись на московском рынке. Работу «Акадо» осложнили санкции, введенные США против его владельца Виктора Вексельберга и затруднившие использование оборудования американской Cisco. Как провайдер планирует замещать оборудование и почему не ожидает больших затрат на «закон Яровой», рассказал “Ъ” его президент Сергей Назаров.

— Ожидается, что большой статьей расходов операторов связи в этом году станет исполнение «закона Яровой». Какая у вас ситуация?

— Почему-то, когда речь заходит об этом законе, все начинают хвататься за голову и рассуждать, почему у одних выходит больше затрат, а у других меньше.

Для себя мы понимаем, что никакой масштабной замены существующего оборудования нам не требуется. Как оператор связи, мы владеем собственным центром обработки данных, в котором и будет размещено все оборудование. Кроме того, у нас нет такого объема трафика, как у мобильных операторов. Сейчас мы должны окончательно подтвердить работоспособность внедряемой схемы с регулятором, чтобы впоследствии масштабировать решение на всю сеть. Кроме того, мы получаем запросы от более мелких операторов на предоставление услуг по хранению данных в рамках исполнения ими «закона Яровой».

— Остаются какие-то вопросы по исполнению требований?

Почему Минэкономики раскритиковало правила Минкомсвязи к «закону Яровой»

— Некоторые вопросы есть, ведь это все-таки новое направление, но сейчас, например, по хранению телефонного трафика уже ни у кого проблем не возникает. Думаю, что в отношении «закона Яровой» года через четыре, а может, и раньше тоже не будет вопросов. Для небольших операторов это, конечно, тяжелая нагрузка, но компании, владеющие большой облачной инфраструктурой, могут предоставлять услуги по хранению тем, кому это не под силу.

— «Ростелеком» выступил с инициативой по отмене сетевой нейтральности, чтобы компенсировать затраты на «закон Яровой». В Совете федерации, наоборот, предлагают закрепить ее законодательно. Что вы об этом думаете?

— Да, это горячая тема. Среди международных компаний существуют два противоположных лагеря. За сетевую нейтральность борются контент-провайдеры (Google, Amazon, Netflix, Facebook и др.), то есть компании, которые пересылают свой контент по сетям передачи данных и заинтересованы в недискриминационных условиях его доставки. Среди противников — операторы связи, которые подчеркивают, что если именно они инвестируют в строительство сетей, так почему же зарабатывать на инфраструктуре должны контент-провайдеры, которые не вкладываются в это? Линейное повышение цен на услуги сдерживается конкуренцией. Отмена принципа сетевой нейтральности восстановит справедливость на телекоммуникационном рынке и повысит инвестиционную привлекательность операторов связи.

В России могут закрепить принцип сетевой нейтральности

Возвращаясь к «закону Яровой» — все думали, что все хранение опять ляжет на плечи операторов, но выяснилось, что интернет-компании тоже должны заниматься хранением, а они не готовы за это платить. Складывается ситуация, что операторы опять тянут лямку постоянных инвестиционных затрат. А неплохо бы, чтобы мы все вместе занимались развитием связи и цифровой экономики в России. И это означает не только получать доход, но и нести расходы.

— Как поменялись ваши задачи и стратегия компании за последнее время?

— Революционных изменений стратегия не претерпела, но определились основные направления. В частности, мы углубились в вопросы оказания услуг связи в интересах города. На рынке b2b обострилась конкуренция со стороны других операторов связи. Здесь мы ставили задачу стабилизировать базу и повысить средний чек на фоне снижения цен на базовые услуги.

В сегменте b2c мы запустили интерактивное телевидение, более интересное пакетирование для физических лиц, и сейчас идем в направлении MVNO (виртуальный оператор мобильной связи.— “Ъ”). Наша компания также развивает дополнительные сервисы, ОТТ, VOD (методы предоставления видеоуслуг через интернет.— “Ъ”), киберспорт. Если еще три года назад доля продаж через digital-каналы у нас была практически нулевая, то сейчас через них мы подключаем около 50% наших клиентов.

— Рост абонентской базы платного ТВ в Москве практически остановился. Как вы справляетесь с ситуацией?

Как «Акадо» планирует выйти на рынок мобильной связи

— В целом смотрение ТВ увеличивается, но другое дело, что оно приобретает новые формы. Абоненту уже не важен способ доставки контента — кабель это будет, спутник или IPTV. Ему важно иметь доступ к контенту разной тематики, управлять просмотром, иметь возможность смотреть в любое время и с любого устройства, в хорошем качестве. И люди готовы платить за это. Поэтому мы предлагаем интерактивный ТВ-сервис, доступный на Smart TV и через приложения на смартфонах и планшетах. Мы работаем практически со всеми известными онлайн-кинотеатрами, договариваемся с ними об удобной схеме разделения доходов.

В целом задача всех операторов сейчас в том, чтобы удержать абонента в своей экосистеме сервисов, как это делает, например, Google.

— Как это влияет на ARPU (средняя выручка на пользователя)?

— Положительно. Люди, не отказываясь от кабельного телевидения, подключаются к интерактивным сервисам. Кстати, в этом году на рост ARPU повлиял и чемпионат мира по футболу.

— Недавно МГТС вышла из переговоров по покупке старейшего столичного провайдера RiNet. Есть у вас интерес к этому активу?

— Сейчас в зоне действия нашей сети около 3 млн домохозяйств, и мы работаем над тем, чтобы увеличить проникновение на своей собственной сети. А наши с RiNet сети в Москве во многом географически совпадают.

— «Акадо» традиционно считается активом на продажу, переговоры велись с «Ростелекомом» и другими компаниями. Рассматривается ли вопрос сейчас?

— Мы занимаемся операционным бизнесом. Решения о купле-продаже активов решаются на уровне акционеров.

— В прошлом году вы приняли решение сосредоточиться на Москве и отказаться от активов «Акадо» в Екатеринбурге и Санкт-Петербурге. С чем это связано?

Как «Акадо» продал бизнес в Екатеринбурге

— Несколько лет назад рассматривалась стратегия регионального развития бизнеса «Акадо». В конечном итоге этот вектор изменил направление. Основной персонал у нас в Москве, большую долю доходов мы тоже получаем здесь. Поэтому было принято решение, что с экономической точки зрения эффективнее будет сосредоточиться на столице. Учитывая, что наши коллеги по рынку были заинтересованы в увеличении абонентской базы именно в Екатеринбурге и Петербурге, наши интересы совпали. Полученные от сделки деньги направлены на развитие услуг связи в Москве и области, а также частичное сокращение долга.

— Какая сейчас ситуация с долговой нагрузкой?

— За прошедшие три года мы ее стабилизировали, и сейчас показатель чистого долга к EBITDA у нас на комфортном уровне относительно сложившейся отраслевой практики. Он продолжит снижаться, так как компания стабильно по установленному графику выполняет обязательства. Сейчас стоит важная задача по определению долгосрочной финансовой стратегии. Одной из приоритетных задач будет рефинансирование внешнего долга. Когда я вернулся в компанию в 2015 году, у нас закончился грейс-период и стояла непростая задача начать возвращать тело долга, что мы своевременно и выполняем. На данный момент остаются обязательства в 9,2 млрд руб. перед Сбербанком и 3,5 млрд руб. перед держателями облигаций.

— За 2017 год у «Акадо» выручка осталась примерно на уровне 2016 года. Как вы оцениваете финансовые результаты?

— Для компании, работающей в России в сфере фиксированной связи, рост даже на полпроцента — большой успех.

В 2017 году выручка у нас выросла по отношению к 2016 году на 2%, и мы считаем, что это хороший результат. Операционная прибыль выросла на 1%, чистая прибыль — на 160 млн руб., поэтому, думаю, мы прошли год успешно. У нас есть накопленные убытки за предыдущие периоды, долг мы сокращаем.

— После принятия очередных санкций появилась информация, что Cisco может прекратить поддержку систем, которые использует «Акадо». Как вы на это отреагировали?

— Да, нам было неприятно, что говорить. Но это не единственный наш поставщик оборудования, есть и другие — американские, европейские и китайские. Когда Cisco предупредила нас, что в дальнейшем не сможет с нами работать, это никак не повлияло на нашу деятельность. Оборудование на данный момент работает, но у нас идет программа по его замене. Новое оборудование станет более энергоэффективным, менее затратным и даст больше возможностей, чем системы, которые мы ставили пять лет назад. Как мне кажется, для Cisco это был недальновидный шаг, поскольку на рынке сейчас разворачивается буквально битва за каждого клиента.

— Какое оборудование Cisco попадет под замену?

— Разное — сетевые маршрутизаторы, устройства, работающие на сетях доступа, оборудование, на базе которого мы оказываем услуги цифрового ТВ, и системы его шифрования. Но еще несколько лет назад было принято решение, что у нас будет несколько систем шифрования, на данный момент их две. На систему шифрования Cisco приходится не более 40%. Да, в какой-то момент были опасения, что могут возникнуть трудности с качественным оказанием услуг цифрового ТВ для наших абонентов. Но мы все проблемы решили, абонентов ничего не затронуло. Другой вопрос, что зачастую замена сетевого оборудования может повлечь за собой и замену абонентского.

— Вы выбрали нового поставщика?

— Мы в переговорах с европейским производителем. Я бы не хотел пока раскрывать детали.

— Какая ситуация с доступом провайдеров в кабельную канализацию в Москве?

— То, как обстоят дела с доступом сейчас, отбрасывает развитие связи в Москве назад. Тарифы МГТС очень высокие. Фактически эта компания является монополистом, владеющим кабельной канализацией в Москве, поскольку она досталась ей исторически, с советских времен. И все затраты на обслуживание этой сети на данный момент перекладываются на арендаторов. На мой взгляд, чтобы связь в городе нормально развивалась, тарифы на аренду кабельной канализации должны быть уменьшены. Либо должны контролироваться регулятором.

— Ранее Федеральная антимонопольная служба (ФАС) предписала МГТС выравнять тарифы на доступ в канализацию. Это не помогло?

— Мы действительно обращались в ФАС с тем, что тарифы для бюджетных и небюджетных компаний различаются. ФАС на это отреагировала. Но, честно говоря, мы ожидали, что тарифы будут снижены, а в итоге для бюджетных организаций их подняли до уровня операторов связи. Однако есть положительные примеры: в новых районах, где канализация принадлежит городу, для всех устанавливается равный и более низкий тариф. Мы очень надеемся, что в районах, где находятся дома, подпадающие под программу реновации, будет сделано так же. В результате для всех будут созданы равные условия.

— Какие перспективы в Подмосковье?

— Мы присутствуем в разных направлениях, но в основном на юге. Также у нас много точек присутствия в районах Московского малого кольца, которое сейчас в рамках федеральной программы успешно отстраивается. Вокруг него уже развивается инфраструктура, в том числе складская. И сейчас там уже есть большие логистические центры, во многих из которых мы оказываем услуги связи. Это довольно перспективное направление. Второе направление — коттеджные поселки. В ряде случаев там даже нет конкурентов на начальном этапе, а спрос на услуги интернета и телевидения есть.

— Ваша стратегия включает работу с госсектором. В чем конкретно она заключается?

— В Москве сейчас активно развивается концепция «умного города», которая призвана сделать пространство более комфортным для проживания. Мы участвуем в тендерах на оказание традиционных услуг связи и на контракты в рамках «умного города». В конце 2017 года мы выиграли многолетний контракт на представление связи органам исполнительной власти Москвы. Совсем недавно победили в конкурсе на оказание услуг видеонаблюдения в местах массового скопления людей, установку видеокамер в подъездах и дворах. Контракт подразумевает замену старых камер на современные HD-камеры, которые позволяют увеличить угол обзора и повысить четкость видео. Услуга будет оказываться по сервисной модели — это означает, что город закупает не камеры и услуги по их установке, а сервис по передаче изображения с камер в Единый центр хранения данных. И город нам платит, только если качество соответствует определенным требованиям. Проект существует не первый год, и капитальные вложения, которые мы уже сделали, позволили нам предложить наиболее выгодные условия для города в новом конкурсе.

— У вас был и проект автоматизированной системы учета потребления тепла и воды в столице. Из-за его задержки департамент информационных технологий Москвы подал к компании иск. Почему это произошло?

— В конечном итоге мы выполнили обязательства по контракту в срок и заключили мировое соглашение на взаимовыгодных условиях. Проект заключался в том, что мы должны были смонтировать и подключить контроллеры дистанционного съема данных с приборов учета к сети передачи данных. Такие приборы могут стоять как на территории объектов, которые принадлежат городу, так и в многоквартирных домах. Далее информация должна направляться в системы верхнего уровня, где агрегируются данные. Но наша часть заключалась именно в том, чтобы установить эти приборы.

— С чем была связана задержка?

— Мы выиграли подключение первой очереди этой системы. Впоследствии было еще три этапа. И поскольку наш проект был первым, потребовалось время, чтобы отработать систему взаимодействия с заказчиком, определить зону ответственности, порядок подключения и т. д. Когда все тонкости и вопросы были отработаны, проект был успешно завершен.

— Становится ли сложнее конкурировать за госконтракты? Сейчас все больше федеральных конкурсов выигрывают крупные игроки.

— Если говорить о конкретно услугах связи, то мы их оказываем в Москве, Подмосковье. Есть региональные проекты в области системной интеграции. Это может быть, например, оборудование офисов системами видеонаблюдения или подключение локальных вычислительных сетей к интернету. Заказы могут быть как от коммерческих организаций, так и от городских структур, например поликлиник и больниц. Оказалось, что мы готовы реализовывать и такие проекты, и 90% конкурсов, которые были объявлены за прошедший год, относятся как раз к системной интеграции, а не оказанию услуг связи.

— Возможна переориентация бизнеса в сторону IT?

— Это длительный процесс, и нам бы хотелось трансформироваться в инновационную компанию, в том числе в части разработки программного обеспечения, и заниматься сложными, но интересными проектами, например созданием систем для сбора и анализа больших данных. В Москве, например, есть системы, которые управляют транспортными потоками, мониторингом уборки мусора. И это не западные, а российские системы. И с точки зрения создания ПО в нашей стране поле деятельности большое. В том числе это будет необходимо для развития концепции «умного города».

— Вы хотите органически расти в сегменте разработки ПО или возможны M&A?

— Пока мы пробуем это направление. Я думаю, M&A возможны. Есть небольшие компании из 50 человек, которые занимают высокие места в различных рейтингах. У нас сейчас 2 тыс. человек, так почему бы не выделить отдельный блок в 50 человек, которые бы занимались развитием инноваций и ПО в партнерстве, например, со Сколтехом? Но это новая для нас область, и нужно понять, в какой форме возможно развитие: в рамках самого оператора, создания внешнего подразделения или совместной с кем-то компании.

Интервью взяла Юлия Тишина