О дивный голый мир

Фотохудожник Спенсер Туник более 25 лет снимает обнаженную натуру. Он создает из сотен и тысяч добровольцев инсталляции на улицах городов, на природе, в самых неожиданных местах. В последней инсталляции Туника в норвежском городе Будё в качестве модели участвовал обозреватель “Ъ” АЛЕКСЕЙ АЛЕКСЕЕВ.

Нелетная погода

«Дело не в нудизме. Я не нудист. Я беру обычных людей и привожу их в мир современного искусства. Многие люди приходят, думая, что они увидят обнаженные тела, это будет сексуальное переживание. Когда все заканчивается, они не могут вспомнить, видели ли они вообще грудь или пенис. Возможно, они видят безумное розовое пятно». (С. Туник)

Еще до начала инсталляции начался хеппенинг. Персонально для меня. Самолет, в котором я летел в Осло, полтора часа простоял без движения с пассажирами в салоне, прежде чем подняться в воздух. Экипаж объяснял, что якобы грузчики так долго грузят багаж. В ожидании взлета я сделал селфи и выложил его на фейсбучную страницу «Аэрофлота», где как раз проводился фотоконкурс с обещанием призов: а вдруг выиграю?

На стыковочном рейсе Осло—Будё я оказался зажат между толстяком, физически не помещавшимся в своем кресле, и жлобом, не желавшим убирать локоть с общего подлокотника. Как выяснилось позднее, мне еще повезло. Дюжина англичан, собиравшихся принять участие в фотосъемке, застряли в Гатвике намертво. Рейс Лондон—Осло, который должен был взлететь в 12:10, отправился ближе к полуночи. Шансов успеть на стыковку в Будё у них уже не было. Не сумел сесть на свой рейс из Осло в Будё и сам Спенсер Туник. Потом ему пришлось отстоять огромную очередь, чтобы перебронировать билет.

И еще одна история с самолетом. На Первомай 1960 года под Свердловском (ныне Екатеринбург) был сбит американский шпионский самолет «Локхид У-2». Летчика Фрэнсиса Гэри Пауэрса потом поменяли на советского разведчика Рудольфа Абеля. Так вот, если бы не советская ракета, Пауэрс должен был посадить самолет в Будё. Вероятно, о полете Пауэрса Москву предупредил работавший на КГБ норвежец Селмер Нильсен, часто приезжавший в Будё и обычно останавливавшийся в отеле «Норрона».

А все потому, что в Будё располагается авиабаза норвежских королевских ВВС, которая во времена холодной войны была аванпостом против жуткой советской угрозы на северном фланге НАТО.

Нелетняя погода

«Я создаю живые скульптуры из сотен обнаженных людей, которые лежат на спине в разных позах. Никаких прикосновений. Ничего сексуального. Я создаю формы. В моих работах нет откровенной сексуальности. Это очень красивые розовые скульптуры с вкраплениями загара, коричневого и желтого». (С. Туник)

В русскоязычных источниках название этого городка встречается в трех вариантах: Будё, Бодё и Бодо. Городок находится за Полярным кругом, на берегу Норвежского моря. Это море в западной географии принято относить к Атлантическому океану, а в советской и российской — к Северному Ледовитому. Уже от названия немного зябко.

Десятые числа августа в этих краях уже трудно назвать летом, больше похоже на осень. Ветер почти всегда. Дождь или вот-вот пойдет, или уже идет.

За день до инсталляции метеоролог Сюр Вергеланд в интервью норвежскому телевидению сделал следующий прогноз:

«Дожди ожидаются по всей территории страны. В Будё не будет бури, но временами будет дуть довольно сильный ветер. Нагие участники могут сильно промокнуть».

Представители администрации губернии Нурланн заявили, что у них будет достаточно полотенец, одеял и горячего кофе, чтобы обогреть и просушить участников съемки. Спенсер Туник и вовсе сказал, что это самая лучшая погода для съемок. В инструкции, которую все участники получили по электронной почте за неделю до мероприятия, было написано, что инсталляция состоится при любой погоде.

В той же инструкции было указано место встречи — автомобильная парковка у здания губернских органов власти. Будё — столица губернии. Накануне вечером я прошелся от отеля до места съемки, чтобы запомнить дорогу и засечь, сколько минут она занимает. По пути мне встретились два молодых англичанина, судя по навигаторам в руках, занимавшиеся тем же самым. Здание Губернского дома — Фюлькехусет — выглядит как типичный обком партии. О том, что власти губернии шагают в ногу со временем, свидетельствует то, что с одной стороны от здания все перекопано экскаватором. И то, что власти города пригласили Спенсера Туника, конечно.

Но хватит предисловий. Ближе к телу!

Снято!

«Чтобы позировать для меня, вы должны отпустить свое эго. Всего на несколько минут вашей жизни вы должны стать художником, устраивающим перформанс». (С. Туник)

И вот настало утро этого самого дня. Звонок будильника в шесть часов. За окном на удивление солнечно, но вдали — несколько подозрительных тучек. Над Будё носятся чайки, крики их полны тоской.

Сбор участников был назначен на 07:30. В 07:13 я вышел из отеля и пошел уже знакомой дорогой. Впереди шагали две дамы. У каждой в руках был листок бумаги. Расписка модели. У меня тоже была такая.

Чем ближе к месту сбора, тем больше становилось моих будущих товарищей по фотосессии.

Вокруг парковки было установлено ограждение. То есть протянута ленточка, на которой висели светоотражающие жилеты. В центре парковки тягач перетаскивал военный самолет, раскрашенный в цвета норвежского флага. Опять самолет. Машин на парковке почти не было. Пара легковушек и один автодом. «Забавно, если в автодоме кто-то сейчас есть,— сказал один из добровольцев.— Проснется, посмотрит в окно, а здесь — такое!»

Рядом с самолетом стояла подъемная платформа — для фотографа, чтобы был хороший ракурс сверху.

В здании губернских органов власти желающих сниматься голыми добровольцев встречали другие добровольцы, которые так и остались одетыми до конца мероприятия. Забирали расписки модели, после чего отправляли в столовую, временно превращенную в раздевалку.

Всем пришедшим выдавали большие пластиковые пакеты — для одежды.

Модели-добровольцы прибывали и прибывали. В одиночку, парами и небольшими компаниями. Молодые, средних лет и пожилые, пенсионеры по понятиям любой страны. Лица младше 18 лет участвуют в съемках Туника только с разрешения родителей, но, похоже, в данном случае таких родителей не нашлось. Как минимум одному участнику было 18 — лучшему игроку местной футбольной команды. Мужчин и женщин — почти поровну. Татуированные. С туристическими рюкзаками за плечами. Лысые и волосатые. Волосатые всех цветов, в том числе знаменитые скандинавские фальшивые брюнетки с белесыми бровями. Бритые виски и крашеные косички. Худые и толстые. Несколько англичан пришли в цветных футболках с надписью «Море Халла». Футболки того же цвета, в который были раскрашены их владельцы во время инсталляции Спенсера Туника в английском городе Халл. Почти все — белокожие, за исключением афроамериканца и двух афроамериканок. Темнокожий мужчина в белой толпе смотрелся очень контрастно. Это заметил и Туник, постоянно просивший его во время фотосессий находиться в середине композиции.

Первым вышел к народу не сам Туник, а директор его проекта Стив. Наглухо татуированный, с большой бородой, лысый, общительный и веселый человек. Сказал что-то про погоду. Затем появился его шеф. Туник выглядел моложе и веселее, чем на фотографии в Википедии, тоже очень открытый и добродушный.

Спенсеру Тунику подставили стремянку. Он поднялся на несколько ступенек, чтобы всем его лучше было видно и слышно.

Свою речь Туник начал так: «Я рад, что собралось так много людей. Если бы дело было в Швеции, пришло бы 20 человек. Так что я хочу поблагодарить жителей Норвегии…» Из толпы раздался голос: «И Германии». «И России»,— сказали почти одновременно я и Туник. Англичане, швейцарцы, голландцы, датчане, шведы, финны, австралийцы, поляки и даже американцы скромно промолчали.

Туник представил двух своих помощников и помощницу, которые должны будут на земле передавать моделям команды фотографа, если те сами не услышат или не поймут. Один из помощников будет снимать все действие на маленькую видеокамеру кругового обзора. Туник просил не переводить взгляд на человека с камерой, если тот будет проходить мимо.

Предупредил, что во время съемки не надо улыбаться.

Нагота должна быть абсолютной. Никаких солнцезащитных очков, ювелирных украшений, часов. Разрешены только татуировки и пирсинг. Если модель не может ходить без очков, их нужно снять на время съемки и держать в руке.

Потом Туник рассказал, в каких локациях будет проходить съемка и какие позы нужно принимать моделям. Первая локация — у военного самолета. Голая толпа должна окружить самолет, взяв его в кольцо. На первом снимке все стоят к нему лицом, на втором — спиной. Туник фотографирует с крыши. Вторая локация — часть толпы занимает близлежащую улицу, остальные остаются у самолета. Туник фотографирует с подъемной платформы. После этого все дружно одеваются и идут в порт. Там будет съемка на скалах. Всем участникам выдадут пластиковые цветные шары, напоминающие поплавки для рыбацких сетей. Туник не удержался от каламбура по поводу шаров. Всевозможные шутки на эту тему продолжались потом долго. В английском языке слово «balls» — это не только шары, но и мужские тестикулы.

«Власти Будё дарят вам эти шары,— рассказал Туник.— Вы можете взять их домой. Заботьтесь о них. Разговаривайте с ними за ужином, выводите гулять. Фотографируйтесь с ними. И не забудьте ставить хештеги "будёбиеннале" и "будёбодискейп". Только размывайте интимные места, не то вас забанят в фейсбуке и инстаграмме».

После съемки на скалах с шарами только мужчин будут фотографировать рядом с рыбацкими кораблями и яхтами. А женщины поедут на автобусах за город — к водовороту Мальстрём (в этом водовороте когда-то закрутило «Наутилус» капитана Немо, если кто помнит). В конце дня — вечеринка. На следующий день поздно вечером — съемка в горах.

Стив прошел по рядам, раздавая приглашения на вечеринку и завтрашнюю съемку. А Туник, закончив объяснения и спустившись со стремянки, прильнул к оконному стеклу. Он ждал, когда по небу приплывут хоть несколько облаков, чтобы не снимать на ярком, крайне редком для этих мест солнце. Облака приплыли. Прозвучала команда: «Всем раздеться!»

Я чувствовал себя слегка неловко. С непривычки. Я не нудист. В большой компании голых людей я последний раз находился в армии, еще советской, в бане. Но баня в армии — это чисто мужская компания. А здесь — кругом множество женщин. Впрочем, по большому счету я стесняюсь лишь одной части своего тела — пивного животика.

Но что делать, раз уж я сюда попал? Я повернулся спиной к большей части присутствующих, быстро разделся, побросал одежду в пластиковый мешок, втянул живот и бодрым шагом, стараясь не смотреть по сторонам, вышел на улицу.

Основные ощущения были от босых ног. Асфальт, трава, снова асфальт. Вот и самолет. Голос Спенсера Туника, усиленный мегафоном, долетает откуда-то с неба: «Рассредоточиться!» Помощники маэстро помогают исполнять его приказания на земле. Подсказывают, кому перейти ближе, дальше, чтобы распределить все живые скульптуры равномерно в рамках кадра. Молодую девушку с красивой грудью просят подняться в кабину пилота и встать там.

«Ноги вместе! Руки по бокам!» Поза советского игрушечного солдатика или школьника на уроке физкультуры. На зарядку, на зарядку, на зарядку, на зарядку становись! Правда, на уроки физкультуры никто не ходит без трусов.

Более или менее неподвижно нужно простоять несколько минут.

Потом звучит новая команда: «Развернуться!»

Мне кажется, что я слышу, как щелкает затвор фотоаппарата. Может быть, и не кажется, а звук затвора идет через мегафон.

Первый сет съемки закончен.

Следуя указаниям Туника, помощники выстраивают из живых скульптур новую фигуру. Мы идем на ближайшую к парковке и самолету улицу и выстраиваемся в колонну, на расстояние не меньше вытянутой руки друг от друга.

Бодро шагая по асфальту нагишом, я вспоминаю кадр с обнаженным Шварценеггером из первого «Терминатора». Живот у молодого Арни явно выглядел лучше моего, но в остальном — делов-то.

Ну гуляю я в чем мать родила по улице далекого заполярного никому не известного городка. И что?

Странным образом на улице нет ограждений от любопытных, как на парковке, но и любопытных тоже нет. Дома вокруг как будто вымерли.

Съемка на улице заканчивается не самой приятной позой. «Лечь!» Асфальт холодный. Спасибо, конечно, богу Одину за ясное небо. Но в него было бы еще приятнее смотреть, если бы спине и попе было чуть теплее.

Ура! Снято! Всем спасибо! Все хлопают в ладоши. Можно вернуться в помещение. Спенсер Туник уже спустился с небес на землю и благодарит идущих ему навстречу голых людей. Улыбаться нельзя только во время съемки, а сейчас все улыбаются или смеются.

В помещении есть горячий кофе растворимый, какие-то булочки. Булочку не хочу, хочу скорее надеть трусы. На улице чувствовал себя совершенно спокойно, а сейчас почему-то немного стесняюсь.

Когда все оделись, помощница Спенсера Туника, высоко подняв руку, призывает следовать за ней. Мы идем на пирс, в порт. Со стороны может показаться, что это экскурсовод ведет к новой достопримечательности группу туристов, приехавшую на нескольких автобусах. Но автобусы будут позже. У Ж — в обед, у М — завтра поздним вечером.

В порту погода чуть прохладнее, чуть ветренее, чем на автостоянке. Дефицита ветра в этом городке не наблюдается. Даже в моем гостиничном номере на оконном стекле написано: «Ветрено? Добро пожаловать в Будё!»

Я стою на собственных кроссовках, чтобы меньше мерзли ноги, и не тороплюсь расставаться с курткой. А некоторые участники инсталляции явно вошли во вкус и ожидают начала новой съемки в полураздетом состоянии. Дама в комбинации. Два пожилых господина еще в кофтах, но уже в трусах. Голый по пояс мускулистый английский парень. Молодая девушка в ветровке и кружевных трусиках. Почему-то полуголые люди сразу бросаются в глаза. А когда все голые, вроде так и надо, ничего необычного.

Опять звучит команда раздеться. Директор проекта Стив изобрел новый термин: «Nude up!» На русский я бы это перевел словом «разнудиться».

Ветрено, как и обещал метеоролог по имени Сюр. Все снова голые. Теперь нужно взять шар. Шары выложены в шесть рядов. Я быстро считаю, сколько их: 168. Видимо, нас примерно столько же. Все торопятся быстрее взять свои шары. Возникает небольшая толкучка. Сначала трудно подойти, потом трудно отойти со взятым шаром. Дамы предпочитают розовые. Я беру оранжевый. Еще есть желтые.

По новой команде мы занимаем позиции на скале. Кто смелее — ближе к краю, кто боится высоты — подальше или может вообще не участвовать. Первая поза — шар поднят вверх двумя руками. «Развернуться!» То же самое, но все смотрят в другую сторону. И наконец, самая «скромная» поза. Лечь на спину. Левая рука вытянута вдоль тела, правая удерживает шар в области паха. Лично я предпочел бы не закрывать пах, но и не ложиться на острую холодную скалу. Но искусство, как всегда, требует жертв.

Потом мы всем голым коллективом переходим на другие скалы, более отвесные и более живописные. По этим скалам нужно спуститься как можно ниже к воде. Во время съемки шар нужно поднять вверх на вытянутой руке. Пока его держишь, рука устает. А Туник никак не может решить, как лучше стоять моделям: лицом к нему, лицом к океану или вполоборота. Когда он наконец разрешает опустить правую руку с шаром, все вздыхают с облегчением. Последняя поза — вольная. Расслабленно сидеть на скале и романтически смотреть на море.

Вид на море очень красив. Смотреть на эту красоту можно бесконечно. Если, конечно, не сидеть при этом голой задницей на холодном камне.

Не знаю, насколько красиво смотрится со стороны составленная из нас композиция. Это, вероятно, знает проплывающий мимо катер с каким-то вуайеристом или журналистом.

Все! Ура! Можно одеваться! Будет тепло! И вот уже мне тепло, а шар лежит в пластиковом пакете. Пора в гостиницу.

Тьфу! Я совсем забыл. Будет еще отдельная мужская съемка, без шаров, между стоящих в порту корабликов. Снова нужно раздеваться, снова вставать на указанную точку. А ветер и холод никуда не делись. Туник обещает, что сделает все быстро. Стоя на стремянке, он командует: «Не надо смотреть на меня! Смотрите вперед!» «Не смотрите на него! Смотрите на меня!» — это уже говорит помощница фотографа. Она поднимает в сторону одну ногу и раскидывает руки. Гоп-ля-ля! И восемь десятков абсолютно голых мужиков дружно переводят взгляд с Туника на совершенно одетую женщину.

Ну теперь-то все? А? Можно одеваться? Да, можно. Но не всем. Два десятка моделей Спенсер и Стив отбирают для самого последнего сета. Тех, кто больше всего похож на настоящих морских волков. Я, конечно, попадаю в число этих счастливчиков. Стив объясняет, что мы должны подняться на маленький рыбацкий кораблик и выстроиться вдоль «наветренного борта или подветренного, черт его знает, что это значит, так что лучше вдоль обоих бортов».

Пока Туник перегонял нас с одного борта на другой, выстраивая правильную композицию, кораблик сильно качало. Вероятно, для равновесия с каждого борта должно было быть одинаковое число голых морских волков.

За процессом чуть издалека наблюдали несколько зевак-туристов. Периодически они щелкали смартфонами. В какой-то момент охрана вспомнила о своих обязанностях и попросила очередных прохожих, доставших телефоны: «Ноу фото, плиз». Сделав пару кадров, зеваки покорно убрали телефоны.

Спенсер Туник тоже сделал несколько кадров.

Теперь по-настоящему все. Можно одеваться. Идти в гостиницу. Выпить горячего чаю. Очень горячего. Или аквавиты. Или кофе с коньяком. Что раньше попадается.

В кафе за одним из соседних столиков, наискосок от меня, тоже пьет что-то горячее дама с крашенными в рыже-бронзовый цвет волосами. Компанию ей составляет розовый пластмассовый шар. У этой дамы, помнится, цветная татуировка на пояснице. Случайно в поле зрения попала. Хоть я и старался во время съемки смотреть только перед собой, но совсем не замечать окружающих было невозможно.

Вечеринка одетых

«Знаю, это прозвучит по-дурацки, но обычно люди, которые носят золото, не позируют. Люди, которые носят серебро, позируют. Люди с жемчужными серьгами и жемчужными ожерельями не позируют. Я никогда не отдам флаер человеку в костюме, если тот хотя бы не распустил галстук или у него на шее нет чего-то из кожи или ракушки, чего-то, намекающего на индивидуальность. Никто, носящий Tommy Hilfiger, не будет позировать. Любители хип-хопа, хоть белые, хоть черные, не будут позировать». (С. Туник)

В гостиничном номере я посмотрел в теленовостях полутораминутный ролик про инсталляцию Спенсера Туника. Забавно было смотреть на себя со стороны, хоть и издалека, сторонних фотографов и телевизионщиков близко не подпускали. Последний раз я видел себя в телевизоре десять лет назад. В костюме и при галстуке, с загримированным лицом, в эфире «Первого канала». В норвежском эфире я оказался без костюма и без галстука.

После окончания инсталляции телерепортеры поговорили с ее участниками. Местная жительница Анита дала интервью, успев одеться только до пояса.

Супружеская пара из Великобритании рассказала, что таким образом они отмечают 25-летие совместной жизни. Сначала хотели поехать в Венецию на «Восточном экспрессе», а потом решили, что фотографироваться голыми в Норвегии будет интереснее.

Досмотрев новости, я отправился на вечеринку. В местный бар, принимающий и наличные, и безналичные, как было гордо указано в приглашении на вечеринку как явный плюс. В Норвегии множество заведений отказываются работать с наличными деньгами. Бар располагается в здании местной пивоварни, построенной чуть ли не раньше, чем был основан город Будё.

Я пообщался с несколькими коллегами-моделями. Англичанин Джон рассказал, что про нас есть хороший репортаж в местной газете, но на сайте пейволл, нужно платить за подписку. По возвращении домой он как-нибудь с этим разберется и поделится фотографиями из статьи. Его жена Пенни сказала, что женская съемка в водовороте не удалась из-за дождя. Туник сделал пару кадров и остановил съемку. И для Джона, и для Пенни это была уже восьмая инсталляция Туника.

Норвежец Рагнар, снимавшийся впервые, признался, что вначале очень боялся. Гельмут, модератор форума любителей участвовать в инсталляциях Спенсера Туника. Юрист из Франкфурта-на-Майне. Инсталляция в Будё для него — девятая. Первая была в 2006 году в Дюссельдорфе. Тогда он боялся, что снимок каким-нибудь образом окажется на первых полосах газет, его узнают, после чего у него не останется ни одного клиента. А со временем привык.

На вечеринку пришел и Спенсер Туник. У него просили автографы (на шаре), с ним делали селфи. Я спросил Туника, собирается ли он когда-нибудь устраивать групповую инсталляцию в России (одиночные ню в Москве он снимал). «Вряд ли,— сказал Туник.— Очень сложно. Тяжело. Собрать тысячу москвичей или даже больше можно без проблем. Получить от властей разрешение на съемку — практически невозможно». Разговор продолжить не удалось, меня оттеснили две молодые любительницы селфи. Как оказалось, рядом с нами в тот момент оказался мой коллега из местной газеты, написавший потом заметку под названием «Туник собирается снимать в России. Удастся ли ему уговорить Путина?».

Всем держать фонарики полчаса

«Я думаю, что пребывание обнаженным в группе людей — это великий уравнитель». (С. Туник)

В воскресенье в 10 утра на улицах Будё не было ни души. Магазины и кафе закрыты, за редкими исключениями. Я вышел из отеля подышать свежим воздухом и прогуляться до местной достопримечательности — старинной церкви. Около этой церкви между 1610 и 1690 годами было на радость добрым христианам сожжено заживо 19 ведьм и колдунов. Хорошо, что времена меняются. Вряд ли запланированное на вечер мероприятие кончилось бы в Средние века добром.

Снова сбор в столовой Губернского дома. Кофе, булочки. Интересно, кто догадался подавать угощение до, а не после съемки? Почему-то никто из участников съемки не взял с собой на локацию мороженое из холодильника.

На улице было холоднее, ветренее и мокрее, чем днем раньше. Нужно быть настоящим отморозком, чтобы раздеваться догола на вершине горы в такую погоду. Наши ряды поредели примерно на треть. Настоящих отморозков оказалось около 120 человек. На автобусах нас довезли до смотровой площадки, куда днем приезжают нормальные туристы, чтобы любоваться красивым видом на город. Пятнадцатиминутная прогулка по горам — и мы на месте, на еще более красивой площадке с еще более красивым видом на ночной Будё.

К счастью, прекратился дождь. На этой фотосессии у нас новый реквизит. Маленькие лампочки-фонарики Little Sun Diamond. Переносное солнышко днем пять часов заряжается от солнечного света, а ночью пять часов светит. Благотворительные организации снабжают этими штуковинами жителей бедных африканских стран, у которых в домах нет электричества. Солнышко умещается в руке. К сожалению, в отличие от рыболовных шаров, его нельзя было оставить себе на память.

Съемка началась около десяти часов вечера. Все участники мероприятия скидывали одежду очень быстро. Быстрее разденешься — быстрее оденешься. Туник командовал, помощники держали его стремянку и поясняли команды моделям. «Лицом ко мне! Правую руку с солнышком вытянуть вверх! Левая вдоль тела!» «Повернитесь в сторону города! Нет, только головы!» В положении стоя было еще не очень холодно. А потом прозвучала команда: «Лечь на землю! Ногами ко мне! Солнышко положить на живот!» Куда лечь? Это кому как повезло. На траву, на землю, в грязь. Свободного места было мало.

Когда я лег, то на моей левой ноге оказалось чье-то мужское плечо, на левом плече — женская пятка, на правом — женская голень. Почти как в старинной песне: «И лежит у меня на погоне незнакомая чья-то нога».

Очень вовремя начал накрапывать дождик. Когда Туник, отщелкав нужное количество кадров, разрешил встать, я обратил внимание, что спины и ягодицы других участников съемки испачканы землей. И сделал логический вывод, что мой тыл выглядит так же. Но, пока я шел к следующей площадке с еще более красивым видом на Будё, чья-то ласковая женская (хочется надеяться) рука смахнула с моей спины земляные крошки. Только до пояса. Дальше я справился сам. И на всякий случай не стал оборачиваться, поблагодарил через плечо.

На следующей площадке ветер и холод чувствовались еще сильнее. В промежутке между щелчками фотоаппарата модели приседали, терли себя, обхватывали плечи руками, подпрыгивали на месте. Я тоже решил попрыгать, но быстро прекратил. Выглядело это совершенно неприлично. От каждого порыва ветра по толпе прокатывался дружный вздох.

А потом Спенсер Туник произнес в мегафон замечательное слово: «Десять!» «Девять!» — подхватили мы. «Восемь! Семь! Шесть! Пять! Четыре! Три! Два! Один!»

Съемка закончилась. Это было невероятно. Появились добровольцы с одеялами, обещанными губернским правлением. Мне вместо одеяла выдали полотенце. Одевались все почему-то гораздо медленнее, чем одевались. Как будто не хотели, чтобы инсталляция заканчивалась.

Голый Нью-Йорк

Сведения о раннем периоде жизни знаменитого фотохудожника противоречивы. Спенсер Туник родился 1 января 1967 года в городе Миддлтаун, штат Нью-Йорк, в семье художников. По другим данным, его отец владел мастерской по изготовлению фотобрелоков, а дед и прадед были газетными фотографами. Закончил Туник военную академию в Нью-Йорке. Именно там он научился командовать большими толпами людей. По другим данным, он закончил колледж Эмерсон в Бостоне и Международный центр фотографии.

Гораздо лучше его жизненный путь известен после 1992-го. В тот год Туник начал снимать обнаженную натуру. И не в студии, как все фотографы в то время, а в общественных местах, на улицах городов. В первую очередь — на улицах Нью-Йорка.

В Нью-Йорке он провел около 100 фотосессий ню с одиночными моделями-добровольцами. Первая модель сидела на корточках и держала в руке живую белую крысу с привязанным к хвосту длинным африканским корнем, тянувшимся через улицу. Еще одна натурщица держала над головой марлина на углу 57-й стрит и Пятой авеню. Другая позировала в фонтане рядом с муниципалитетом. Еще одна висела на трубе на станции метро. Один мужчина забрался в дыру в асфальте, так что на снимке он был виден только выше пояса.

После двух лет работы с моделями-одиночками у Туника родилась идея групповой съемки. Раздав на улицах города 120 флаеров, он сумел собрать 28 добровольцев. Съемка прошла перед зданием ООН и получила остроумное название «Генеральная ассамблея».

Фотосессия «Генеральной ассамблеи» состоялась в 1994 году. В 1995-м Туник осознал, что групповые съемки ню в общественных местах — именно то, чем он хочет заниматься в дальнейшем. Но возникли непредвиденные обстоятельства. Прежде у Туника не было проблем с законом. Порой во время съемок появлялась полиция, но в творческий процесс она обычно не вмешивалась. Иногда полицейские просили прислать им потом фотографии.

А в 1994 году мэром Нью-Йорка стал Рудольф Джулиани. Ситуация изменилась. Новый мэр стал бороться за чистоту морального облика города. И, похоже, не видел разницы между магазинами, торгующими порножурналами и порнофильмами, и творчеством Спенсера Туника. Когда Туник подал первую заявку на съемку 200 обнаженных натурщиков на Таймс-сквер, то получил отказ. Дальше — больше.

Рецидивист

Спенсера Туника, по его собственным словам, арестовывали пять раз. Один раз в Париже и четырежды в Нью-Йорке. По другим данным, все пять арестов случились в Нью-Йорке.

Первый арест произошел 31 декабря 1995 года в 7:30 по нью-йоркскому времени. Охранник Рокфеллер-центра заметил обнаженного мужчину, взобравшегося на декоративный шар высотой около двух с половиной метров, установленный в связи с рождественско-новогодними праздниками рядом с рождественской елкой. Голого мужчину на шаре кто-то фотографировал с разных точек. Охранник вызвал полицию. Стражи порядка задержали и модель, Майкла Вайнера, и фотографа, Спенсера Туника. Обоих обвинили в непристойном поведении в общественном месте, нарушении общественного порядка и границ собственности. Два первых обвинения позже были сняты, но добавлено новое — обнажение человека.

Адвокат Туника Рон Куби заявил, что нарушения границ собственности не было, так как не было установлено знаков, запрещающих взбираться на шар.

В тот раз Туник отделался штрафом. В следующие три раза — тоже. А потом был пятый, самый известный раз.

В шесть часов утра 25 апреля 1999 года фотограф был арестован, а его оборудование конфисковано после попытки сфотографировать 150 добровольцев на Таймс-сквер в Нью-Йорке. Добровольцев полицейские отпустили.

Против Туника были выдвинуты обвинения в преступной небрежности, нарушении общественного порядка, сопротивлении аресту, содействию обнажению человека, незаконном собрании и незаконном владении поддельными документами.

Под «поддельными документами» имелось в виду разрешение на проведения фотосессии. Вместо 50 указанных в заявке участников пришли 150 человек. В заявке также не было указано, что они будут сниматься обнаженными.

На этот раз штрафом не обошлось. На Туника надели наручники и отправили за решетку. На свободу он вышел через 18 часов. Позднее он вспоминал: «Это было ужасное переживание. Когда-нибудь мои работы будут висеть в музее и дети и внуки тех людей, которые отправили меня в тюрьму, будут на них смотреть. Им придется также посмотреть на своих родителей и дедов и удивиться, как они за это могли отправить меня в тюрьму».

Адвокат Рон Куби заявил, что все обвинения в адрес его подзащитного — «сфабрикованная чушь», а арест Туника — «облава мэра Джулиани на качество жизни и на голых людей». Куби подал в федеральные судебные органы иск против властей Нью-Йорка, чтобы полиция не смогла арестовать Туника и его моделей во время следующей фотосессии.

Адвокат ссылался на Первую поправку к Конституции США, заявляя, что запрет на съемку нарушает право Туника на свободу слова. В Нью-Йорке не было законов, запрещающих наготу во время спектаклей, выставок и шоу. Фотосъемки Туника, по мнению адвоката, могли считаться выставкой.

Неожиданно за Туника заступился легендарный колумнист газеты The New York Times Уильям Сафир. В авторской колонке, посвященной инциденту на Таймс-сквер, Сафир писал: «Мы, либертарианцы, считаем, что это пуританское подавление свободы артистического самовыражения вынуждает полицию по-дурацки тратить время».

Туник тем временем продолжал подавать заявки на съемку голых людей на улицах Нью-Йорка и продолжал получать отказы. Даже когда он получил разрешение сфотографировать группу моделей в одежде 6 июня 1999 года, то обнаружил на месте съемки 50 полицейских и шесть автозаков. Впрочем, обошлось без арестов.

Еще до того, как завершилась судебная эпопея, фотограф оптимистично заявил: «Однажды я сфотографирую десять тысяч человек в Центральном парке. Надеюсь, мэр будет в числе почетных гостей. И у меня будет разрешение на съемку».

Адвокат Куби довел дело до Верховного суда США, который принял сторону фотографа. Триумф наступил 20 мая 2000 года. В тот день Туник легально провел съемку 152 обнаженных моделей под мостом Уильямсбург.

Голый глобус

Столкнувшись с противодействием властей в Нью-Йорке, Туник провел турне «Обнаженные Штаты», в рамках которого объехал все 50 штатов США, делая в каждом групповые фотографии ню. В ходе турне тоже иногда возникали проблемы. В Индиане фотографу и его моделям однажды пришлось убегать от охраны на автомобильной парковке. Охранники посчитали, что Туник снимает порнографию. В другой раз в том же штате полиция остановила автомобиль, в котором ехал фотограф. Стражи порядка хотели конфисковать машину, фотоаппарат и отснятую пленку. Туник сумел объяснить полицейским, что то, чем он занимается, — это искусство, а не порнография. В некоторых штатах желающих сфотографироваться находили через объявления в газетах.

После победы в суде и сопутствовавшей ей шумихе в прессе популярность Спенсера Туника растет. Ему стали предлагать площадки для инсталляций. Его фотосессии стали спонсировать организации и частные лица. Он устраивает инсталляции из живых скульптур в Австралии, Австрии, Бельгии, Великобритании, Германии, Израиле, Ирландии, Канаде, Колумбии, Нидерландах, Мексике, Португалии, Швейцарии. Ну и, конечно, в США. Его приглашают в Музей современного искусства в Монреале (Канада), на Дюссельдорфскую квадриеннале и на фестиваль искусств Dream Amsterdam. В прославленном американском фестивале Burning Man Туник участвовал четыре раза.

В XX веке Туник подмечал, как одеваются его потенциальные модели. В XXI веке он изучил национальные особенности. В Великобритании ему было трудно уговаривать людей раздеться. Во многих других европейских странах, даже в тех, жители которых спокойно купаются и загорают без одежды,— тоже. А вот австралийцы, канадцы, латиноамериканцы раздевались без проблем.

В 1998 году Туник заработал продажей фотографий $11 тыс. За год! Почти половину этой суммы он получил от родного отца. Несколько лет назад его фотография с автографом размером 20х25 см была продана одной из участниц съемок на аукционе современного искусства Phillips за $7 тыс.

К Тунику неоднократно обращались крупные компании, желавшие заказать ему рекламные съемки. Мыло Dove, вазелин Vaseline, джинсы Diesel, холодный чай Lipton, сотовая связь Virgin Mobile, наконец, Microsoft. Он всем отвечал «нет».

Туник охотно соглашался работать в гуманитарных проектах. Сотрудничал с Greenpeace, участвовал в защите вымирающей профессии домашнего врача в США. Долгое время он принципиально воздерживался от политических заявлений в своих работах. Правило было нарушено, когда президентом США избрали Дональда Трампа. Туник провел фотосъемку рядом со зданием, где проходил съезд Республиканской партии.

Сто обнаженных женщин с зеркалами своим участием в инсталляции выразили протест против речей Трампа и других республиканцев, полных ненависти и неуважения к женщинам, сексуальным меньшинствам и иммигрантам.

Туник не платит своим моделям, но каждый участник съемки обязательно получает от него фотографию инсталляции с автографом. Всего жители нашей планеты хранят у себя дома более 100 тыс. подобных фотографий.

Спенсер Туник уверен, что в Москве он мог бы легко собрать 10 тыс. желающих сниматься, но трудно будет найти средства на финансирование проекта и получить добро на съемку от властей. Жаль. Хорошая инсталляция могла бы выйти, например, из сотен голых людей на фоне здания Пенсионного фонда.