Поколение «экстра»

«Пионер» выпустил в российский прокат фильм «My Generation» — снятая документалистом Дэвидом Бэтти ода свингующему Лондону. В главной роли — в 60-х уже успевший стать звездой и получить свою первую номинацию на «Оскар» Майкл Кейн. Закадровые интервью ему дают люди, которые запросто могли бы претендовать на звание икон эпохи: от Пола Маккартни до Роджера Долтри. «Коммерсантъ Стиль» вгляделся в модные приметы того времени.

На экране мелькает нарезка из фильмов, клипов и архивной хроники, где исключительно молодые музыканты, модели, фотографы задают тон миллионам своих современников, еще не представляя, что «взорвут» информационное пространство так громко, что отголоски будут слышны даже полвека спустя. Или, правильнее сказать, видны. Лондон 60-х — по крайней мере в том чуть фантазийном виде, в котором он «достался» нам (суровая правда такова, что «модным» было смелое, а иногда и безбашенное меньшинство, а большинство лишь с интересом или осуждением посматривало) — место с очень конкретным визуальным кодом. Для женщин — пестрые расцветки, провокативное мини, «кукольные» фасоны, геометрические стрижки авторства Видала Сассуна и тщательно прокрашенные пышные ресницы; для мужчин — пижонского обаяния костюмы с непривычно узкими в бедрах брюками, полоска, психоделические принты, галстуки-шарфы и достаточно длинные, чтобы вызвать пересуды, волосы. Меха и «уальдовские» шляпы в конце концов. В этом смысле «My Generation» вряд ли станет откровением: там именно то, что вы ожидаете увидеть, то есть всё вышеперечисленное.

Другое дело, что это уже не просто набор картинок, которые, как и сами 60-е, то и дело прорываются на страницы глянца. Волею режиссера Бэтти и проводника в этот мир Кейна у них появляется контекст (пусть даже порой совершенно очевидный). Социальная призма работает как увеличительное стекло. Молодежь свингующего Лондона — это младенцы военных и послевоенных лет, не понаслышке знающие, что такое «скучный» и «скудный» (чаще всего именно такими были гардеробы их родителей — да и окружающий мир в целом), а потому закономерно захотевшие быть немного «экстра» — в цветах, в фасонах, в прическах. Зато после Второй мировой большему количеству людей стало доступно образование — и по примеру отца-работяги становиться работягой и натягивать униформу больше ни к чему, что тоже определенным образом располагает к «переодеванию». Добавьте к этим двум факторам еще один — вылившуюся в Карибский кризис Холодную войну — и чрезмерность нарядов станет даже понятнее. «У нас было только три минуты на жизнь»,— как метко выразится в одной из сцен Кейн, который вместе с современниками буквально ощутил на себе «дыхание» ядерной бомбы и видел, как в прямом эфире убили Джона Кеннеди. В общем, приходилось жить «здесь и сейчас» — ярко, громко, с соответствующими аксессуарами и полосками на брюках.

В начале 60-х привычным делом становятся «таблетки» — нет, пока еще не наркотики (они войдут в обиход несколькими годами позже), а противозачаточные. На глазах будет вершиться сексуальная революция — и в моду войдут короткие юбки. Во время рейда в доме Кита Ричардса Марианну Фейтфулл обнаружат голой, в одной лишь меховой накидке — и мех станет ассоциироваться с декадентством, которое могут позволить себе разве что рок-звезды. Случится «британское вторжение» — и по возвращении из Штатов музыканты неминуемо привезут с собой хиппи-шик. И такую причинно-следственную связь можно разглядеть во всем — от асимметричной челки до цветочных принтов, то и дело мелькающих в картине. Главное — внимательно смотреть.

Яна Лукина