жизнь
Американские генералы утверждают, что уже через пару дней смогут взять Багдад. Но в иракской столице об этом пока и думать не хотят, как рассказал по телефону корреспонденту Ъ МИХАИЛУ Ъ-ЗЫГАРЮ профессор Диа Нафи, декан филологического факультета Багдадского университета.
— А, здравствуйте! Как у вас дела? А у нас война...— такими словами приветствовал меня доктор Диа Нафи, декан филологического факультета Багдадского университета, преподающий русский язык.
— Да, я знаю,— виновато начал я.— Что делаете, доктор Диа?
— Я только что с улицы вернулся — ходил в магазин. Хотя вообще-то сегодня выходной, пятница, но некоторые магазины открылись. Сегодня к нам возвращается жизнь. На улицах появились люди. Кто-то даже гуляет. Не то чтобы много народу, но все же какие-то машины, такси ездят. Иногда даже автобусы. Вчера все-все было закрыто и пусто, а сегодня выходной — открылись мечети, и поэтому люди вышли из дома.
— А по городу видно, что началась война?
— Я не знаю, я лично не видел никаких разрушений. Я сегодня немного походил по улицам — все вроде бы как обычно. По телевизору сказали, что горит министерство планирования. Повсюду, конечно, мешки с песком... Как их назвать?
— Баррикады?
— Да нет, какие это баррикады? Просто мешки с песком.
— А что завтра делать собираетесь?
— Как что? Сегодня выходной, а завтра я пойду на работу — в университет.
— Неужели и занятия будут?
— Да нет, я не думаю. Студенты не придут. Администрация университета будет, преподаватели тоже — куда им деться? А занятий нет уже несколько дней — со среды, наверное.
— Наверное, многие студенты уехали из Багдада?
— Да, некоторые уехали за город, но в основном люди остались. Вы знаете, как бывает, молодежь уезжает из города, а старики — упрямый народ. Их дети пытаются увезти, а они ни в какую. Не любят перемен, хотят сделать вид, будто ничего не изменилось, все по-прежнему. Вот у меня из соседей только два-три дома пустуют, а в остальных кто-нибудь да есть.
— А какая атмосфера сейчас в городе?
— Погода здесь прекрасная. В Багдаде же весна! Очень красиво,— мечтательно начал профессор,— и очень, очень напряженно. И ночи, конечно, холодные. Зато светлые,— доктор Диа смеется,— от взрывов.
— Неужели электричество отключили?
— Нет, пока все в порядке. Видите, действительно пока что все по-прежнему. Вода течет, электричество есть, телевидение работает, солнце светит.
— И что показывают у вас по телевизору?
— Как обычно — патриотические песни, новости. Говорят, что американцы все лгут, придумывают про нас всякую неправду. Еще говорят, что мы сбили два их вертолета. У вас об этом тоже говорят, да?
— Да, конечно. А что происходит во время налетов? Вы уходите в бомбоубежище?
— Нет, никуда не уходим. Что же мы бегать-то будем все время? Мы просто встаем около каких-нибудь крепких стен. Стоим и слушаем: на улицах какие-то голоса, лают собаки, воют сирены. Потом сирены смолкают, а псы все равно воют — всю ночь. Смотрим, что там виднеется вдали: какие-то вспышки на горизонте, в небе. Это наши стреляют по самолетам, красиво... Но никто не уходит — кто же оставит свой дом? А потом, вы же знаете, какие у американцев бомбы — они достанут любой бункер, любое бомбоубежище. Нет никакого смысла прятаться. Устали мы. Я поэтому и не стал никуда уезжать — надоело уже. Почему эти нахалы должны нам указывать? Почему я из-за них должен уезжать из дома?
Доктор Диа сделал долгую паузу — и потом вдруг спросил меня:
— А вы мне вот что скажите. "Коммерсантъ" — он за нас или против?
— Конечно, за, — не сомневаясь ответил я. Кто же может быть против беззащитных стариков?
— Ну слава богу. Спасибо вам. Моя жена сейчас очень переживает. Она в Воронеже. Недавно мне звонила, так я ей сказал, что все будет хорошо. Но я же не знаю, о чем вы там пишете, а она читает, нервничает. Все равно, если захочет Господь, все закончится хорошо.