РПЦ претендует на очередной музей: как выяснил «Ъ», на этот раз речь идет об охраняемом ЮНЕСКО Ферапонтовом монастыре в Вологодской области. Как и в истории с Исаакиевским собором в Санкт-Петербурге, эксперты предупреждают об угрозе сохранности музейных экспонатов. Арт-обозреватель «Коммерсантъ FM» Дмитрий Буткевич разобрался, какие именно реликвии могут быть утрачены.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Вологодская митрополия просит у Росимущества передать в безвозмездное пользование пять объектов в Ферапонтовом и Кирилло-Белозерском монастырях. Митрополит Вологодский и Кирилловский Игнатий сказал «Ъ», что в обители «остро стоит вопрос об улучшении и расширении условий для проживания монахов».
Тут такая подоплека: 16 июня комплекс памятников Белоозера и Ферапонтова посетил патриарх Кирилл. История с востребованием новых помещений началась аккурат за день до его приезда. Примерно тогда же численность монахов-насельников монастыря увеличилась почти втрое — с 6 до 16 персон. Стоит отметить, что сейчас в монастыре, которым официально управляет Кирилло-Белозерский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник, РПЦ принадлежат 14 объектов недвижимости. Но этого недостаточно: по словам митрополита Игнатия, нужны еще объекты, как он говорит, «в контексте полноценного возрождения монастырской жизни». Музейщики же связывают притязания церкви с «сугубо имущественными интересами».
Сопредседатель комиссии по взаимодействию РПЦ с музейным сообществом, глава Патриаршего совета по культуре митрополит Тихон Шевкунов еще год назад заявлял, что комиссия «будет собираться в случае возникновения конфликтных ситуаций». Вот такая ситуация и возникла.
Дело в том, что Ферапонтов монастырь является культурным объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО — одним из 17-ти, внесенных в соответствующий список. Любые переводы из ведения одного хозяйствующего субъекта к другому должны быть согласованы с ЮНЕСКО. А уж предложения владыки Игнатия «получив необходимые согласования, переоборудовать имеющиеся здания для проживания монахов», совсем не согласуются со статусом особо охраняемого объекта.
Здесь, в Ферапонтове, сохранились фрески Дионисия, одного из величайших русских иконописцев второй половины XV века. Древняя настенная живопись — артефакт весьма хрупкий. Любое минимальное нарушение температурно-влажностного режима способно навсегда повредить живопись.
Это, к примеру, произошло в Успенском соборе во Владимире. Лет 35 назад я бывал там еще студентом. Тогда поток верующих был не в пример жиже, чем сейчас. И на стенах во всей яркости на уровне лица можно было видеть краски Андрея Рублева — великого художника рубежа XIV-XV столетий.
Теперь Рублева во Владимире практически нет — свечной нагар, а главное, дыхание и поцелуи богомольцев смыли красочный слой со стен собора. Та же участь, боюсь, уготована и росписям Дионисия.
Сейчас богослужения, по согласованию с музеем, проводятся только в летнее время. Режим поддерживается. Церковь же не может ограничивать доступ посетителей к фрескам, не сможет оградить воздушной подушкой хрупкий красочный слой. Последние по времени работы зрелого Дионисия мы, несомненно, потеряем.
А ведь существует пример совместного использования Успенского собора в Свияжске церковью и музеем. Время проведения летних служб согласовано, доступ посетителей ограничен. Поэтому фрески XVI века с изображением Ивана Грозного находятся в безопасности. А в прошлом году собор и монастырь острова-града Свияжск были внесены в список ЮНЕСКО.