В российской политической мифологии «сытые нулевые», особенно их середина, занимают особое место: экономические кризисы еще не наступили, страна начала вставать с колен. Они оттеняли былое лихое время. После окончания «сытых» они превратились в прошлое, к которому власть не стеснялась обращаться в предвыборных кампаниях: пусть сейчас, может, и непростые времена, но когда-то было хорошо, и снова станет хорошо. К такому месту и роли нулевых мы уже давно привыкли, но, кажется, «золотой век» уже и не так прекрасен.
Корреспондент “Ъ” Андрей Перцев
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
В своем обращении по поводу пенсионной реформы президент Владимир Путин вспомнил, почему в 2005 году он был против повышения пенсионного возраста. «Напомню, как в тот период жила страна. Это еще не окрепшая экономика с весьма скромными показателями валового внутреннего продукта и крайне низкими заработными платами. Это высокий уровень безработицы и инфляции. За чертой бедности находилась практически четверть граждан страны. Продолжительность жизни едва превышала 65 лет»,— заявил президент. По его словам, пенсионный возраст повышать тогда было категорически нельзя: «Многие семьи, особенно в малых городах и сельской местности, лишились бы основного, а иногда и единственного источника дохода». «При высоком уровне безработицы и работы бы не было, и на пенсию нельзя было бы выйти. А всю возможную прибавку к пенсии просто "съела" бы высокая инфляция, и в итоге число бедных стало бы еще больше»,— констатировал президент.
Вместо золотого века Владимир Путин говорил о какой-то другой эпохе — лихих временах, когда в стране царила безработица, инфляция, а семьи выживали на пенсии стариков.
В такой картине мира нулевые мало чем отличаются от «проклятых 90-х», которые президент в своем обращении тоже вспоминал. Впрочем, в 2007 году ситуация оценивалась несколько иначе. «Сейчас Россия не только полностью преодолела длительный спад производства, но и вошла в десятку крупнейших экономик мира. За период с 2000 года более чем в два раза увеличились реальные доходы населения. И хотя разрыв между доходами граждан еще недопустимо большой, но все-таки в результате принятых в последние годы мер почти вдвое сократились масштабы бедности в России»,— звучало в послании президента Федеральному собранию в 2007 году. Глава государства рассказывал о сотнях миллиардов, которые власть направляет на реформирование ЖКХ и переселение ветхого жилья, о материнском капитале, росте зарплат и пенсий. О пенсионной реформе Путин тоже тогда говорил.
«Все громче звучит мнение, что проблемы пенсионного обеспечения в будущем невозможно решить без повышения пенсионного возраста. Обосновывают это расчетами о возможном дефиците пенсионной системы в период 2012–2030 годов — в связи с необходимостью индексации базовой части пенсий темпами, превышающими инфляцию, а также в связи со сложной демографической ситуацией. Убежден: если своевременно принять необходимые меры, никаких кризисов пенсионной системы не будет»,— рассуждал глава государства.
По его словам, «в обозримом будущем для повышения пенсионного возраста в нашей стране объективной необходимости нет». «И не только потому, что это кардинально и, что называется, на все времена не решает проблем с пенсионным обеспечением. Но прежде всего потому, что у нас до сих пор не исчерпаны значительные резервы, позволяющие обеспечить большую наполняемость Пенсионного фонда и покрытие его дефицита»,— заверил Владимир Путин парламентариев.
Теперь в Кремле по-новому смотрят на пенсионную реформу и на положение дел в нулевые. Теперь роль золотого века для вертикали играет настоящее — то, что происходит здесь и сейчас.
Повышена продолжительность жизни, все стало в порядке с медициной, деньги тоже вроде бы есть, но пенсионеров будет слишком много. Безработица по официальным данным побеждена, санкции идут стране на пользу. Вот он новый золотой век, до которого царили лихие времена,— когда они закончились пока, правда, не очень понятно, возможно, с присоединением Крыма.
Перемена угла зрения на нулевые ставит перед властью и обществом несколько вопросов. Во-первых, картина мира переворачивается слишком резко. 90-е действительно были непростым временем, о конкретике многие граждане забыли, поэтому власти сравнительно легко было немного (или сильно) сгустить краски и представить те времена «проклятыми и лихими». Нулевые закончились сравнительно недавно, большинство помнит, что и как тогда происходило. Оптимистичные годы, времена надежд, жить действительно становилось лучше, экономика росла. Пропаганда действительность нулевых даже приукрашала. А теперь — раз, и выяснилось, что жилось тогда трудно и плохо. Во-вторых, на этом фоне сейчас приукрашается современная действительность. В сочетании эти два утверждения вызывают серьезный диссонанс — и заставляют подумать: «Да все совсем не так!»
На самом деле никаких цельных нулевых и 90-х не было. В начале 90-х действительно жилось тяжело, к концу десятилетия ситуация начала меняться. Были истории падений, были истории успеха. 90-е плавно перетекли в нулевые — граница между этими временами на самом деле довольно зыбкая. Начало нулевых было похоже на 90-е, кризисные 2008–2009 годы тоже чем-то походили по ощущениям на те времена. Опять же был резкий взлет — на него как раз и пришелся оптимистичный 2007 год.
Какие именно нулевые вспоминал Владимир Путин — может, как раз те — тяжелые, или прошлое становится в его картине мира не лучшим временем, а лучшее, конечно, впереди?
Деконструкция мифа о сытых и стабильных нулевых, превращение их в лихое тяжелое время ради ситуативного оправдания пенсионной реформы — доказательство того, что повышение возраста выхода на пенсию и реакция граждан на него очень озаботили российские власти. Ради проведения этого решения в жизнь, поисков аргументов в его оправдание они готовы рушить ранее незыблемые мифы.