Самые недвижимые
Какие квартиры продают годами
Рынок вторичного жилья оказался в сложной ситуации. С одной стороны, рост предложения на первичке заставляет продавцов снижать цены. А с другой — желание вернуть деньги, вбуханные в «элитное жилье», этому сильно мешает. К тому же трудно осознать, что шикарный ремонт десятилетней давности не увеличивает, а снижает стоимость квадратного метра.
«Один человек выставил на продажу свою трешку в пятиэтажном доме за 14 млн руб. год назад. Но так до сих пор ее и не продал. Тогда его сосед выставил точно такую же квартиру за 14 млн руб. И тоже ничего не продал» — рассказ о положении дел на рынке недвижимости в изложении частного инвестора Анны Золотовой, которая последние несколько лет мониторит объявления о продаже квартир в своем микрорайоне на севере Москвы, напоминает одновременно детскую страшилку и стихи Хармса.
Сидя за чашкой кофе в модном кафе и рассказывая о том, что происходит на рынке недвижимости, Золотова не скупится на нелестные эпитеты в отношении вышеупомянутых продавцов: «Дом, в котором продаются эти квартиры,— старая, страшная пятиэтажка, расположенная в очень неудачном месте, где солнца вообще не бывает. И вот представь, человек выставляет там трешку в 54 кв. м за 14 млн руб. Ясное дело, она не продается и не продастся никогда по такой цене. Стоимость завышена в полтора раза. Ну ладно, один сделал глупость, но второй-то, уже глядя на него, поставил такую же цену. Ну что тут сказать? Год они уже стоят. Ну пусть стоят дальше».
Процессы затоваривания рынка и снижения цен прошли как будто незамеченными для множества продавцов на вторичке Москвы. Вот они и сталкиваются с тем, что слишком долго не могут продать свое жилье. Сроки экспозиции квартир на вторичном рынке растягиваются на годы, а продажи объектов катастрофически виснут.
В своем недавнем обзоре специалисты профильного департамента «ИНКОМ-Недвижимости» обратили внимание, что на вторичном рынке жилья в границах старой Москвы более половины лотов составляют многокомнатные квартиры. Год назад доля таких объектов была меньше половины — 44%. По мнению риелторов, подобные
предложения накапливаются на рынке главным образом из-за завышенных цен. Причем 75% трех-четырехкомнатных квартир, выставленных на продажу, находятся в экспозиции уже два года и более.
По словам директора департамента вторичного рынка «ИНКОМ-Недвижимости» Сергея Шломы, люди, которые пару лет назад в определенной локации приобрели «трешку», а сейчас подыскивают еще одну квартиру, переживают настоящий день сурка. К своему удивлению, они сталкиваются с теми же продавцами, с которыми встречались, покупая первую квартиру. «Более того, собственники снова — с неослабевающим упорством — предлагают им приобрести свою недвижимость по цене, которая не имеет ничего общего с бюджетами реальных сделок на рынке»,— говорит Сергей Шлома.
По наблюдениям Сергея Шломы, в большинстве случаев владельцы многокомнатных квартир продают их, чтобы разменять жилплощадь на «однушки» или «двушки». Однако, даже когда на последние снижается цена, продавцы многокомнатных квартир снижают цену на свое жилье в лучшем случае через полгода. В итоге на рынке накапливаются квартиры, которые надолго зависают из-за несоответствия рыночным ценам.
Из-за резкого увеличения предложения растет дисконт, на который могут рассчитывать покупатели. В итоге цена реальных сделок и заявленной стоимости квартир уже различается на миллионы. В качестве примера специалисты «ИНКОМ-Недвижимости» приводят ситуацию с продажей трехкомнатных квартир, экспонируемых в домах недалеко от Ленинского проспекта. В 2014 году средняя стоимость предложения подобных объектов в этом районе составляла 22 млн руб., в то время как цена их реализации не превышала 20 млн руб. В 2015-м эти показатели составляли соответственно 20 млн и 19 млн руб., а в 2016 году — уже 19 млн и 18 млн руб. Сейчас средняя заявленная стоимость таких объектов равна 17 млн руб., при этом бюджет реальных сделок составляет 15 млн руб. Однако немало трехкомнатных квартир в этой локации все так же экспонируются по цене 20 млн руб. и выше. И они годами не продаются.
Зависли на квартире
Срок экспозиции — важнейший показатель того, все ли в порядке с объектом, поэтому вычислить квартиры в Москве, которые продаются дольше всего, сейчас невозможно — эта информация продавцами тщательно скрывается. «И собственники, и их риелторы (которых такие продавцы успевают неоднократно поменять) не заинтересованы в том, чтобы о длительности продаж объекта знали потенциальные покупатели. Поэтому объявления снимаются и вновь вводятся в базы данных, меняются описания, фотографии и пр.»,— рассказывает руководитель аналитического центра Cian Алексей Попов.
Прежде всего это касается сверхдорогих объектов на вторичном рынке. И у таких лотов, по словам Попова, есть ряд схожих черт — большая площадь квартир, дорогой и необычный ремонт, а также принципиальная позиция продавца по цене сделки: «Как правило, это жилье не единственное, и такие собственники имеют возможность стоять на своем, ожидая того самого клиента, запросы и финансовые возможности которого совпадут именно с этим предложением».
Проблема в том, что если судить по статистике «ИНКОМ-Недвижимости», то длительные сроки продаж характерны не только для элитных объектов. В частности, по данным Алексея Попова, сейчас зависают продажи и во многих жилых комплексах премиум-класса, построенных в 2000–2010 годах. Там выставлено на продажу около 10–15% жилого фонда, и продавать это жилье по заявляемой цене становится все сложнее. «Это жилье стоит дорого, но одновременно успели устареть и концепции самих жилых комплексов (со сверхвысокой плотностью застройки, дворами для машин, а не с современными пешеходными зонами), и квартиры в них (с огромными кухнями, коридорами и балконами). Покупатели в бизнес-классе гораздо внимательнее считают деньги, нежели аудитория элитного сегмента, и дорогое и несовременное жилье в домах «лужковско-ресинского» стиля может долго не находить покупателя»,— уверен Попов.
Желание продавцов окупить ремонт или учесть изменение курса валют можно понять, но сейчас это уже не работает. Как следует из обзора специалистов аналитического центра «Индикаторы рынка недвижимости IRN.RU», стоимость дорогой и переоцененной недвижимости снижается и в августе продолжала снижаться, даже несмотря на обвал курса рубля, что совсем нетипично. В частности, по данным IRN.RU, цены на квартиры в современных монолитно-кирпичных домах, снизившиеся на 1,7% в июле, по итогам августа упали еще на 1,4%. Зато
выросли цены на самое дешевое и низкокачественное жилье, которое стремительно вымывается с рынка. Покупатели просто не тянут бюджеты, запрашиваемые продавцами вторичного рынка жилья.
Процесс затоваривания московского рынка продавцы могут не замечать, потому что для них дополнительные 25 млн кв. м, о которых рассказывают в своих обзорах аналитики IRN.RU, — это некие абстрактные цифры, не влияющие на стоимость их объекта. А поскольку желание не замечать происходящие изменения на рынке сохраняется у многих продавцов вторичного рынка жилья, то в ближайшие несколько лет это может вылиться в очень существенный дисконт для тех, кому необходимо продать недвижимость срочно.
«Любое, даже самое висячее, предложение можно продать, снизив цену. У риелторов даже есть такая поговорка: “Нет такой проблемы, которая не решалась бы ценой”»,— говорит Марина Толстик, управляющий партнер компании «МИЭЛЬ-Сеть офисов недвижимости». А ситуация сейчас такова, что продавцам вторички приходится делать скидку даже за эксклюзивные и дорогие ремонты, которые в их понимании делали квартиру дороже.
«Вот пример из практики наших риелторов. Не так давно они занимались реализацией квартиры площадью 54 метра, формат — студия, причем стены в ней везде были прозрачными. В том числе и стены санузла, который располагался посередине квартиры, прямо напротив спального места. Пространство, отведенное под кухню, в этой квартире состояло из раковины и небольшой плитки»,— вспоминает руководитель офиса «Митино» департамента вторичного рынка «ИНКОМ-Недвижимости» Наталия Борзенкова.
Конечно, бывает, что продавец зависшего объекта в конце концов дожидается своего уникального покупателя, но такие случаи — редкость. «Продавали квартиру на Ярцевской улице. Она была всем хороша — удачная планировка, просторная, адекватная цена. Располагалась на втором этаже. Но буквально под самым подоконником на протяжении всей квартиры шел козырек магазина, находящегося на первом этаже, и это была огромная черная гудроновая площадка. Естественно, после того как потенциальный клиент видел этот козырек, он тут же передумывал покупать. В итоге, несмотря на большое количество просмотров, квартира продавалась очень долго. И купила ее женщина — большая любительница комнатных растений, ее очень обрадовал этот козырек, потому что она на него выставляла летом огромное количество своих цветов в горшках. Это, конечно, один шанс на миллион, что так совпало предложение и потребность клиента»,— говорит Марина Толстик.
Оттянулись на природе
Описывая ситуацию на вторичке Москвы, сразу несколько участников рынка не сговариваясь сравнили ее с тем, что началось несколько лет назад и в общем-то продолжается на рынке загородной недвижимости. Конечно, сравнивая ситуацию на московском рынке и на Рублевском шоссе, эксперты прежде всего говорили о дорогостоящих квартирах в сегменте бизнес-класса. Но собственники, пытающиеся продать квартиру в пятиэтажке гораздо дороже ее нынешней рыночной стоимости, тоже могут примерить на себя этот сценарий.
Так, по словам Алексея Попова,
на фоне большого объема предложения в заметно подешевевших новостройках бизнес-класса в Москве квартиры с ценником под $1 млн могут продаваться годами.
«Нечто похожее происходит на рынке загородной недвижимости, особенно в его премиальных сегментах, где ситуация дополнительно осложняется затовариванием рынка. К примеру, во многих дорогих поселках на Рублевке и Новой Риге в 2014–2015 годах в продаже находилось до половины всех коттеджей»,— говорит Попов.
Директор департамента жилой недвижимости Penny Lane Realty Сергей Колосницын рассказывает, что срок экспозиции дома на премиальном и элитном рынках в принципе значительно дольше, чем в сегменте стандартной загородной недвижимости (учитывая ценник и узость аудитории): «Срок экспозиции меньше года — это очень хороший показатель, а в течение месяцев с рынка уходят только самые выгодные предложения, то есть дома с прекрасными характеристиками и ценой немного ниже рынка. Так бывает, когда продавцу нужно срочно выйти в кэш».
Вероятность продажи дома в 2018 году
|
Еще одна особенность — в том, что первичный рынок премиального и элитного сегмента загородного жилья составляет всего 23%. Но, поскольку предложений тут мало, покупатели вынуждены обращаться на вторичный рынок за ассортиментом, а там его встречают собственники (физические лица), которые выставляют цены на свое усмотрение и, как правило, не особенно сверяясь с общей ситуацией по рынку. «Еще важная ремарка: элитный загородный рынок формировался 10–20 лет назад, сейчас новых проектов практически нет — это ответ на вопрос, что представляют собой дома. Да, они роскошные, большие, из дорогих материалов, в самых престижных локациях Подмосковья, но многие из них построены слишком давно, чтобы удовлетворить современный вкус покупателей»,— уверен Колосницын.
В отличие от типового городского жилья, которое можно оценить, прибегнув к одному из трех вариантов оценки — методу сравнительных продаж (когда цена экспозиции сравнивается с ценой, по которой был продан аналогичный объект), загородную недвижимость оценить сложнее. «Второй метод оценки — доходный. Стоимость недвижимости определяется исходя из того, какой доход она принесет владельцу. Как мы понимаем, в сегменте жилой недвижимости во время низкого спроса, в том числе на аренду,— это ненадежный способ»,— говорит Сергей Колосницын.
Третий способ оценки — затратный. Цена определяется исходя из того, сколько было вложено в материалы, строительство, отделку, интерьер. «И многие продавцы наивно полагают, что именно по затратному методу нужно оценивать свою собственность. По сути, когда они покупали свои дома и делали в них ремонт, ориентируясь сугубо на свой индивидуальный вкус, они не планировали продажу, многие пошли по порочному пути индивидуализации своего дома — это когда буквально каждая вещь в доме кричит о своем владельце и его нетривиальном вкусе»,— говорит Колосницын.
Решив продать дом, такой собственник подсчитывает, сколько было затрачено на строительство и ремонт, и хочет хотя бы вернуть вложенные средства. В расчет не принимается ни уровень спроса, ни ассортимент предложений на рынке, ни мода, ни тренды, ни экономическая ситуация в стране. «Логика такая: я строил в 2000 году дом и потратил на него $20 млн. Но увы, то, на что было потрачено $20 млн в 2000 году, ничего не стоит в глазах покупателя в 2018 году. Мир изменился»,— объясняет Колосницын.
По его словам, единственное, что определяет в реальности цену,— это спрос. Покупатель может не разделять вкусов предыдущего владельца относительно интерьера, зато, если он видит аналогичный дом (качественная постройка и любой ремонт) в той же локации по цене ниже, непременно купит его.
В результате, желая вернуть затраты и удерживая цену, продавец совершает несколько ошибок. «Во-первых, он способствует увеличению срока экспозиции, а это, по сути, эквивалентно ежедневным убыткам (содержание дома продолжает сосать ресурсы), во-вторых, дом, находящийся на экспозиции слишком долго, начинает буквально надоедать потенциальным покупателям. Элитных поселков не так уж много, аудитория тех, кто может совершить там покупку, узка, и некоторые потенциальные покупатели изучают сайты и годами выжидают, когда появятся предложения в каком-то особенно привлекательном поселке или интересующей их локации, и, если дом по завышенной цене постоянно мозолит им глаза, перестают его замечать»,— рассказывает Сергей Колосницын.
Кроме того, долгая экспозиция ведет к тому, что объект еще больше устаревает. Новые технологии развиваются, меняются мода и вкусы, обновлять дом, выставленный на продажу, никто не хочет. Он проигрывает по сравнению со свежими объектами, но висит по старой цене. «До кризиса в 2008 году на Николиной горе продавался дом за $12 млн. В 2009 году мы привели собственнику покупателя, который был готов купить его за $8 млн, но собственник отказался»,— рассказывает реальный кейс Сергей Колосницын. В итоге дом был продан спустя четыре года за $4,5 млн. «Экономика проекта здесь включает не только те $7,5 млн, на которые была снижена цена, но и убытки — те деньги, которые он заработал бы почти за десять лет, если бы получил на руки $8 млн в 2009 году»,— говорит Колосницын.
В 2016 году специалисты Penny Lane Realty проводили исследование, высчитывая вероятность продажи дома, которая, по их наблюдениям, уже тогда начала снижаться.
Анализ экспозиции и реализованного спроса в 2015 году показал, что за год рынок смог переварить чуть более 12% предложения.
«Чем выше сегмент, тем он уже с точки зрения предложения, однако то же можно сказать и о спросе: если в сегменте бизнес-класса (от 15 млн до 60 млн руб.) предложение превосходит спрос более чем в пять раз, то в самой высокобюджетной нише — в 26»,— говорит Сергей Колосницын.
К продаже дома он предлагает отнестись как к бизнесу: «Мы видим: рынок падает, спрос падает, цены падают. Рынок совсем не такой, как десять лет назад, да и как пять — тоже. Объем предложения огромный. Конкуренция высокая. Переоцененных домов много. Много “пустых” домов — их владельцы осели за границей. И если на этом фоне дом продавца не лучшее предложение, нужно мыслить иначе. Допустим, продавец продает дом уже пятый год. Начинал с $6,5 млн, сейчас хочет за дом $3,4 млн, но интереса со стороны покупателя нет. Обращается к нам — хочет опустить цену до $3,2 млн. Каждый год этот продавец опускается на 10–15%, а покупателя все нет. Приходит покупатель и предлагает $1,5 млн. Что делать?» — рассуждает Колосницын.
Снижая цену по 10–15% в год, продавать дом можно еще лет шесть, а потом придется делать пятнадцатипроцентный дисконт покупателю. «Одним словом, в лучшем случае дом уйдет через шесть лет за $1,6 млн. А это всего лишь на 8% больше, чем предлагал покупатель за дом, когда он был выставлен за $3,4 млн. При этом любой продавец аналогичного дома сумел заработать на такой дом. Он мог бы сделать на этом капитале 10% в год. Так за шесть лет его $1,5 млн превратились бы в $2,65 млн. И это был бы кэш, а не законсервированные в камне нервы и время»,— говорит Колосницын.