Взлетная полоса

Технологии и цифровизация — неотъемлемая часть современного бизнеса, и сегодня мало кто возьмется спорить с этим утверждением. Победу в цифровой гонке одержат компании, разбирающиеся в правовых и практических правилах игры. Юридических фирм, способных защищать интересы клиентов в области, где технологическая среда невероятно изменчива, а регулирование находится в стадии развития, на российском рынке пока немного. Ведущие эксперты компаний, обладающие исключительным для рынка опытом консультирования по сложным проектам в сфере ТМТ, рассказали "Ъ" об успехах текущего года, пройденном пути и больших амбициях.

— Прошлый год ознаменовался знаковыми проектами ТМТ-практики Bryan Cave Leighton Paisner. В частности, ваша команда консультировала Ассоциацию участников MasterCard в отношении вывода на российский рынок сервиса "Наличные с покупкой". Расскажите немного о результатах года в целом и о данном проекте в частности: с какими сложностями в проработке правовых вопросов вы столкнулись?

Екатерина Дедова, партнер, руководитель практики ТМТ Bryan Cave Leighton Paisner.

— В условиях растущей популярности финансовых технологий и криптовалют наша практика продолжает поддерживать репутацию сильной многопрофильной команды юристов, специализирующихся при этом в различных отраслях права - от платежных сервисов, криптовалют, блокчейна, краудфандинга до аналитики больших данных и скоринга. Год был отмечен ростом числа финтех-проектов и вопросов в части криптовалют и ICO. Наша практика также выросла - к нам присоединились специалисты из юридических подразделений крупнейших игроков - представителей IT/ТМТ рынка.

Мы приняли участие в ряде разбирательств, повлиявших на формирование судебной практики. Наши специалисты обеспечивают защиту интересов резидента "Сколково" ООО "Дабл" (Double) в знаковом споре об использовании Big Data. Совместными усилиями коллег из московского и европейских офисов мы обеспечили поддержку российским и иностранным клиентам по вопросам применения Общего регламента ЕС по защите данных.

Операция "Наличные с покупкой" (ее международный аналог называется Purchase with Cash Back, также она известна как Cash-out) предполагает, что магазины действуют в качестве банковских платежных агентов. Несмотря на то что законодательством разрешена и регламентирована деятельность банковских платежных агентов по выдаче наличных денежных средств физическим лицам, традиционно банковские платежные агенты преимущественно осуществляют операции по принятию от физических лиц наличных денежных средств. И разъяснения государственных органов в основном касаются операций банковских платежных агентов именно по принятию, а не выдаче денежных средств от физических лиц.

В связи с этим при работе над данным проектом нам пришлось провести комплексный правовой анализ законодательства о национальной платежной системе, о применении контрольно-кассовой техники, антимонопольного законодательства, законодательства о защите прав потребителей и иных областей права, чтобы доказать и обосновать, что деятельность банковского платежного агента по выдаче наличных денежных средств при осуществлении операции "Наличные с покупкой" соответствует требованиям закона, а также дать практические рекомендации для выполнения законодательных требований, необходимых для осуществления деятельности банковского платежного агента по выдаче наличных денежных средств физическим лицам.

MasterCard уже активно внедряет этот сервис: в начале сентября в Москве появился первый магазин, где можно получить "Наличные с покупкой".

— Ваша компания сопровождала сделку по приобретению токенов в рамках самого громкого ICO этого года — Telegram. В чем заключалась основная его юридическая особенность?

— Мы сопровождали сделку по приобретению токенов Gram в рамках второго раунда их предпродажи. Наш клиент фонд Da Vinci Capital приобретал токены в рамках своей отдельной структуры, зарегистрированной на Каймановых островах: она аккумулировала средства инвесторов, переводя их затем токенизатору.

Привлечение средств проходило по модели SAFT (Simple Agreement for Future Tokens — "простое соглашение для будущих токенов"), а не в ходе открытого ICO. Эта модель представляет собой инвестиционный контракт между разработчиком и аккредитованными инвесторами. В соответствии с соглашением инвестор выплачивает денежные средства в обмен на право получить и распоряжаться токенами после запуска платформы. На этом этапе разработчики не выпускают предпродажные токены, но обязаны направить необходимые документы регулятору — Комиссии по ценным бумагам и биржам США (SEC). После запуска сети и выпуска токенов инвесторы получают их в свое распоряжение. С учетом повышенного внимания к ICO со стороны SEC модель SAFT является наименее рискованной для институциональных инвесторов, так как позволяет осуществить сделку без нарушения финансовых правил — законов о ценных бумагах.

— Также ваша команда консультировала Da Vinci Capital в рамках проекта по созданию фонда Global Fintech Solutions. Какие наиболее яркие особенности этого проекта вы бы отметили?

— Global Fintech Solutions (GFS) — платформа, представляющая собой "единое окно" решений для глобальных финансовых компаний, стремящихся вступить в будущее финтех-индустрии. Платформа предлагает решения для оцифровки различных видов информации, а также внедрения инноваций в ключевые бизнес-процессы банков и финансовых корпораций. Одновременно платформа предоставляет ведущим финтех-стартапам независимо от их географического расположения доступ к ключевым клиентам, тем самым работая "в обе стороны". С точки зрения инвестиций GFS предлагает "умные" деньги, выходящие за рамки традиционного финансирования, поскольку она обеспечивает не только собственно финансирование, но и оказывает услуги по поиску, формированию и завершению дорогостоящих сделок в Азии и Европе.

Учитывая общую нетривиальность проекта, пожалуй, самой яркой его особенностью стала новаторская суть — непривычное для нашего рынка направление, где отсутствуют готовые решения. Подбор подходящих юридических структур, закрытие "тонких мест", вызванных недостаточной заточенностью законодательства под направление бизнеса,— все это было увлекательно.

Алевтина Камелькова, партнер, руководитель практики FinTech & IT "Иванян и партнеры"

— По мнению авторитетных западных изданий, в сфере fintech Россия является "растущим рынком с растущими возможностями". Насколько, по-вашему, справедливо это утверждение? Увеличилась ли активность российских корпораций в сфере fintech — цифровизация реальных активов, реализация крупных IT-проектов — по сравнению с прошлым годом? Кроме того, 2017 год ознаменовался конвергенцией и консолидацией многих технологических компаний. Сохранилась ли эта тенденция в текущем году?

— Российский fintech действительно находится в стадии активного развития и формирования. Но при этом конъюнктура внутреннего рынка имеет свои особенности. В России запрос на технологизацию финансовых услуг формируется преимущественно не "снизу вверх", а "сверху вниз". Основные поставщики fintech-сервисов — крупные финансовые компании, разрабатывающие и внедряющие новые продукты нередко силами собственных IT-подразделений. Российские же стартапы в большинстве своем ориентированы на зарубежные рынки, стараясь приспособить свой продукт для иностранных потребителей и делая ставку на привлечение международных инвестиций. При этом только малая доля проектов изначально планирует развивать свои сервисы внутри страны.

Многие стартапы нацелены на зарубежные рынки отнюдь не потому, что перспективы найти финансирование и спрос в России малы. Чувствуется, что в головах инновационных предпринимателей укоренилось представление о том, что где-то "трава зеленее", а регулирование мягче. Однако "ушедшие" позднее открывают для себя, что правила приходится соблюдать везде.

Потенциал и перспективы российского fintech связаны с появлением свежих российских стартапов. В этих условиях станет возможной плодотворная конвергенция старого и нового бизнеса, характерная для любой технологической революции. Финансовая индустрия 2.0 в России возможна лишь при условии, что "свежая кровь" стартапов будет сталкиваться и перемешиваться на рынке с богатым опытом представителей старой инфраструктуры.

— 1 июля 2018 года вступило в силу новое юридическое требование хранить содержание обработанных сообщений, применимое ко всем интернет-услугам, обеспечивающим обмен сообщениями (часть "закона Яровой"). Насколько сильно он скажется на реализации программы "Цифровая экономика"?

--Ключевым политическим и правовым вопросом в этой ситуации является баланс интересов и распределение ответственности между государством, бизнесом и потребителями. Именно эту задачу и призвана решить государственная программа "Цифровая экономика", в первую очередь являющаяся площадкой для объединения разрозненных интересов бизнеса. "Закон Яровой" сейчас находится в контуре этого процесса. В плане мероприятий программы содержится целый ряд мер налогового и регуляторного стимулирования тех представителей бизнеса, на которых вступление в силу этого закона должно сказаться особенно сильно. Результаты работы планируется представить уже к концу 2018 — в первой половине 2019 года. Представляется, что негативные эффекты этого закона для бизнеса могут быть в значительной мере смягчены.

— Расскажите, пожалуйста, о ярких проектах в области fintech и legal tech, реализованных в 2018 году компанией "Иванян и партнеры".

--Ведущие практики российских юридических фирм делают особый акцент на участии в масштабных проектах, которые связаны с созданием технологических экосистем для лидеров рынка в различных отраслях. Наша практика сопровождала один из таких проектов — запуск "пилота" по созданию экосистемы для заключения смарт-контрактов и потенциального обращения стоимости. Пилотирование проводил один из российских лидеров нефтегазовой индустрии. Комплексность тестируемых в ходе пилота технологий порождала соответствующий уровень сложности регуляторных аспектов. Требовался нестандартный подход, чтобы распутать целый клубок правовых проблем, связанных с регулированием в самых разных областях.

Выводы проведенного правового анализа были подтверждены в ходе многораундных переговоров с регулятором на площадке "регулятивной песочницы", а по итогам этих дискуссий выработаны практические подходы по выстраиванию тактики регуляторного комплаенса для подобных проектов и в других ресурсных отраслях.

Жанна Томашевская, управляющий партнер Tomashevskaya & Partners

— Прошлый год выдался для вашей фирмы плодотворным: вы сопровождали сделки фонда Rusnano Sistema SICAR в технологические проекты, закрыли ряд сделок для американского венчурного фонда Gagarin Capital Partners и вели ряд других крупных кейсов. Расскажите, пожалуйста, об основных сложностях работы практики сопровождения венчурных проектов.

— Прошлый год действительно получился насыщенным. Я хорошо помню, как лет десять назад практически никто, и особенно крупный капитал, не воспринимал венчурные сделки всерьез. Сейчас приятно наблюдать за разительными переменами, происходящими на рынке, и тем, как все больше игроков приходит в эту сферу.

У работы с технологическими проектами есть свои особенности.

а) Необходимость переводить с языка венчурных предпринимателей на юридический язык и обратно.

Обычно клиент объясняет общую идею, а дальше юрист должен самостоятельно понять, какие юридические конструкции следует использовать.

б) Проактивность.

Хороший венчурный юрист должен не просто сделать документы, а организовать всю работу по проекту, и нередки случаи, когда у юриста намного больше сделочного опыта, чем у команды стартапа. В этой ситуации юрист помогает клиенту планировать работу в целом и формировать правильные ожидания от процесса.

в) Желание менять мир к лучшему вместе с проектами.

Я думаю, что этот год стал особенно успешным потому, что опыт работы с венчурными проектами и опыт работы с крупными компаниями на масштабных сделках удалось собрать воедино (поскольку теперь на крупных сделках требуются оба навыка).

— Каковы тонкости подбора команды для venture capital практики юридической фирмы?

— Подбор команды для юридической практики — это одна большая тонкость. Команда — ключевой фактор успеха фирмы, поскольку сделочная работа — это командный спорт. В числе основных навыков венчурного юриста можно выделить следующие.

а) Блестящее знание правовой теории.

Чтобы успешно работать в условиях недостатка информации, практики и разъяснений, юрист должен блестяще понимать теорию права. В качестве примера можно привести дело The DAO времен ICO. При поверхностном анализе можно было легко прийти к выводу, что такая деятельность не регулируется в США. И правда, ни в одном законе и прецеденте не употребляется слово с приставкой "крипто". При этом опытные юристы, занимающиеся ценными бумагами, были скептичны с самого начала, понимая, что природа многих проектов — публичное предложение необеспеченных финансовых инструментов неопределенному кругу лиц, что вполне подпадает под существующее регулирование.

б) Умение много и быстро работать.

Сделки часто закрываются в очень интенсивном режиме. Иногда от начала до конца проходит несколько недель или даже дней, поэтому требуется большая работоспособность.

в) Интерес к технологиям и их базовое понимание.

Чтобы работать в сфере "тех", нужно самим быть немного "тех", поэтому мы постоянно пробуем и внедряем технологические решения для собственной работы: от конструкторов договоров до систем управления проектов. Кроме того, фирма много инвестирует в развитие молодых юристов и повышение квалификации опытных сотрудников, поскольку тот, кто выиграет конкуренцию за таланты сегодня, выиграет борьбу за клиентов завтра.

— В чем, по-вашему, заключаются преимущества и недостатки законопроектов "О краудфандинге" и "О цифровых финансовых активах"?

— Оба законопроекта прошли только первое чтение, но во время летних каникул по ним шли очень активные обсуждения. Я участвую в работе ТРГ "Финтех" в качестве со-лидера и могу сказать, что работа напоминает труд жюри присяжных, запертых в одной комнате до тех пор, пока они не договорятся. Мы до сих пор сидим в этой комнате.

Главный плюс появления законодательного регулирования рынка криптовалют и краудфандинга — установление определенных правил игры. От их появления выиграет и государство, и сами участники рынка, которые могут избежать рисков, связанных с полной непредсказуемостью правоприменения. Наличие большой серой зоны плохо влияет на крупных игроков, поскольку они не решаются развивать многие направления в сфере fintech и вступать в конкуренцию без четких правил игры.

Кроме того, fintech-проекты по природе мобильны и легко могут выбирать юрисдикции исходя из детальности регулирования и готовности регулятора "подстраивать" конкретные правила к отдельным проектам. Готовность России определить свое место в этом процессе — однозначный плюс.

Юлия Карапетян