О том, как создаются представления фестиваля «Круг света», “Ъ” рассказал его режиссер-постановщик, креативный директор коммуникационной группы LBL Владимир Демехин.
Фото: РИА Новости
— Есть ли у фестиваля аналоги, на которые вы ориентируетесь?
— На самом деле это очень распространенное явление, фестивали света проходят по всему миру. Насколько я помню, старейший возник в городе Эйндховен — это связано с тем, что компания Philips там производила свои световые приборы. Оттуда все и пошло. Да и 3D-мэппинг на самом деле история старая. Первые опыты делал еще Уолт Дисней, когда анимированные лица проецировались на манекены. В общем, фестивалей много, но все они разные — это очень сильно зависит от культурных традиций того или иного региона. Если брать Европу, то там фестиваль света — это обычно что-то локальное, небольшое, в первую очередь связанное с медиа и современным искусством. Людей не только развлекают, но и заставляют размышлять.
— Привлекает ли такое туристов?
— А как же. Тот же Эйндховен, или Амстердам, или Берлин — там очень большие туристические потоки связаны именно с фестивалями света. Но все-таки география очень многое определяет. Москва — город огромный, здесь нет такого компактного старого города, как бывает в Европе, ну и вообще приходится учитывать, что мы расположены между Европой и Азией. Так что в нашем случае нужно создавать что-то одновременно утонченно-европейское и размашистое, большое, глобальное.
— А в Азии фестивали такие — размашистые?
— В основном да. Если же говорить о прямых аналогах, ближе всего мы, наверное, к Сиднейскому фестивалю — и по размаху, и по смешению локальных инсталляций и больших глобальных действ.
— Место действия вы каждый раз сами выбираете?
— В основном выбираем сами. Потом договариваемся непосредственно с площадками и разрабатываем концепции специально под каждую из них. Но хочу заметить, что в этом году у нас две новые площадки, которые появились по просьбе жителей города,— это парк Победы и музей-заповедник «Коломенское».
— То есть жители проявляли инициативу? Письма писали?
— Насколько я понимаю, да, писали в мэрию.
— А как вы выбираете эти площадки, по каким критериям?
— Основные критерии — хорошая обзорность, возможность вместить большое количество зрителей. Популярность фестиваля растет, каждый год приходит все больше людей, и, естественно, мы по максимуму избегаем столпотворений и давок. И конечно, при этом стараемся использовать какие-то знаковые места, потому что их хорошо получается представить, простите за каламбур, в новом свете. Показать их с другой, неожиданной стороны, преобразить настолько, чтобы люди получили новые впечатление от, казалось бы, знакомых мест и зданий. Как это регулярно происходит на Театральной площади, как было с главным зданием МГУ.
— Хорошо, но у самой архитектуры есть что-то, что делает ее более подходящей или менее подходящей?
— Да, конечно, есть. Тут масса критериев — мы не можем работать на черных фасадах, на полностью стеклянных фасадах. Хочется, чтобы фасад не был совсем плоским, потому что это неинтересно, но и с большим количеством выступов, архитектурных украшений и декора тоже работать сложно, потому что меньше возможности давать на них какие-то осмысленные сюжеты: изображение на всех выступах ломается, бьется. Это больше подходит скорее для абстракции.
— В этом смысле Большой театр тоже сложный объект.
— Да, у него есть особенности: два фронтона, крылья по обе стороны портика, на которые хорошо все ложится, но они небольшие, ну и колонны, конечно. Естественно, единого изображения дать не получится, колонны все время приходится как-то декорировать, выделять, отдельно обыгрывать.
— Если в самых общих чертах — как создается то или иное представление?
— Разрабатывается сценарий, потом по нему создается анимация уже с учетом того здания, на которое осуществляется проекция. Тут приходится многое адаптировать. Чем-то можно пожертвовать — скажем, гиперболизированно крупные объекты даже сочетаются со сложными поверхностями, ничего страшного, если они немного исказятся. А вот если нужно дать какую-то сложную анимацию, показать персонажей, например,— это уже лучше делать на плоских частях фасада.
— И сколько на это уходит человеко-часов?
— Сложно сказать, потому что представление представлению рознь. Над «Спартаком» работало примерно 60 человек, и заняло это месяца четыре. Это только анимация — без учета сценария и цифровой графики. Шоу на Гребном — другая история, там очень много инструментов, и световые приборы, и фонтаны, и горелки, и пиротехника, и лазеры, и видеопроекция. На такое уже нужно больше времени: мы начали работать в апреле.
— Такие представления, как «Небесная механика», где есть и цифровая графика, и видео с живыми артистами,— их сложнее создавать или проще?
— Не проще точно. Дело в том, что здесь нужно изначально, на этапе съемок задумываться о том, чтобы артисты двигались в строго определенных рамках. Приходится ограничивать их на площадке, специально выставлять свет и вообще очень многое прорабатывать заранее. Задача не самая тривиальная, не думаю, что в случае с «Небесной механикой» хореографу было легко.
— Есть ли конкретная практическая выгода от конкурсной составляющей фестиваля? Или это в большей степени имиджевая вещь?
— Есть, вполне. Прежде всего это очень помогает разнообразить программу. Но еще это позволяет находить новые имена. Большая часть студий, с которыми мы работаем (а мы привлекаем вовсе не только людей из Москвы), появились у нас именно благодаря конкурсу «Арт Вижн».
— Что происходит с технологиями? Можно предположить, что год от года в вашей области случаются важные инновации. Не становитесь ли вы заложником этого прогресса?
— Случаются, да, хотя, к сожалению, все происходит немножко медленнее, чем хотелось бы. Тут весь вопрос в масштабируемости. В основном это все небольшие экспериментальные решения, которые подходят скорее для использования внутри помещений.
— Например?
— Ну вот та же голограмма — она появилась-то уже давным-давно, ее все время дорабатывают, придумывают что-то новое, но в наших условиях, когда мы работаем на улице и на огромных площадях, она неприменима. Технологии не позволят выдержать ветровые нагрузки. И сделать ее такого размера, чтобы она была видима большому количеству людей, мы пока не в состоянии. Ну, будем ждать. Но качество того, что есть, световых приборов например, улучшается с каждым годом. Видеопроекторы становятся все ярче, с все более контрастной картинкой. Поэтому мы больше сосредоточены в сочетании различных инструментов, тех, что у нас уже есть. Конечно, хотелось бы применить еще и какую-то машинерию — перестраивающиеся сцены, кинетические инсталляции. Но опять-таки с нашими масштабами это не очень реалистично. Пока, во всяком случае.